посреди улицы, начал беспокойно осматриваться и прислушиваться… Выли псы. Настолько тоскливо и протяжно, что холодела кровь, а волосы вставали дыбом. Один из ближайших факелов мигнул и погас, второй испуганно затрепыхался. И хотя под утро это обычное явление — кончается «горючка», — но воины начали ежиться, переглядывались с опаской.
Буркнув нечто из разряда: «Заразы вшивые, совсем оборзели!» — командир решительно повел отряд дальше. Нарочито тяжело топал, зычным, уверенным голосом отдавал приказы. Но скулеж еще долго витал над домами, преследовал и гнал в спины, а редкие фонари, как назло, гасли при нашем приближении. «Случайность, — сквозило в глазах воинов. — Просто случайность…»
Впрочем, подозрения и смутный испуг соратников так и не успели оформиться в мистический ужас, так как вскоре раздался грубый голос десятника:
— Слава империи!..
— Слава, — лениво подтвердили в темноте. — Обещанное подкрепление?..
— Так точно.
Сбоку налетел ветер, сдул зыбкую пелену тумана. Вокруг проявилась широкая улица, убегающая вдаль сдвоенная линия фонарей-искорок. Напротив, на чернильно-звездном фоне, — силуэты величественного здания: высокий фасад, стрельчатые окна, украшенные лепниной стены, толщиной более подходящие какой-нибудь крепости. А на небольшой площади перед широким крыльцом статуя Алара- Мрона… Неужели добрались?..
Отблески далеких фонарей сверкнули на латах, из тени у крыльца вышли два стража. Один махнул рукой, спросил пароль. И, получив ответ, пробасил:
— Заходите. Только сбоку, там вспомогательная дверь. Позовете центуриона Мирра, он сегодня разводящий. Выделит посты, даст задания.
— Обстановка как? — полюбопытствовал десятник.
— Да как всегда, — отмахнулся страж. — Какой идиот сунется туда, где служителей как собак нерезаных?! Вы, парни, не робейте. Отстоите положенное — и к нам в келью заходите. Винца попьем, байками перекинемся. Мы выставляемся.
— Добро, — удовлетворенно хмыкнул командир. Оглянулся, сказал громко: — За мной, парни! Покажем местным, каковы в деле настоящие воины!..
И мы, естественно, постарались показать. Расправили плечи, гордо задрали подбородки и четко, как боевые големы, зашагали в узкий проход с торца здания. Не гвардейцы ж какие-нибудь, загадочные «черные легионеры», как успели окрестить в народе. Доблесть покажем потом, а поначалу козырнем «одежкой»…
Боковой вход по ширине ничем не отличался от главного. Разве что крыльцо отсутствовало да стражи не пытались прятаться во мраке. Последние встретили сонным ворчанием, попросили подождать. Один приоткрыл створку и что-то пробормотал в пустоту. Послышались лязгающие шаги, удалились, но через минуту возникли опять, и к нам вышел центурион. Покивал, перекинулся парой слов с десятником, кисло выдавил:
— Будете охранять внутренние покои вместе с Безликими. Обычно наших там немного, больше для виду. Сами понимаете, в компании карателей невесело. Но вы парни бравые, так что выстоите… Ладно, за мной! Покажу посты, сменитесь через пару часов. Тридцать минут передышки — и в патруль.
Центурион с десятником скрылись во мраке, а нам не осталось ничего более, как послушно следовать за ними. С порога в ноздри ударил запах благовоний, ладана и свечной гари. Но против ожиданий воздух оказался свеж и чист, а щеки овеял прохладный сквозняк. В храме царила тишина… напряженная, возвышенная… и совершенно естественная. Длинный коридор, голые стены без всяческих украшений, череда безликих дверей… Странно. Казалось бы, лучший храм империи должен блистать роскошью, быть более пышным. Но вскоре до меня дошло — идем через внутренние покои. В первой половине храма пускаем пыль в глаза верующим, во второй — своим же, но из других Орденов: мол, на самом деле нам злато по фигу, мы о духовном печемся.
Топали долго. Поднимались по лестницам, петляли по погруженным в темноту коридорам и коридорчикам, пересекали обширные приемные и молельни. Повсюду царили мрак и гробовая тишина. Но однажды прошли мимо полуоткрытой двери, озаренной тусклыми алыми отблесками. Из щели явственно тянуло теплом, запахами гари и пыли, слышались голоса и шорох бумаг. Изредка навстречу попадались монахи с кипами свитков в руках, пугливо жались к стенам, спешили убежать. Бледные и усталые, с красными глазами — истинно канцелярские крысы.
В воображении проявился слепок планировки, красная точка выделила дверь как вход в канцелярию, а за нею — архив. Я поколебался, чуть замедлился… но сразу выровнял шаг. Рано. Если начну действовать сейчас, поднимется тревога. Переполох все равно возникнет, но мне нужно немного времени. Совсем чуточку, чтобы отдать долг Эр-Илиану…
И снова коридоры, переходы, лестницы. В какой-то момент начало казаться, что спускаемся под землю. Двери практически исчезли, стены стали мокрыми от влаги, а потолки стремительно приблизились к нашим макушкам. Воздух сделался влажным, слух ловил частый стук капель и журчание. Редкие факелы больше чадили, чем освещали… и опять-таки многие гасли при нашем приближении, что вызвало недоумение центуриона и нездоровое волнение воинов. Но и в темноте по обе стороны прохода виднелись длинные стеллажи, ряды бочек, мешков, ящиков.
Разум озарило воспоминанием — уже видел такие! С месяц назад, в первом тренировочном лагере, когда тайком лазил по казармам. В тот момент ничего не почуял, да и каратель перепутал карты. Но здесь… видимо, служители не считали нужным скрываться в главной цитадели Ордена. От ящиков явственно тянуло магией, и магией ни разу не светлой: волны гнили, дикие, протяжные голоса на грани сознания, сгущенные гнев и страх.
И раньше чем я сумел сдержаться, включилось Истинное Зрение. Мир обрел сероватые тона, превратился в росчерки прямых линий, угольный эскиз. А вот ящики явились сгустками первородной Тьмы, бессмысленной и кровожадной. Голоса в разуме окрепли, возникло ощущение прикосновения гадкой, осклизлой лапки. И тут до меня дошло: не ящики… гробы! Внутри же спали люди. Порой я различал бледные, умиротворенные лица, тела в знакомой броне «черных легионеров». Плоть оплетала тонкая паутина, прошивала людей насквозь. Пульсировала и разрасталась…
До боли закусив губу, заставил себя идти дальше. Но то и дело косил глазом, мысленно ругался… Воины спали беспробудным сном, а в это время их тела и души претерпевали метаморфозы. Плоть плавилась, мышцы и кости чуть менялись, внутренние органы медленно перемещались… Так вот что за присяга ждала и нас! Умно и дерзко. Вселение демона в человека чревато разрушением тела. Но тут вливают иномирные сущности по капельке, постепенно. И в итоге получается некий симбионт потусторонней твари и человека. Быстрый и сильный, умный, устойчивый к магии… и главное — покорный воле хозяина. Еще не Безликие, но уже и не люди. Ай да Терн, ай да выдумщик!
Подвалы с гробами вскоре остались за спиной, нас опять повели наверх. Стало гораздо суше, светлее и чище. Появились первые намеки на жилую обстановку: плотные шторы на окнах, украшения на некоторых дверях, больше факелов, ковровые дорожки. Но людей почти нет. То ли спят, то ли работают в кельях. Несколько нарядов воинов не в счет, стражники вообще лишь для декораций…
Впереди забрезжил тусклый огонек. Поначалу подумалось, что очередной факел, но вскоре мы вошли в обширный зал… то, что обширный, я понял лишь по бликам на далеких колоннах да по характерному эху. В невероятной дали, окруженный плотной тьмой, обретался одинокий служитель. Стоял на коленях перед грубоватой статуей Алара, беззвучно шевелил губами. Единственная свеча озаряла усталое, морщинистое лицо, жидкие седые космы и роскошный белоснежный балахон… Днем грешим, ночью просим прощения, потом опять грешим и снова просим. Даже если младенцев сотнями резал, бозенька простит, ты же раскаялся. Главное — лбом удариться крепше, шепнуть жарче…
Зал прошли на цыпочках, чтобы не мешать благочестивому. В следующем, заставленном кадками с разнообразными деревцами и цветочками, центурион заметил удивление на лицах легионеров, добродушно пояснил:
— Травки растят редкие. Для зелий, отваров…
— Ясно, — пробормотал десятник. — Долго еще?
— Почти пришли, — заверил командир стражников, ткнул пальцем в ближайший коридор. — Сейчас
