спрогнозировать с заметно меньшей долей вероятности. Но пока я не вижу никаких признаков возможных неприятностей. Конечно, они окажутся для Уокера большой и, несомненно, неприятной неожиданностью, но им совершенно невыгодно начинать раньше Америки. Ибо в этом случае американцы могут передумать и изменить приоритеты. Единственным способом заставить китайцев ударить первыми может стать только опасение, что им не удастся прорвать наши приграничные укрепрайоны до того, как американцы перевалят через Уральский хребет. Но пока у них нет для этого никаких оснований. Весь гигантский строительный комплекс, который мы перебросили в Приамурье и Приморье, совершенно легально ускоренными темпами строит четыре новых города. Они расценивают это как попытку увеличить в регионе долю русского населения, что вполне логично. А все фортификационные работы ведутся из-под земли. Так что пока все, что мы делаем, только им на руку. – Ярославичев усмехнулся. – Могу дать голову на отсечение, что жилые площади этих городов уже включены в их планы по переселению…
Когда через двадцать минут, уточнив все необходимое, Мамичев отключился, Ярославичев снова откинулся в кресле и включил воспроизведение. Спустя мгновение неподражаемый Брантмор нанес первый удар…
Его опять прервали, когда Брантмор как раз закончил расправляться с казаками и горцами его парадного конвоя и устремился в погоню за улепетывающим во все лопатки Клантом. На этот раз гости прибыли лично. Когда прозвенел сигнал, Ярославичев бросил взгляд на меню вызова и, усмехнувшись, решил не выключать экран. Фильм уже заканчивался. Брантмор как раз расстреливал из своего кольта старенький русский «Ту-160», по замыслу режиссера выполнявший роль личного самолета русского императора. «Ту-160» уже горел, но упрямо тянул к горизонту. В этот момент дверь отворилась, и в кабинет, пригибаясь, вошли Казаков и Виктор Умащенко, факультет природных ресурсов, выпуск-2, сейчас занимающий пост заместителя министра госрезервов и руководителя программы «Выживание». Бросив взгляд на экран, оба остановились и с демонстративным вниманием просмотрели фрагмент, в котором Брантмор на последнем магазине покончил-таки с необычайно живучим (по меркам американских боевиков) «Ту» и с удовлетворением пялился на его обломки, разбросанные вокруг крутого американского парня. В реальности взрыв, превративший «Ту» в подобные обломки, должен был оставить от всего живого в радиусе полукилометра только кучки жирного пепла, но Брантмор обошелся лишь слегка прищуренными глазами и растопыренной пятерней. Император вздохнул и отключил экран. Мишка понимающе усмехнулся:
– Этот хоть был посимпатичней?
– Брайан Клант.
Казаков сморщился:
– Тоже туда-сюда, но ладно хоть звезда.
– А зачем вам это? – с недоумением спросил Умащенко.
Император усмехнулся:
– Ну что может быть лучшим способом «очистить» мозги, чем кассовый американский боевичок? А если серьезно, то я стараюсь по мере сил отслеживать аудиовизуальную информацию, обрушивающуюся на бедного американского обывателя. Поскольку именно от его реакции во многом зависит, как будут развиваться события. – Ярославичев поморщился. – К сожалению, сегодня миром правит даже не американский Президент, а просто малограмотный фермер из Айовы или не более него развитой испаноязычный потомок мексиканских эмигрантов из Сан-Диего. Если он считает, что «этим придуркам пора как следует надрать задницу», значит, так тому и быть. И никакой президент не может себе позволить поступить иначе. Так что американские президенты часто сами попадают в свою собственную ловушку, сначала долгое время промывая мозги, пугая и подстрекая, а затем, когда вдруг серьезно меняются обстоятельства, уже не имея возможности что-то изменить. Чистая демократия очень неплоха в качестве системы организации внутренней жизни какого-то сообщества – от небольшой деревни до достаточно крупного государства, но, когда возникает необходимость серьезно влиять на такие сложные системы, как сообщества государств, результаты чаще всего бывают плачевными. Причем не в последнюю очередь для тех, кто пытается править миром так же, как маленькой деревенькой, особенно если в первую очередь он вынужден потакать едва ли одной двадцатой части его населения. В этом преимущество монархии – у руля власти стоит человек, которому нет нужды ни потакать, ни умасливать. Однако это должен быть такой человек, который способен принимать решения, в противном случае это не лучший путь.
Гости согласно кивнули, хотя у обоих, похоже, мелькнула мысль, а какой же путь был бы лучшим, если бы не было ТАКОГО человека. Но этот вопрос в данный момент относился к разряду гипотетических, поскольку такой человек был.
– Ну ладно, какие проблемы?
Умащенко усмехнулся:
– Как обычно. Деньги.
Его Величество покачал головой:
– Ну ты и транжира…
– Дела, знаете ли, запросы – с невозмутимым видом сказал Виктор – Организм молодой, растущий. Ну как тут удержаться?
Все трое рассмеялись. Затем Император посерьезнел, и смех как по команде утих.
– Итак, что мы имеем на сегодняшний день?
Умащенко быстро и сноровисто раскрыл ноутбук и, спросив взглядом разрешения, воткнул штекер в «гостевой» разъем на панели экрана.
– Средние цифры по этому году – восемьдесят три процента от планируемого. Конкретно:
по говядине – девяносто семь процентов,
по свинине – девяносто,
по птице – девяносто пять,
по пшенице – восемьдесят восемь,
по сое – шестьдесят три,
по кукурузе – семьдесят,
по бобовым – шестьдесят восемь,
по овощным культурам – чуть больше пятидесяти.
Но основная переработка еще впереди. По остальному – вот диаграммы. Если брать общие контрольные цифры, то мы пока отстаем, но ненамного, процентов на пять-шесть. – Умащенко развел руками. – Прошлый год сильно подкосил – в Европе ливни, в США и Канаде засуха. И так цены на сельхозпродукцию были высокие, да еще и драчка за них была дай бог. За весь сезон с трудом добрали до восьмидесяти процентов. Правда, за зиму почти догнали, но пришлось брать продуктами глубокой переработки. Так что, – он хмыкнул, – на наш вкус может быть маловато соли и специй.
Император иронически улыбнулся в ответ.
– Ничего, как-нибудь переживем. К тому же не исключено, что все это совершенно не понадобится. Это тот запас, который, как говорится, карман не тянет.
Умащенко молча покачал головой. Уж больно дорогой запас получался. На проект «Выживание» только за последние годы было ассигновано более сорока миллиардов полновесных имперских рублей, давно уже ставших самой привлекательной резервной валютой мира. По осторожным оценкам Евробанка, более сорока семи процентов мировых валютных резервов хранилось именно в имперских рублях, хотя их доля в мировых расчетах была существенно ниже – по оценкам того же Евробанка, всего тринадцать процентов мировых расчетов велось в имперских рублях. Впрочем, во многом это было связано с тем, что свои огромные долги Империя по-прежнему упорно отказывалась переводить в рубли, предпочитая считать их в заметно дешевеющем долларе.
Император несколькими движениями клавиш перекачал информацию из ноутбука Умащенко в свой терминал и склонился над клавиатурой.
– Ну ладно, давайте посмотрим, что у нас там по будущему году…
Никто из них даже не предполагал, что то, чем они сейчас занимаются, окажется самым сильным оружием в борьбе за объединение планеты, сильнее, чем все пушки, танки, самолеты и ракеты, вместе взятые. Впрочем, что касается одного из троих, наверное, это утверждение было не совсем правильным. Ведь зачем-то он инициировал эту программу?
