На лице улыбка, руки для объятий распахнуты – ни дать ни взять и впрямь друзей повстречал. На самом-то деле я бы этих друзей и на порог не пустил, но деваться некуда. Даже вставать пришлось аккуратно и по возможности не делая резких движений – ни к чему пугать народец, а то, не ровен час…
Нет, я вовсе не собирался перед ними лебезить и унижаться. Еще чего! Не дождутся! Все должно быть в рамках обычной вежливости к случайно встретившимся мне людям и не более того. Опять же и мне полезно – учеба. Первый урок по психологии средневекового человека. Татей тоже надо попытаться понять.
«Скажи заветные слова джунглей, которым я учил тебя сегодня»,- потребовал Балу. «Мы с вами одной крови, вы и я»,- ответил Маугли.
А я сумею правильно произнести заветные слова? Произнести так, чтобы поняли? Вот и попробуем. Ну а если не выйдет, тогда и будем посмотреть. Конечно, лучше бы разойтись с миром – не в мою пользу расклад, ох не в мою, но, если что, слабину давать не стану. Достанется, конечно, но и вам не поздоровится. Всем. Так что погодили бы вы, ребятки, извлекать свои тесаки – давайте-ка мы ими лучше хлеб порежем, а в конце задушевную песню споем. Дружно. Вместе. Можно обнявшись. Но я не настаиваю. Выбор за вами. Только не ошибитесь. Чревато, знаете ли…
– А ты, случаем, не из опричников будешь, странник? – настороженно поинтересовался самый молодой из них.
Ну тут ответ Ясен и понятен. Даже если бы и из них, то сознаваться в этом – смерти подобно.
– Чур меня от бесова племени! – с чистой душой выпалил я и для вящей убедительности на всякий случай даже перекрестился, успев хоть и в самый последний момент, но убрать большой палец.
Конечно, здешним бармалеям наплевать, но вдруг кто-то из них на мою беду слишком щепетильно относится к православным обрядам и подметит, что я перекрестился неправильно. И еще хорошо, если он не заподозрит во мне поганого латинянина, которых, как известно, грабить вообще не грех, а вроде бы как даже дело чести, мужества и доблести. Нет уж, не будем будить лихо, пока оно тихо.
Взгляды у народа мгновенно подобрели. Или мне это показалось? Да нет, по меньшей мере двое – тот, кто спрашивал, и стоящий рядом с ним парень постарше, с серьгой в ухе – явно успокоились.
– Не иначе как глядючи на мою одежду так подумали,- с улыбкой добавил я, решив расставить все точки над «i».- Сам я, правда, давненько их не видал, но непременно услыхал бы, что царь велел им поменять свое платье. А раз нет, стало быть, они так и ходят в прежних одежах.
Ага, подействовало. Совсем народ расслабился. А вот мне радоваться еще рано.
Первым, все так же время от времени кидая суровые косые взгляды по сторонам, ко мне шагнул самый бородатый. Он и в плечах был пошире всех прочих, да и ростом повыше – точно мне по подбородок.
«Ну явный главарь, не иначе,- мелькнула мысль.- Значит, будем начинать налаживание контактов именно с тебя, бармалей бармалеич».
– Беда в том, что я за долгий путь изголодался, а к трапезе приступить не могу,- пожаловался я ему, одновременно поясняя причину своей радости.
– Что ж так? Али сума пуста? – И бородач по-хозяйски потянулся к моему вещмешку.
Вообще-то с его стороны это была неприкрытая наглость, за которую положено давать в морду для охлаждения излишнего пыла. Судя по тому, как вторая его рука тут же украдкой скользнула к рукояти сабли, он именно этого и опасался. Или, наоборот, специально провоцировал на ответные действия. А может, проверял. Стерплю, утрусь – молено не церемониться. Полезу в бутылку – еще проще: сабелькой неосторожного путника хрясь и все.
Вот ведь какая незадача – и по роже бородатой дать нельзя, и с рук спускать не годится. Срочно нужен третий вариант, а где его взять? Оставалось только одно – сработать по системе айкидо. Это когда враг тебя бьет, а ты, широко улыбаясь, не только ему не препятствуешь, но еще и помогаешь ударить, чтобы тот влепил от всей души. Вот только при этом чуточку уклоняешься в сторону – пусть это «от всей души» придется в стоящую за тобой стенку.
– Да нешто сам не чуешь по тяжести, что есть у меня чем потрапезничать,- попрекнул я его и тут же ободрил: – Да ты не робей, паря, не робей. Встряхни как следует и сразу услышишь, что помимо тяжести там еще и булькает.
Озадаченный бородач убрал руку от сабли, ухватившись за мой мешок сразу двумя заскорузлыми пятернями, и принялся старательно трясти и прислушиваться.
«Ага,- думаю,- По-моему выходит. Сработала система». И уже построже спросил:
– Ну что, слышишь бульканье?
– Не-е,- промычал тот.
Остальные, забыв про осторожность, тоже навострили уши, но при этом ответе только разочарованно вздохнули.
– Не беда,- Я дружелюбно хлопнул по плечу главного бармалея,- Оно даже и к лучшему, потому как ежели булькает, то, стало быть, посудинку наполовину кто-то успел опорожнить, а ежели помалкивает, то она полным-полнехонька. Только что ж ты мешок мой в руках держишь? Его ведь сколько ни держи, в животе от этого не прибавится. Ты залезай в него да извлекай.
Озадаченный бармалей тупо посмотрел на меня и… покорно полез в вещмешок, но… уже не по своему хотению, а по моему велению. Послушным дяденька оказался. Это хорошо. А я закрепляю успех и шлю новые войска на захваченный плацдарм:
– Только вот тряпицы у меня чистой нет. Негоже еду на грязную траву вываливать. Может, сыщется у кого-нибудь по случаю? – И по оставшимся бармалейчикам взглядом бегу.
Смотрю, полез один, самый корявый и чумазый, за пазуху. Молодца. Та-ак, теперь можно дать команду посерьезнее, тем более главарь уже достал из вещмешка каравай хлеба и вертит в руках, дожидаясь, пока тот, второй, разложит на земле тряпочку.
– Ну а теперь мне еще нож нужен,- произношу задумчиво,- Но только чтоб острый был – тупых я терпеть не могу.
Но тут осечка – у двоих руки поначалу метнулись к поясу, но так и замерли, а остроносый, что стоял позади главного бармалея, и вовсе не шелохнулся. Осторожничают, паршивцы. Я, будто не заметив заминки, по-хозяйски пренебрежительно махнул одному из парочки, темно-русому, с серебряной серьгой в ухе (панк, что ли?):
– Твой, я думаю, не годится, так что ты за него даже не берись. Отсель зрю – туповат он. Острие-то в самый раз, но хлеб ведь не пырять надо, его ж резать требуется.
– Да где ж туповат?! – возмутился тот. От обиды у него даже серьга в ухе затряслась.- Тока вчерась точил. Ты на него лучше с близи погляди, допрежь того, как хулу класть.- И мне протягивает.
Правда, острием, ну да мы люди не гордые, и так возьмем.
Провел я легонько по режущей кромке – и впрямь человека ни за что обидел. Хорошо наточено. Правда, сам металл дрянь, видно даже на первый взгляд. Я, конечно, не великий специалист в области металлургии, но старого профессора, который у нас вел курс истории, слушал открыв рот – уж больно интересно рассказывал. Да и потом на лекциях далеко не всегда ловил ворон или отсыпался после ночных загулов с девочками. Многое, чего греха таить, проплывало мимо ушей, но кое-что и оседало.
К тому же тут не надо быть особым знатоком. Спору нет, разницу между одним сортом стали и другим порой можно вычислить только в лаборатории, но тут-то вообще сталью не пахнет. Кусок железа, хотя и хорошо заточенный. Однако извиниться, или, как здесь говорят, повиниться все равно надо. Мне не трудно, а этому, с серьгой, приятно. Только не сразу. Поначалу мы вот что сделаем.
– А у тебя? – спрашиваю второго,- Надо бы сравнить, чей острее.
Паренек – самый молодой изо всех, даже бороды нет, а вместо щетины какой-то пух – тут же охотно протянул мне свой тесак. Я и его на пальце опробовал. Тоже неплохо заточена железяка.
Вдруг сбоку, со стороны главного бармалея, донеслось негодующее:
– Хр-р, хр-р.
Глаза скосил и точно – он хрюкает. Взгляд свирепый, из глаз молнии, рот полуоткрыт, вот-вот начнет материться на своих за утерю бдительности. Непорядок. Нельзя им за меня нагоняй получать. Они ведь не на своего шефа – на меня дуться будут. И, повернувшись к бармалею, уважительно так говорю:
– А ты не промах, дядя. Здорово твои людишки тебя слушаются. И ножи свои в порядке блюдут, не запустили. Как я ни глядел, ни пятнышка ржи не увидал. Молодца.
А мне снова в ответ:
– Хр-р, хр-р,- но уже по-иному.
Мол, сам знаю, чай не пальцем деланный. У меня не забалуешь. А за похвалу благодарить все одно не собираюсь, хотя и приятно.
Вообще-то теперь можно было бы рискнуть и потягаться. Двое вроде как безоружны, у бородача руки заняты моим вещмешком, а у того, который постелил на землю свою чумазую тряпицу, мысли сейчас больше не о драке, а о хорошей жратве – вон как пожирает глазами мой кусок сала с чесноком, того и гляди слюной захлебнется. Остается только остроносый, но один на один можно попытаться управиться.
Словом, охватил меня превеликий соблазн. Но первой мысли доверять ни в коем случае нельзя. Стереотипна она. Мозг, он тоже большой тунеядец, и крутить-вертеть своими шариками ему никакой охоты. Схватил что ни попадя с полки поблизости и нате вам: «Солнце – горячее, яблоко – румяное, день – яркий, ночь – темная»,.. Лучше подумать над тем же самым еще раз, решительно забраковав первый вариант. Разумеется, если позволяет время. И лишь когда остальные, что придут на ум, окажутся хуже, только тогда и возвращаться к начальной идее.
Отверг. Задумался. Просчитал.
А оно мне надо – побоище учинять? К чему? Я вообще-то по натуре человек покладистый, потому быстро сходился всегда и со всеми. Драться не любил со школы, хотя, чего скрывать, все равно доводилось, и не раз, но мастером этого дела себя никогда не считал, то есть всякое бывало – и я бил, и меня, случалось, тоже.
Нет, если откровенный беспредел, как вон с Машенькой, княжной моей (ну не совсем моей, но это только пока, потому что обязательно будет, ибо я упрямый), то тут уж деваться некуда. А сейчас можно и не торопиться, подсчитать все плюсы и минусы, прикинуть баланс…
Шансы, конечно, неплохи, только если начинать, так непременно по-взрослому. Это в мальчишеской драке хорошо – там правила, а то и предварительный уговор – до первой крови, к примеру. Да и то какая там кровь. Нос разбили – вот и конец поединку юных витязей. Тут же иное. Тут проливать первую кровь – это значит засовывать один из тесаков в брюхо главарю. Для надежности. Кто знает, может, он именно того и заслуживает, но еще раз повторюсь – я человек мирный, если меня не доставать. Мне и лежачего-то ногами пинать противно, потому как неправильно это, нельзя, а уж убивать – тем более. В запарке, в пылу – ткнул бы, пожалуй, а если бы за спиной стояла княжна или даже любая другая женщина, которая нуждается в защите, – то тут непременно, а вот так…
Да и не избавит меня это от проблем. Дальше-то что делать? Ну разбегутся они по лесу, а мне всю ночь сидеть у костра да ждать нападения? И опять-
