Аравии, однако неизвестные люди в масках перехватили их, когда они ехали к посольству на рефрижераторе, загруженном восемью тоннами гексогена. Эти неизвестные остановили грузовик, извлекли из кабины молодых террористов, успевших подготовить сию акцию за время каникулярного отдыха от обучения в Оксфордском и Йельском университетах, и, аккуратно связав всех пятерых, нещадно выпороли.
Полиция обнаружила грузовик с надписью на арабском «Осторожно, взрывчатое вещество большой мощности» и пять стонущих и мычащих спутанных тел спустя полчаса после сего происшествия, получив анонимный звонок. Но поскольку позвонивший был настолько предупредителен, что не поленился сообщить, что среди горе-террористов находится родственник шейха, это дело постарались максимально замять. Тем более что русские не выдвинули никаких требований и вообще молчали как рыба. Однако, как оказалось, ребятки успели заранее сказать своим приятелям, чтобы те именно в этот день поинтересовались вечерними новостями, потому что, мол, «русским будет преподнесен достойный урок» (молодым так хочется прославиться). Да и подготовку акции они вели не сильно стесняясь. Так что кое-что все-таки выплыло наружу. И это привело к немалому обострению отношений русских с британцами. Ибо действия русских спецподразделений на территории государства, входящего в Британское содружество наций, англичане сочли прямым вмешательством в свои внутренние дела.
– Нет, сегодня у меня положительно удачный день. – Шеф досмотрел до конца выпуск Си-эн-эн и выключил телевизор. – С утра мне позвонил этот чопорный бука Коренбиль и мы с ним кое о чем договорились. В два часа я узнал, что до нашего тупоголового конгресса наконец-то дошло, что с Россией надо что-то делать. А сейчас такой подарок от самих русских. Нет, Рейнард, это было проделано блестяще – подсунуть русским информацию, что в той йеменской деревеньке держат их моряков с того потерпевшего крушение сейнера… Как вам удалось заставить их поверить?
Рейнард невозмутимо пожал плечами:
– Очень просто, сэр. Их там действительно держали.
Шеф нахмурился:
– Так они что, их действительно освободили?
Рейнард кивнул:
– Да, сэр, но при этом, как видите, положили половину жителей этой мирной (это слово он произнес с легкой усмешкой) деревни, а мы получили необходимый резонанс.
Президент на мгновение скривился, но потом залихватски махнул рукой:
– А, плевать, зато они сделали еще один шаг к собственной могиле.
Тут подал голос Минарди:
– Сэр, с военной точки зрения Россия не представляет никакой проблемы. Вооруженные силы США способны полностью нейтрализовать их смешную армию в течение одной недели.
Клайд едва заметно поморщился:
– Я бы не был столь категоричен, генерал.
Минарди фыркнул и отвернулся. Он не собирался ничего объяснять этому сопляку, у которого на все имеется свое мнение. Министра поддержал Рейнард:
– При чем тут категоричность, мой юный друг? Достаточно просто взглянуть на факты. А они таковы. Стратегические ядерные силы России имеют всего около тысячи носителей, причем самые новые из них были введены в строй пятнадцать лет назад. Боевая авиация – тысяча сто самолетов, самые современные принадлежат к поколению, которое мы уже снимаем даже с вооружения Национальной гвардии. Танки по уровню отстали от наших уже на два поколения, и, что бы там ни говорили русские, никакие их модернизации не способны сколько-нибудь приблизить их возможности даже к уровню «Абрамсов», не говоря уж о «Паттонах». Стрелковое вооружение… – Рейнард презрительно скривил губы. – Все, до чего они додумались, это переделать свой древний Калашников под схему «булпапп» да разработать новый малогабаритный патрон, который позволил за счет использования более мощных порохов и облегченных гильз из более прочных сплавов увеличить готовый к стрельбе боезапас до шестидесяти патронов. И так везде – артиллерия, флот, инженерное обеспечение… Пожалуй, единственное, – тут Рейнард поморщился, – в чем они действительно приблизились к нашему уровню, – это системы связи и наблюдения. Но это совершенно не компенсирует их отставания по всем остальным параметрам.
Что касается систем связи и наблюдения, тот тут, по мнению Клайда, русские ушли далеко вперед, но в остальном Рейнард был близок к истине.
– И все же… нельзя не видеть, что после того как русские провели военную реформу, боеспособность их армии заметно повысилась.
В разговор снова вступил Минарди. Он презрительно оттопырил губу:
– Пф-ф, возможно, на фоне того бардака, что у них творился раньше, это и так, но не смешите меня. Карликовая армия в полмиллиона человек… да у Турции армия сильнее, чем у русских!
– По-моему, мистер Рейнард сообщал нам о полуторамиллионной армии.
Минарди брезгливо поморщился:
– Вот только не говорите мне об этом скаутском лагере для воспитания командного духа и полудетского патриотизма… Согласен, мальчики, какими они становятся после четырнадцати месяцев отдыха в этих лагерях, вполне подошли бы мне в качестве рекрутов, но расценивать их как боевые подразделения… Поймите, молодой человек, чтобы часть или соединение чего-нибудь стоили, их подразделения должны научиться боевому взаимодействию, командиры всех звеньев – достаточно узнать друг друга, притереться, так сказать, к соседям, должна быть отработана система полевого снабжения и многое, многое другое, что за четырнадцать месяцев отработать совершенно невозможно. За это время не обучишь как следует даже одиночного солдата, если ориентироваться на стандарты, принятые в американской армии. А вы предлагаете мне расценивать эти, как это у них говорится, «потешные войска» как серьезного противника. Чушь!
– А как же их рейнджеры? Как их там, пластьюны, по-моему, они уже не раз демонстрировали свою эффективность.
Минарди раздраженно поджал губы:
– При чем тут рейнджеры? Поймите вы, ни одна война не выигрывалась спецподразделениями. Это не полевые войска. Хорошо подготовленные рейнджеры могут замедлить продвижение… увеличить потери… но они никогда не смогут остановить наступающую армию.
Тут вновь раздался голос Рейнарда:
– К тому же даже уровень подготовки их рейнджеров должен в ближайшее время серьезно упасть. Раньше у них был отличный полигон для их подготовки – Чечня, а с той поры как они навели там порядок, этого ресурса нет.
– И все-таки, – упрямо продолжал гнуть свою линию Клайд, – вам не кажется странным, что, совершив такой рывок в области применения новейших технологий в гражданском секторе, они не переносят освоенные технологии в военный? Ведь тот же магнитодинамический транспорт – это прямой выход к рельсовому оружию. Даже у нас уже есть экспериментальные разработки, а у русских – пусто? Не верю.
Рейнард поморщился:
– Молодой человек, отвечаю вам как человек, знающий о военном потенциале России не в пример больше вашего, – ни в одном русском военном институте или специальном конструкторском бюро не ведется разработок новых образцов вооружения.
– И в Терранском университете тоже, Пит? – послышался голос Президента. Рейнард повернулся к шефу:
– Десять против одного – не ведется, сэр. Исследования такого уровня требуют инвестиций, сравнимых со всем бюджетом университета.
– Но точно ты не знаешь?
Рейнард пожал плечами:
– Я работаю над этим, сэр. Просто эта задача оказалась намного сложней, чем мы предполагали. Мы вступили в контакт со всеми двумястами сорока выпускниками Терранского университета, которые в настоящее время находятся на территории Соединенных Штатов, и ни один из них не выказал готовности к сотрудничеству.
