они наши «спитфайры» и, приняв за немцев, давай шерстить так, что деваться некуда. Пришлось вновь лететь на аэродром, где базировались летчики дальневосточного корпуса, и снова показывать английские самолеты.
Сел и я на один из полевых аэродромов. Сразу же собрались летчики.
– Ребята, – говорю, – что же вы нас атакуете? Немцы нападают и вы тоже!
– Теперь нам понятно, – сконфуженно отвечают летчики после осмотра «спитфайра» и выполненного показного полета. – Больше не будем…
Однако знакомство знакомством и все же мы еще долго продолжали следить за летчиками, летающими на «яках», носы которых были окрашены в красный цвет. И не зря. Не прошло и несколько дней, как на меня снова напали красноносые дальневосточники.
– Свой! – кричу. – Яшка, брось дурить!
А он увлекся, лезет напролом и так из пушки жахнул, все крыло моего «спитфайра» разворотил. Едва я дотянул искалеченный истребитель до ближайшего аэродрома. Сел. Вижу и «як» садится рядом. Оказывается, полк, в котором он служит, базируется на этом же самом аэродроме.
Выскакиваю из кабины, подбегаю к летчику.
– Ты что же, сукин сын, мне самолет попортил! Ну что теперь с тобой сделать, скажи!
– Да я думал, что ты немец! – мнется смущенный летчик.
Самолет мне починили добротно: техники-дальневосточники помогали на совесть. Прошло еще немного времени, и мы привыкли друг к другу. Работали слаженно. Славными ребятами оказались питомцы генерала Савицкого.
Однажды пришлось наблюдать бой четырех наших «яков» прямо над аэродромом. В этом бою они подбили «Мессершмитт-109». Немецкий летчик, видя, что не сможет перетянуть линию фронта, выбросился с парашютом. Самолет упал, а летчик, приземлившись на пшеничное поле, пытался скрыться, дождаться темноты, с тем чтобы ночью перебраться к своим.
Командир полка приказал пленить фашиста. Но тот оказал отчаянное сопротивление, отстреливался и не подпускал к себе близко наших солдат. Тогда они разделились на две небольшие группы и, маскируясь в колосьях, стали пробираться к немцу. Через некоторое время один из солдат добрался до фашиста и так огрел его по спине прикладом карабина, что тот сразу стал, как шелковый.
Пленного фашиста привели на аэродром. Допрашивали без переводчика, при помощи полкового врача Зени Давидовича, который и здесь был незаменим. Видя перед собой еврея, фашист очень нервничал и извивался, как уж. Но потом под давлением Зениных улик успокоился и начал давать показания.
Допрос был весьма комичным. Мы, активно помогая своему «переводчику», выволакивали из памяти известные нам немецкие слова, жестикулировали. Я даже начал рисовать и пояснять на пальцах.
С трудом было установлено, что немецкий летчик, в свое время служил в войсках противовоздушной обороны Берлина, откуда и прибыл на Кубань.
Выяснилось также, что он работал инструктором в училище, имеет большой налет часов на истребителях, принимал участие в воздушных боях против англичан. Теперь он горевал, что его сбили, Да, «печальная» история.
Немецкий летчик видит, что к нему нет неприязненного отношения со стороны наших летчиков и решает узнать, кто же его сбил.
– Меня мог сбить только большой ас, – гордо заявил немец.
Высокого роста, рыжий, с хищным взглядом, фашист производил, прямо скажем, неприятное впечатление. По возрасту он был значительно старше любого из нас. Одним словом это был стреляный коршун.
– Я хочу знать, кто меня сбил, – настаивал немец.
– Девчонка тебя сбила, – ответил ему начальник штаба. – Наша Соня Булгакова. Не веришь?
После перевода слов майора Апароза, немец растерялся, потом отрицательно замотал головой. Мы поняли, начальник штаба хочет позлить фашиста.
Оружейницу Соню быстренько переодели в летную форму. Она появилась перед командиром полка, и в присутствии немца, лихо отрапортовала:
– Товарищ гвардии подполковник! Боевое задание выполнено. Вернулась без повреждений, сбила «Мессершмитт-109»!
У фашистского верзилы глаза полезли на лоб, он покраснел, как рак, и, забыв, что он в плену, заорал:
– Не может этого быть, чтобы меня сбила эта девчонка!
– Подумаешь, вояка, не таких сбивали! А с таким растяпой, как ты, и возиться-то нечего! – И, козырнув командиру полка, Соня небрежно сняла с головы шлем.
Русые кудри рассыпались по ее плечам и столько было в ней девичей свежести, что мы залюбовались нашей оружейницей.
– Да вы посмотрите, какая она красавица, – воскликнул кто-то из летчиков. – А мы, лопухи, и не замечали.
Раздался новый взрыв хохота. Фашистский летчик нагнул низко голову и медленно зашагал к автомашине, которая уже стояла наготове к поездке в штаб дивизии. Немец, оказывается, неплохо знал русский язык, а мы морочили тут голову. И вот слова Сони его окончательно доконали.
28 мая был очень удачный день. К десяти часам утра летчики полка сбили шесть самолетов противника. В 12 часов 17 минут наш штаб получил телеграмму:
«В период с 9 до 10 часов утра в районе станицы Запорожской летчики группы подполковника Осипова сбили три „Мессершмитта-109“. Подтверждают наземные войска.
Командир авиадивизии полковник Дзусов.
В эти дни жарких боев на наш сравнительно маленький полевой аэродром садились все подбитые самолеты; «яки», «лавочкины», «аэрокобры». Однажды умудрился сесть и пикировщик Пе-2. Посадку выполнил очень аккуратно, зарулил и остановился вблизи командного пункта. Из кабины вылезает экипаж.
Глянули мы и рты раскрыли: летчик и штурман – девушки, лет двадцати двух, а стрелку-радисту, девчонке, не больше восемнадцати, совсем юное создание.
– Смотрите, девчата с неба свалились! – заорал Серебряков.
– А вы что, ждали нас из преисподней? – оборвала его летчица пикировщика. – Это к тебе ведьма какая-нибудь на метле прилетит. А мы ангелы Марины Расковой. Слышал о таких?
– Ну как, Саша. Теперь ты понял, с кем имеешь дело? – шутили и смеялись мы над Серебряковым.
Девушки отошли в сторону. Слышим командир нападает на стрелка-радиста:
– Какого же ты дьявола не отстреливалась, когда фрицы заходили в атаку? – горячилась летчица.
– Я стреляла, но истребители прикрытия сплоховали. Связались с «мессершмиттами», а «фоке- вульфы» тут как тут. И, пожалуйста, один паразит прорвался.
– Прорвался! А ты куда смотрела, когда он прорвался?
У девушки-стрелка на глазах слезы. Жалко ее нам стало.
– Ну, что вы, девчата, на нее набросились? В бою всякое бывает. Самое главное, вы целы остались и сели хорошо.
Теперь они уже все втроем набросились на нас.
– А вы не лезьте не в свое дело!
– Ну, зачем же нас обижать. Успокойтесь, пойдемте в столовую, перекусим.
Водворился мир и мы вместе пошли в землянку. Выходим, а в это время четверка «спитфайров» ведет над аэродромом бой с четырьмя «фокке-вульфами». На бреющем полете через аэродром пролетает тройка, за ней – вторая штурмовиков Ил-2. Это наш Виктор Савченко сопровождал их на передовую, а теперь ведет домой. На подходе к аэродрому и увязались эти «фокки».
В воздухе грохот пушек. Девчата тоже вышли из землянки, уставились в небо. Наблюдают. «Илы»
