– Я слушаю.
А менеджер, воспользовавшись тем, что гость отвлекся, решил повнимательнее изучить его визитную карточку. Она была чрезвычайно проста и незатейлива – гладкий серый картон, черный шрифт и маленький алый выпуклый логотип внизу посередине. Но менеджер знал, что именно вот за такой внешней простотой, как правило, скрываются очень дорогостоящие технологии. И эта на первый взгляд простенькая визитка скорее всего стоит как добрый десяток изукрашенных золотой фольгой, выпуклым, резным шрифтом и иными прибамбасами безвкусно-роскошных творений, которые так любят личности, послужившие прообразами героев анекдотов под названием «новые русские». Он оказался прав.
Между тем его визави закончил разговор по мобильнику и вновь обратил к менеджеру свою улыбчивую физиономию:
– Вы были правы. То, что нам предложили, оказалось совершенно неподходящим вариантом. Поэтому я с удовольствием вернусь к… нашим баранам. По-моему, пословица звучит именно так?
Менеджер кивнул:
– Да, совершенно верно… – Он сделал паузу, затем вкрадчиво спросил: – А вы уверены, что особняк на Крымской – именно то, что вам требуется?
Конечно, сплавить развалюху было бы большой удачей, но чем дальше, тем больше менеджеру казалось, что с подобным клиентом можно сделать гораздо более денежные дела. О, нет, речь не шла о примитивном обмане типа: купил задешево – всучил задорого. Он собирался работать предельно честно. И взять свое исключительно на обороте. А в том, что эти пока еще загадочные руководители молодого человека собираются вложить в дело просто гигантские средства, он почему-то был уверен. И откуда эти деньги, его совершенно не интересовало. Впрочем, кое-какие предположения у него появились. В сказку о какой-то зарубежной организации, внезапно воспылавшей желанием вкладывать деньги в Россию, он не особенно поверил. Как правило, все зарубежные инвестиции являлись деньгами, которые в свое время были вывезены из самой же России, как говорится, от греха подальше или, может, в преддверии близкого отъезда тех, кому они принадлежали. Но, как оно обычно бывает, уехать так и не собрались, а здесь жизнь начала то и дело подкидывать такие возможности, что тощие проценты иностранных банков стали казаться сущей насмешкой. Вот и принялись изворотливые умы изобретать различные зарубежные инвестиционные фонды, опасаясь того, что родимая страна вновь потянет руку за причитающимся ей куском, и по старой привычке надеясь, что «иностранные» деньги будут в большей безопасности. Вот только явное иностранное происхождение этого мальчика не очень-то укладывалось в схему. Да и в его поведении просматривались некие неправильности, как будто на самом деле он был гораздо старше, чем казался. Вот и сейчас в ответ на вопрос юноша улыбнулся и коротко сказал:
– Да.
И это тоже не соответствовало стандартной возрастной реакции. Обычно юнцам настоятельно требуется убедить весь мир (и себя в том числе), что их компетентность полностью соответствует выполняемой задаче. Поэтому в подобной ситуации они пускаются в многословные объяснения, пересыпанные различными терминами и профессиональными понятиями, зачастую имеющими к предмету разговора чрезвычайно далекое отношение. Менеджер посмотрел на посетителя долгим взглядом:
– Извините, Дмитрий Иванович, а позволено ли мне будет задать вопрос личного плана?
В глазах его юного собеседника мелькнула обеспокоенность, но ответ был столь же неестественно (для его возраста) лаконичен:
– Пожалуйста.
– А сколько вам лет?
– Разве это имеет отношение к делу?
Менеджер вскинул руки:
– О господи, если этот вопрос вам так неприятен, то я убедительно прошу меня извинить и забыть о нем.
Юноша пожал плечами:
– Да нет. У меня нет никаких причин скрывать свой возраст. Мне – двадцать два, и я не считаю это недостатком. Но даже если это так – это один из тех недостатков, которые быстро проходят, причем без всяких усилий.
– Ну что вы. Это было простое любопытство. Еще раз прошу меня извинить. – Менеджер круто сменил тему разговора: – Так вы уверены, что недвижимость на Крымской вас вполне устраивает?
– Да.
– В таком случае нам нужны реквизиты вашего Фонда и точная фамилия, имя и отчество лица, который будет подписывать договор от его имени.
Клиент улыбнулся:
– В этом нет необходимости.
Он сунул руку в карман и извлек российский паспорт общегражданского образца:
– Договор и документы оформите на мое имя.
Менеджер вскинул брови:
– Вот как? Ну что ж, отлично.
Он быстро поднялся, в мгновение ока оказался за дверью кабинета и рысцой подбежал к Танечке, уже натянувшей свою модную короткую шубку:
– Отпечатай договор по дому на Крымской. Моментом!
Танечка удивленно на него посмотрела и дернула подбородком в сторону двери:
– А он его хоть видел? А то потом разборки пойдут…
– Видел-видел, и вообще – не твое дело. Давай в темпе.
Танечка сморщила лобик, но, заметив, что начальник уж очень серьезен, молча уселась за компьютер. Менеджер нервно потер лицо. Он и сам не до конца понимал, с чего это он так разнервничался. Вроде как еще минуту назад сидел и прикидывал, как будет загребать хорошие деньги, а сейчас хочется только одного – поскорее завершить все формальности и спровадить гостя за дверь. И больше – никаких дел с этим гребаным Фондом. Впрочем, сегодняшним днем все, естественно, не кончится. Прежде чем договор о купле-продаже вступит в законную силу, предстоит еще немало повозиться. Но это потом, а сейчас вот вам, молодой человек, в зубы ваш особнячок – и адью. А всю остальную работу пусть делают младшие агенты.
– Ну, долго ты?
– Да что вы нервничаете – все готово. – Танечка обиженно надула губки. Но ее старания показать, как она обижена, пропали втуне. Менеджер схватил еще теплые после «Хьюлетта» листки договора и рысью унесся в кабинет…
Спустя десять минут молодой человек вышел из дверей агентства и, отворив заднюю дверцу подкатившей к нему «волги» с тонированными стеклами, проскользнул внутрь не очень просторного салона. Усевшись, он несколько мгновений молча смотрел в одну точку, потом негромко приказал водителю:
– Поехали.
Машина тронулась. Когда они выехали на Садовое, водитель, поглядев в зеркало заднего вида, спросил:
– Ну и как все прошло?
Молодой человек поморщился.
– Не ахти. Я все время забывал, что мне только двадцать два и что я еще плохо знаю русский язык. – Он вздохнул. – А впрочем, как они говорят, первый блин комом. Тем более что ничего уже не изменишь. Как когда-то сказал один мой старый приятель, перейдя одну узкую итальянскую речку, – жребий брошен.
– Ты начал говорить пословицами… Дмитрий. Это значит – ты нервничаешь. Успокойся. У нас все получится.
Юноша откинул голову на подголовник и устало произнес:
– Знаю.
И «волга», шелестя шинами, выскочила на Ленинский проспект.
– …и никаких мужчин!
Грозно воздетый вверх палец должен был усилить впечатление от сурового тона, каковым была произнесена эта сакраментальная фраза, но все впечатление портило явное несоответствие массы и
