– Да вы – мечтатель.
– Возможно. Но если такое произойдет, не хотелось бы кусать локти, сожалея о том, что могло быть сделано, но…
Они помолчали. Наконец Костин, собравшись с духом, спросил:
– И какие суммы вы предполагаете выделить под это дело?
– Любые.
– То есть? Миллион долларов?
Дмитрий Иванович снова улыбнулся:
– Возможно, существенно больше.
Костин на мгновение замер, а потом зло рассмеялся:
– И какова будет Иудина доля?
Молодой человек рассмеялся в ответ, тоже недобро:
– Вы опять меня не поняли. Нам не нужны никакие ваши отчеты. Мы совершенно не собираемся контролировать, как и куда вы потратите эти деньги. Мы даем вам ВОЗМОЖНОСТЬ ДЕЙСТВОВАТЬ. А как вы ею распорядитесь – решать исключительно вам.
Костин удивленно воззрился на собеседника:
– То есть? Вы даете мне деньги, а как я их потрачу – вас совершенно не волнует? А если я, скажем, сбегу куда-нибудь на Багамы?
Дмитрий Иванович хмыкнул:
– Ну это вряд ли. Даже квартиру вы себе новую не справите. Я редко ошибаюсь в людях. Ведь у вас, как это поется, тоскуют руки по штурвалу. Вы, как и любой истинный мент, по натуре охотник, причем вы – на крупную дичь. А разве может настоящий охотник увлечься подбором нового шикарного костюмчика или разглядыванием «Плейбоя», если ему в руки попал целевой штуцер с полным комплектом патронов, а в окрестностях бродит тигр, пожирающий людей?..
Когда Костин покинул особняк, стояла уже глубокая ночь. В голове шумело, а сердце прыгало как после пяти партий в баскетбол. Черт, ну что за ошеломительный вечер? На опустевшей стоянке мягко урчала мотором одинокая «волга». Костин покосился на нее и, зажав поплотнее под мышкой новенькую коричневую папку, двинулся к подземному переходу. В папке в одинаковых аккуратненьких пачках лежало пятьдесят тысяч долларов. На первое время хватит, а там посмотрим…
Двое сидели у камина, вытянув к нему ноги, и смотрели на скачущие языки пламени. Свет в комнате был потушен, на лицах сидящих играли огненные блики. Может быть, из-за этого человек, взглянув на них мельком, подумал бы, что они – ровесники или что-то около того. Но присмотрись он повнимательнее, сам бы удивился, почему это ему в голову пришла такая мысль. Потому что один из сидевших у камина явно был очень молод, а голова второго была увенчана шапкой совершенно седых волос с двумя легкими залысинами над мощным лбом. Кроме того, лицо второго было сильно изрезано морщинами, а рука, державшая бокал с рубиновым вином, была старчески суха. Нет, второй был явно старше, причем намного старше первого. Впрочем, если отвести глаза, а потом снова бросить быстрый взгляд на сидящих у камина… Где она, истина? Недаром, по древним поверьям, живой огонь разрушает наваждения…
– Значит, на тридцать первое у нас в европейском листе только около двадцати миллиардов?
Тон, каким это было сказано, звучал несколько странно в устах такого молодого на вид человека, когда он обращается к старшему по возрасту. Он скорее был бы естествен при разговоре людей одного возраста, притом давно знакомых, да и то если бы человек, задавший вопрос, был по отношению к собеседнику лицом руководящим. Но, похоже, этот тон никак не задел второго собеседника. Он просто не обратил на него никакого внимания, как если бы считал подобный тон не только допустимым, но и вполне приемлемым. Более того, когда он начал отвечать, некоторые обертоны в его негромком, хриплом голосе позволили бы внимательному слушателю сделать вывод, что он полностью признает главенство своего юного собеседника. Впрочем, никаких зрителей и слушателей рядом не наблюдалось. Во всем немаленьком кабинете находились только эти двое.
– Пока да. Сам понимаешь, для того чтобы конвертировать активы, требуется время. Слишком крупные выбросы не только обрушат цены, но и привлекут излишнее внимание. – Старый запнулся, потом осторожно произнес: – А может, слегка притормозить процесс? Я избавился от наиболее рискованных пакетов. Сейчас подошла очередь «голубых фишек». А все идет к тому, что они вот-вот начнут сильно подниматься. Евро явно будет расти…
– Нет. – Тон молодого был несколько резковат. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. У нас пока действительно наметилась некоторая экономия. Но через несколько месяцев мы переходим к следующему этапу, а там ситуация гораздо менее предсказуема. К тому же проект развивается несколько быстрее, так что, возможно, университет придется создавать на год-два раньше, чем я планировал. А это значит, что ты должен готовиться к тому, что и американские и азиатские активы придется выводить намного раньше.
Старый вздохнул:
– Я понимаю, но… жаль.
Они немного помолчали. Молодой пригубил бокал и поставил его на сервировочный столик, втиснутый между креслами.
– Да, и еще хорошо бы форсировать скупку государственных долгов. Я думаю, в течение ближайших двух-трех лет их стоимость подскочит почти до номинала. Сколько у нас уже есть?
– По частным и несвязанным кредитам почти двадцать семь миллиардов, а с госкредитами сложнее… к тому же цены уже ползут вверх. Еще не номинал, но…
Они снова помолчали. Старый, одним глотком допив вино и тоже поставив стакан на столик, повернулся к молодому и поймал его взгляд.
– Знаешь, мне страшно… – На этот раз в его голосе звучало беспокойство, и уже никто бы не сказал, что это подчиненный обращается к вышестоящему.
– Чего?
– Что будет, когда они узнают?..
Молодой в упор посмотрел на собеседника:
– Ты же знаешь, у нас нет другого выхода. Или ты не согласен с выводами моего меморандума?
– Да нет… впрочем, кое с чем не согласен, но это не важно. Если бы я считал это бредом, я никогда не согласился бы участвовать во всем этом… но мы столько времени были сами по себе, а после того как они узнают… Нам надо успеть стать ОЧЕНЬ сильными… – Он оборвал сам себя и откинул голову на спинку кресла. В комнате вновь воцарилась тишина. Молодой протянул руку и положил ладонь на сухую кисть старого.
– Не беспокойся. Я сам удивляюсь, как удачен был выбор. Просто поразительно. Если бы я писал меморандум сейчас, я бы даже не стал рассматривать другие варианты. Россия – просто идеальный вариант. А люди… Черт возьми, я предполагал, что народ, остановивший столько потрясателей Вселенной и покорителей Европы, просто не может иметь такого низкого базисного коэффициента, какой получался в наших расчетах, но я даже не предполагал, НАСКОЛЬКО он занижен.
Старый, встрепенувшись, изумленно уставился на собеседника:
– То есть? Что значит низкий базисный коэффициент?
Молодой улыбнулся:
– По нашим расчетам, его величина не превышала 0, 67.
Старый несколько мгновений смотрел на него недоверчиво, потом длинно выругался по-испански. Молодой покачал головой:
– Брось. Это означает только то, что наша методика устарела.
Старый поджал губы:
– До сих пор она срабатывала идеально.
Молодой взмахнул рукой:
– Ты не прав. Вспомни Вьетнам.
– Это исключение.
– Теперь я уверен, что нет. К тому же что спорить. – Он встал и подошел к стене, на которой висела большая, два на три метра, политико-административная карта мира. – Взгляни-ка. Достаточно бросить всего один взгляд – и все станет ясно.
