Мама огорчалась 'ты слишком много работаешь', Джо осторожно поддакивал. Я мило улыбался и припахивал отчима ко всему, что только мог придумать. Это была моя маленькая месть за насекомых, которые по-прежнему летали по саду. Повредить мне они не могли, так как я предусмотрительно запасся амулетом, отвращающим пчел, комаров, клопов и вообще – любые существа, могущие посягнуть на человеческое тело, даже Четвертушка утратил желание хлопать меня по плечу. Вот она, подлинная сила магии! Но дело было в принципе.
Лучше всех время проводил Макс – пес-зомби блаженствовал в высокой траве, оттягивался, изучая норы грызунов, и гонял бабочек.
Убийцы больше не появлялись.
Дом старого алхимика постепенно пустел. Первым делом я перетащил к нам на чердак большой дубовый стол – он нравился мне чисто эстетически. В ящике с инструментами обнаружился шикарный набор отмычек, в спальне – такие милые мельхиоровые четки, обязательный атрибут черного мага: в их бусинки можно было заложить пару-тройку заклинаний, способных без проблем заменить оперативное проклятье (должно быть, манипулировать потоками дядя не умел). Моей добычей стали рабочие журналы старого мага, последняя запись в которых была сделана двадцать лет назад (я надеялся найти в них рецепт того противомагического средства и подлить его в чай мистеру Ракшату). Копаться в дядиных вещах было не утомительно, только немного грустно. Такие вот хлопоты открывают нам истинную суть смерти: ты уходишь, и уже ничего не можешь изменить, все, что было тебе дорого, остается на милость живых. Я сосредоточенно раскладывал свои находки на три кучки: то, что в мусор, то, что для памяти и то, что можно с пользой применить. В конце должен был остаться только стерильный, лишенный всякой индивидуальности дом, в который на следующей неделе въедет новый алхимик. Ждать этого события, от греха подальше, я не стал – кто знает, как воспримет чужака моя зловредная натура? Огромный чемодан был уже собран, шикарный костюм ждал своего часа на вешалке, и мою совесть отягощало только одно маленькое, но не терпящее отлагательств дело: привести в порядок отвращающие заклинания вокруг дядиного дома, их отсутствие становилось заметно – в гараже появились мыши. После этого вопрос соблюдения традиций можно считать закрытым.
В день отъезда я проснулся очень рано, после подробного сна, в котором налаживал какие-то странные алхимические конструкции, способные летать, причем, без крыльев. Интересно, как? Разбудил меня запах свежих оладий, ну, и еще Лючик. Мой заметно подросший брат носился по саду с какой-то проблемой, суть которой мог понять только белый. Может, он решил, что мышкам тесно в норке? Надо ему кота подарить…
Но поваляться в постели мне не дали.
– Завтракать! – донесся снизу мамин голос.
Да, да, уже иду… Визиг и топот возвестили, что за столом я буду не первым. А вот это плохо! Поспешно натянув штаны, я бодро выкатился из комнаты.
Несмотря на ранний час, все были в сборе.
Джо, с довольным видом, потягивал молоко из пивной кружки. Для маленькой Эмми оладьи были только предлогом – она слизывала с них варенье и просила положить еще (надо надеяться, мама сумеет ее потом отмыть). Лючик от возбуждения вообще не замечал, что ест (до изумления активный ребенок). Пчелы, при моем появлении, с недовольным 'бдз-з' покинули сахарницу.
– Мы что, поедем на станцию вместе? – на всякий случай уточнил я.
– Угу, – добродушно кивнул Джо.
Планы меняются. Грузить Макса на поезд при всех я не решался, Джо вряд ли станет лезть в мои дела, а вот маленькая Эмми наверняка захочет пощупать 'меховушку'. Чую, придется псу-зомби топать домой пешком. Ничего, Макс – зверь умный (я иногда даже удивляюсь, насколько), справится.
Лючик, с грехом пополам, затолкал в себя содержимое тарелки и начал ставший почти ритуальным рассказ о новой школе, друзьях и каком-то белом маге (или это борода у него белая?). Я, с умным видом, кивал, и налегал на горячее – горка оладий быстро уменьшалась. Братишку не смущало, что все свои переживания он изложил мне уже раз двадцать, мы как раз подошли к самому обидному (сверстники не верили, что его брат – черный маг), когда по улице с жутким грохотом промчался грузовик с эмблемой НЗАМИПС. Все, не сговариваясь, проводили его взглядами.
Это что, новые клоуны, или шеф Харлик в гости прикатил? А у меня там зомби бегает…
– Ты молодец! – привычно объявил я Лючику (маленьких белых надо чаще хвалить). – Я к дяде сбегаю, замок повесить забыл.
Все понимающе покивали.
Первым делом – Макс. Мой дважды спаситель встретил меня на окраине деревни: пес-зомби шуршал в траве (нес дозор) и щелкал пастью на бабочек, а я неторопливо ковылял по тропинке, наслаждаясь общей гармонией бытия. Тот грузовик, что проезжал утром, блестел эмблемами на полдороги к перевалу, почти у самого выхода из долины. Что к лучшему – случай был из тех, когда компания боевых магов мне совсем ни к чему.
Так, значит, на повестке дня – мыши. И придется мне из-за них лезть в тот овраг – в нижней части склона печати были в полном порядке. Я сознательно тянул с этим – все пытался понять, не проявится ли во мне какого-то нездорового интереса к месту, где появлялся Шорох. Вроде бы нет. К тому же, день был для Краухарда на удивление ясным, а в столь ранний час солнце даже чуть-чуть касалось крыши гаража, проскальзывая в прореху между скал. Навесив на сарай замок, я свистнул Макса и, нехотя, побрел туда, где так глупо позволил подвергнуть свою жизнь опасности. Не всякий черный допустит такое даже спьяну!
Теперь найти место, где убили дядю, было легко: на камнях появились желтые флажки – полицейские, по мере сил, пытались обозначить позу, в которой свидетели нашли тело. Понятно, почему те двое застремались – до места, где они напали на меня, оттуда было шагов двадцать. Все выглядело так, словно старик упал, когда поднимался вверх по склону, то есть, возвращался от оврага к гаражу. С другой стороны, его могли там просто кинуть.
Я посмотрел вниз, напряженно следя, не появится ли во мне непроизвольного желания продолжить движение. Промоина была глубокой и темной, а место, куда солнечные лучи никогда не попадают, по меркам Краухарда, однозначно является нехорошим (даже если бы Шорох и не появлялся). Может ли причина повреждения заклятья находится там, и не нафиг ли мне сдалось это заклятье?
Но мыши – вечные враги алхимиков. Они грызут проводку, делают гнезда в самых важных частях машин и гадят в топливное масло, чем портя его безвозвратно (это не считая топота и писка по ночам). Никогда не забуду, как я обнаружил дохлую мышь в молоке – до сих пор тошнит от белых жидкостей.
Грызунов – на мороз!
Я прошелся вдоль оврага взад-вперед. Линия печатей была хорошо видна даже сверху, среди старых булыжников отчетливо выделялся один, поновее и из другого материала – кто-то явно предлагал мне туда спуститься. Кто? Почему я решил, что это был дядя? Случайно забраться в такое место нельзя – вменяемые дети в таких не играют, а невменяемых в Краухарде нет. Может, стоит все-таки позвать Харлика?
И лишиться сокровища, если оно там. Ха!
Я сделал все возможное для подстраховки: сходил в дом, описал ситуацию на листке бумаги и сунул его в пасть Максу с наказом отнести людям, если до полудня не вернусь. Возможно, все это зов Шороха, но если так… Моя воля привычно стиснула Источник, и он нервно завибрировал. Если так, то эта тварь пожалеет, что связалась со мной!
Осторожно спустившись по осыпи, я поднял камень, чтобы рассмотреть, и отвращающее заклятье с шорохом сомкнулось вокруг меня.
Не понял. Правда – не понял.
Выходит, дядя спускался сюда не для того, чтобы починить заклятье, а для того, чтобы сломать? Но это глупо! Зачем кому бы то ни было портить средство от мышей? Я осмотрел печать – на обратной стороне у нее была нацарапана стрелка, в исходном состоянии она указывала на склон горы, туда, где промоина сходилась в узкую щель, сочащуюся тонкой струйкой влаги. Если это намек, то кем он сделан и кому? Я не верил, что кто-либо, не изучивший на месте устройство заклинания, способен так ловко его разомкнуть, значит, столь странное послание мог оставить только прежний хозяин дома.
И тут я крепко задумался.
А не мог ли мой дядя, сделав это, находиться под влиянием Шороха? То, что он был черным магом,
