– Развязать?
Данька тупо кивнул. Бомж протянул руку и коснулся его стянутых веревкой запястий. В то же мгновение Данька почувствовал, что его руки свободны.
– Иди, – кивнул бомж и сдвинул ноги, освобождая проход. Но Данька упрямо мотнул головой и взялся за ручку двери, за которой слышались крики боли и торжествующий рык мордоворотов.
– Ты сможешь им помочь? – удивленно спросил бомж.
Данька беспомощно втянул голову в плечи.
– Тогда куда ты лезешь? – качнул головой бомж. – Тебя же опять схватят.
– Пусть, – упрямо набычился Данька, – их ведь из-за меня.
Бомж пожал плечами. Данька напрягся. Да, все было глупо, его сейчас точно схватят, и самым разумным было бы воспользоваться моментом и сбежать. Потому что если он сейчас попадется, получится, что ребята зря ввязались в эту безнадежную драку, а вот если он сбежит, оставит мордоворотов с носом, то... Данька зло мотнул головой. К дьяволу все эти рассуждения! Они! Дерутся! За него! И его место там, рядом с ними!
Он решительно распахнул дверцу и вывалился наружу. Кот и Гаджет лежали на земле в позе эмбриона, а два мордоворота лениво пинали их. Чуть поодаль еще один держал за волосы стоявшую на коленях Барабанщицу и так же лениво бил ее по лицу. Маша все пыталась подняться, но урод вновь и вновь заваливал ее, небрежно дергая за волосы. Немоляеву рвало около урны, а Катя, держась за глаз, с трудом поднималась на ноги возле кустов. Один из мордоворотов, пинающих ребят, оглянулся.
– Слива, гля, развязался...
Данька сжал кулаки и бросился вперед.
– Оба-на, – обрадованно воскликнул мордоворот и... коротко всхрипнув, опрокинулся на спину.
Бомж, неизвестно как оказавшийся впереди Даньки, повернулся к другому и, схватив его за нос, резко дернул на себя, одновременно выбросив вперед сжатый кулак. Тот взвыл и кулем рухнул ему под ноги. Третий, отпустив Барабанщицу, рванул было к ним, но, увидев, что произошло с первыми двумя, притормозил и этак растерянно-угрожающе произнес:
– Ты это, кончай тут...
Бомж пожал плечами и совершенно спокойно ответил:
– Да, в общем-то, уже кончил. Если тебе никаких глупостей в голову не придет, конечно.
Третий как-то опасливо поежился, а бомж наклонился к приподнявшемуся на четвереньки мордовороту, которого он схватил за нос и с этаким сожалением произнес:
– Разве что... – после чего вновь легонько хлопнул того по носу открытой ладонью. Тот завизжал и рухнул на спину, размахивая руками и не решаясь прикоснуться к своему ставшему огромным и бордово- красным носу.
– Вот теперь действительно слива, – констатировал бомж и, не обращая внимания на последнего, переминающегося с ноги на ногу, спокойно спросил:
– Господа, никто не желает покинуть место столь славной схватки?..
– Ты это, – вновь подал голос третий, – тебе Корявый...у-йя!!
Барабанщица отступила назад и несколько мгновений любовалась тем, как мордоворот, держась за яйца, валяется на земле, суча ногами, потом зло сплюнула и бросила:
– Встали и ходу!..
Когда за их спинами захлопнулась входная дверь, Данька облегченно выдохнул и привалился спиной к стене. Гаджет, тяжело дыша, провел рукавом по взмокшему лбу и пробормотал:
– Да уж, потусовались.
А Немоляева истерически всхлипнула. Несколько мгновений в крошечной прихожей, забитой потными телами, висела шумная, наполненная тяжелым, со всхрипами, со свистом дыханием тишина, потом Барабанщица сделала глубокий вздох и приказала:
– Ну че встали – проходите!
И все начали, толкаясь локтями и задевая друг друга плечами, стягивать ботинки и протискиваться вперед, в комнату. На пороге комнаты Данька оглянулся. Бомж, вошедший последним, неподвижно стоял у самой двери, привалившись плечом к косяку, и ждал, скрестив руки на груди. От всей его фигуры веяло таким спокойствием, что Данька смутился, вспомнив, что привык называть его бомжом. Пусть даже тот этого не слышал.
В комнате они попытались занять диван, но Катя рявкнула:
– Куда! Рухнет на хрен!!
Все расселись на полу вокруг колченого журнального столика. Некоторое время все молчали, придавленные случившимся, а затем Кот, вздохнув, буркнул:
– Да уж, сто грамм сейчас не помешало бы...
Гаджет согласно хмыкнул. Катя подобрала губы, собираясь дать суровую отповедь мужикам, ищущим только повода, чтобы отравить свой организм ядовитым этиловым спиртом, как вдруг из-за спины Кота протянулась рука и водрузила на стол литровую бутылку.
Все обернулись. Бомж невозмутимо завязывал свою торбочку. Покончив с этим, он закинул ее на плечо и, подняв глаза, улыбнулся:
– Мой вклад в сегодняшний ужин. Только закуски нет...
