– Вы хотите стравить Британию и Францию? – догадался шевалье. – Но какой нам от этого прок?
Денис мысленно поаплодировал ему – ни единый мускул не дрогнул на лице, ни капли осуждения не промелькнуло в глазах. Долг перед новой родиной оказался превыше патриотических чувств француза.
– Пока не знаю, – честно признался он. – Но в мутной воде рыба всегда ловится покрупней. Война план покажет… – махнув рукой, закончил он.
– А что случилось с наемными убийцами?
– Двое из них кормят рыб. Один отсыпается в соседней комнате – мы с ним славно попировали прошедшей ночью, – кивнув головой в сторону спальни, Денис усмехнулся и бросил взгляд на напольные часы в корпусе из красного дерева. – А последнего я жду с минуты на минуту: он докладывает заказчику об успешно проведенной операции.
– Вы их перекупили?
Вопрос прозвучал с неприкрытым презрением. Французы всегда считали англичан нацией торговцев, даже если это касалось наемных убийц.
Денис, слегка замявшись, сумрачно покрутил головой:
– Я пообещал оставшимся в живых, что мои воины снимут скальпы с их жен и детей.
– И они вам поверили?!
– Я умею быть убедительным. – Денис криво ухмыльнулся.
– Это подло, месье! Даже по отношению к наемникам!
Шевалье не пытался скрыть осуждения, возмущенно выпятив подбородок.
– Не забывайте, что я – кровожадный дикарь, – не преминул заметить Денис. – И если в угрозу поверили даже вы, значит… – оборвав фразу, он улыбнулся: – Тяжело иметь такого патрона?
– Значит, это был блеф? – облегченно выдохнул француз.
– Но я же не дикарь? – резонно, как ему показалось, возразил Денис.
Шевалье поперхнулся, не найдясь с ответом. После небольшой паузы он осторожно спросил:
– Вы сказали, что наемник отправился с докладом. Но разве можно быть уверенным, что ему поверят на слово? Сертификат он предъявить не сможет.
– Пока я приводил себя в порядок, – Денис провел рукой по шевелюре, – мой помощник купил десятифунтовый вексель компании. Две дырки от шпаги и полпинты свиной крови сделали его неотличимым от чартера на акции.
– Неплохая задумка, – признал Костилье и тут же попробовал найти слабое место: – Но если мы предъявим подлинный сертификат, компания обязательно его опротестует.
– Было бы наивным полагать, что англичане отдадут дикарю и беглому секретарю половину золотого прииска. Даже если это прописано в договоре. Они в любом случае попытались бы нас кинуть.
– Что сделать? – не понял француз.
– Обмануть, – быстро поправился Денис и продолжил, как ни в чем не бывало: – Самый простой способ – это под залог сертификата получить золото в одном из банков компании. Причем в тот момент, когда курс акций совместного англо-индейского предприятия по освоению месторождения будет на самом пике. Небольшой дисконт при этом неизбежен, но это не страшно.
– А когда Европа узнает о разгроме британских войск, мы начнем игру на понижение?
– Да, но не с бумагами золотодобывающего предприятия, а с акциями Ост-Индской компании. Этот кусок намного жирней, и мы заработаем значительно больше. Кстати, на какую сумму выпущено их акций?
– Точно не знаю, господин министр. – Костилье прикусил губу, задумавшись. – Но только собственный капитал оценивается не менее десяти миллионов фунтов.
Денис хмыкнул:
– Пиратство в чистом виде оказывается выгодней.
– Простите?
– Ламбро Каччиони взял приз в полмиллиона фунтов за пару часов. Если мы сможем обрушить курс акций компании хотя бы на двадцать процентов, то на коротких продажах сможем заработать сотню-другую тысяч. В зависимости от того, сколько сможем подготовить наличных. И займет это у нас не одну неделю. Вот я и говорю, что быть пиратом выгодней, чем спекулянтом.
Теперь ухмыльнулся француз:
– У нашего адмирала ставка выше – собственная шея. Нам с вами виселица не грозит.
– Как сказать… – Денис погрузился в собственные мысли. Очнувшись, он спросил: – Где торгуются акции компании?
– В Амстердаме. Там же, где и бумаги Банка Англии.
– Разве не на Королевской бирже? – искренне удивился Денис. – Мы вчера проезжали мимо – я собственными глазами видел вывеску из окна экипажа.
– Это товарная биржа. Брокеры, торгующие ценными бумагами, создавали много шума и их попросили на выход. Они теперь заседают в кофейне Джонатана, но там котируются в основном акции лондонских предприятий. Государственные облигации и бумаги крупных европейских компаний – на Амстердамской бирже.
– Занятно, – протянул Денис, разливая виски по бокалам.
Ив Костилье ничего занятного в этом не видел, потому молча пригубил напиток, терпеливо ожидая продолжения. Его собеседник вновь о чем-то задумался.
– Почему вы все усилия сосредоточили именно на Британской Ост-Индской компании? – не выдержал француз, задав давно мучивший его вопрос. – Это самое крупное торговое сообщество в мире. Даже голландцы им уступают. Они нам не по зубам.
– Это так, – кивком головы подтвердил Денис, с отвлеченным видом созерцая янтарную жидкость на свет. – Но некоторые проблемы ей доставить мы просто обязаны.
– Для чего? Какая нам в этом выгода?
– Могущество Британии зиждется на нескольких составляющих. Компания с ее экспансией в колониях – одна из них. Паровой двигатель у англичан мы перехватили, но это лишь малая толика… Необходимо выбить их из Индии, что будет крайне непросто. Но даже это не главное. Основная наша задача – это создание имиджа нашего червонца как самой надежной валюты в Европе. Франция это сделает сама, как только там начнется революция…
– Вы тоже считаете, что это произойдет? – с неподдельным огорчением перебил его Костилье. – Ее высочество предупреждало об этом, но, честно признаюсь, я ей не поверил.
– Увы, мой друг, – развел руками Денис, – можете считать это свершившимся фактом.
Француз одним глотком осушил бокал и потянулся за новой порцией.
– Берлинский Королевский банк попадет под раздачу на польских закладных, – вслух размышлял Денис, не обращая внимания на душевные терзания француза. – Но когда это будет – убей бог, не помню.
Тильзитский мир, по которому Пруссия вместе с рядом польских территорий лишится и значительной части депозитов по закладным, инвестированным туда Королевским банком, ожидался еще не скоро. Да и будет ли он еще в этой истории, было неизвестно.
– Кстати, какая банковская система считается сейчас самой совершенной?
– Шотландская, – немного подумав, ответил Костилье. И машинально отметил, что с этим лжеиндейцем тоже не все чисто – слово «сейчас» в контексте фразы звучало диссонансом. Такие же оговорки частенько допускало и ее высочество. – У них достаточно разветвленная сеть, и взаимный учет они делают минимум два раза в неделю.
Деньги в XVIII столетии выпускали все кому не лень. В разных странах были различные законодательные барьеры, но, по большому счету, особых препятствий на открытие эмиссионного банка не было. Правительства запрещали эмиссию свыше собственного капитала (то есть общий выпуск банкнот не должен был превышать запас золота и серебра в хранилище), но банки, как правило, пренебрегали этим условием. Потому и банкротства были нередким явлением. Увлекшись ничем не обеспеченной эмиссией, банкиры в один прекрасный день прекращали выплаты по собственным обязательствам – банкнотам (от англ. bank note – банковский билет, расписка).
Чужие ассигнации банки принимали, если только имелась возможность проведения взаимных расчетов. И чем дальше гуляла банкнота от банкирского дома, выпустившего ее, тем больше был дисконт при обмене ее на звонкую монету. Либо просто следовал отказ в приеме. Английское законодательство ограничивало
