– Спасибо, брат Наблюдатель.
Потом вытянулся на ложе и натянул кошму. Он уже засыпал, когда ему в голову опять пришла мысль, так часто посещавшая его в последнее время. Что же произойдет с ним, когда исчезнет Измененный?
Эту зиму Грон тоже провел с семьей. Югор сильно подрос за лето, да и Лигея уже вовсю лопотала. Когда весна вступила в свои права, Югор предпринял попытку серьезно поговорить с отцом. Как- то днем он удрал от няни и поднялся в спальню родителей, едва не застав их в самый неподходящий для детских глаз момент. Поскольку Лигея уже перешла на попечение няни, они чувствовали себя теперь достаточно свободно, за что едва не поплатились. Во всяком случае, Грон успел соскочить с Толлы и натянуть на них обоих мокрую от пота простыню. И все же первым вопросом Югора было:
– Мама, почему ты кричала?
Толла слегка покраснела, но, ехидно поглядывая на Грона, сказала чистую правду:
– Это все папа, когда он в ударе, то приходится кричать.
Югор недоверчиво оглядел родителей, еще раз попробовал разобраться в происходящем:
– А чего это вы такие потные?
Толла со столь же ехидной усмешечкой пояснила:
– Мы вместе с папой занимались очень трудной работой.
– А зачем? – с детской непосредственностью поинтересовался мальчик.
– Нам нравится, – ответила Толла.
После чего Грон чуть не свалился с ложа. Мальчик несколько мгновений размышлял над непонятными ответами, потом подвел итог.
– Я ничего не понял.
– Вот и ладно, – пробормотал Грон и, возвысив голос, поинтересовался: – А где няня?
– А я убежал, – пояснил мальчик, – понимаешь, папа, мне надо с тобой серьезно поговорить.
Эта фраза в устах столь крошечного создания звучала несколько комично, но взгляд Югора был серьезен, и Грон удержался.
– Ну что ж, если ты немного подождешь в… Зале совета, я вскоре буду готов выслушать тебя.
Мальчик с сосредоточенным видом вышел из комнаты. Детские шаги затихли в коридоре. Грон обессйленно откинулся на подушки, а Толла захохотала. Когда она немного успокоилась, то ненадолго задумалась, а потом произнесла, с нежностью глядя на мужа:
– Знаешь, когда я вижу, как ты, такой сильный, могущественный, после очередной выходки нашего сына растерянно смотришь на него, то у меня сердце заходится от счастья. Наверно, если бы ты и дома был тем грозным Великим Гроном, я бы не смогла тебя так любить.
Грон почувствовал, как его губы сами собой растягиваются в глупую улыбку. Толла наклонилась к нему, нежно обвила руками и поцеловала так, что он почувствовал, будто сердце сейчас выпрыгнет из груди.
– Иди, мальчик ждет тебя. – И она чуть отстранилась. Грон некоторое время приходил в себя, потом сел на постели и, на мгновение замерев, сказал:
– Знаешь, в том мире я уже был и воином, и командиром, и достаточно высоким руководителем, а кроме того, мужем и любовником, но вот отцом… Отцом я впервые стал именно здесь, и… я счастлив.
Она, улыбаясь, понимающе взмахнула своими огромными ресницами. Грон вскочил, накинул тунику и вышел из комнаты.
Югор сидел на диванчике в Зале совета и с серьезным видом рассматривал завитки на барельефе в виде листьев платана. Заслышав шаги, он повернулся и не спускал глаз с отца, пока тот не подошел и не сел рядом. Сын посмотрел в глаза отцу:
– Папа, мне кажется, что меня уже пора учить воинскому делу.
Сказать по правде, Грон ожидал чего-то подобного, а потому не был особенно ошарашен.
– А почему ты считаешь, что начинать нужно именно с военного дела?
– Ну а как? – удивленно произнес мальчик. – Ведь когда я вырасту, то стану великим воином и завоюю весь мир.
– А зачем? – полюбопытствовал Грон.
– Что зачем?
– Зачем тебе весь мир?
Мальчик несколько мгновений напряженно думал над этим вопросом, потом осторожно ответил:
– Для славы.
– Что ж, достойный ответ, – заметил Грон. – Ну вот ты добился своего. Завоевал мир. Что дальше?
Мальчик внимательно смотрел на него:
– Я не знаю.
Грон задумался. Сын начал задавать серьезные вопросы и, похоже, пока получал на них не совсем правильные ответы.
– Скажи мне, Югор, как ты думаешь, а я могу завоевать весь мир?
Мальчик ответил сразу и со всей возможной убежденностью:
– Конечно.
– А почему я этого не делаю?
Мальчик некоторое время размышлял над столь непростым вопросом, потом просиял и ответил:
– Тебе уже и так достаточно славы. Грон усмехнулся:
– Ты не совсем прав. Главная причина в другом. Я тоже не знаю, что с этим миром делать потом, после того как я его завоюю.
– Ты-ы-ы? – удивленно протянул мальчик.
Грон старательно сохранял на лице серьезную мину. А затем задал сыну новый вопрос:
– Как ты думаешь, Франк овладел воинским делом? У мальчика восторженно сверкнули глазенки.
– О, да!
– А Дорн?
– Конечно.
– Не хуже, чем я?
– Франк!.. – Мальчик умолк. Франк был для него непререкаемым авторитетом в военной области, да и Дорн, которого он всегда видел в доспехах и при оружии, тоже числился в мастерах меча. Поэтому он чуть не ляпнул отцу что-то вроде того, что на их фоне он смотрится слишком бледно. Однако сдержался и произнес только: – Нет, папа, не хуже.
Грон усмехнулся:
– А почему тогда они подчиняются мне? Югор задумался:
– Наверно, ты сильнее. Грон покачал головой:
– Возможно, ты прав, но если даже я сильнее, чем Франк и Дорн в отдельности, вдвоем они вполне могут меня одолеть.
Мальчик возмутился:
– Но ты же Великий Грон!
– А почему?
Югор снова задумался, потом честно признался:
– Я не знаю.
Грон погладил его по голове:
– Знаешь, Югор, то, что я тебе сейчас скажу, может сначала показаться тебе неправильным, но когда- нибудь ты поймешь… – И он медленно произнес: – Не стремись заставить людей подчиняться тебе. Постарайся сделать так, чтобы люди сами признали тебя своим властителем.
Мальчик некоторое время серьезно смотрел ему в глаза: – Я запомню, папа.
Грон прижал сына к груди. Этот маленький человечек просто поразил его своей способностью к рассуждению.
После разговора с Толлой Грон принял решение подыскать сыну хорошего учителя, и к исходу луны во дворец прибыл известный философ и ритор Паникапей Роулийский.
В эту весну Грон покинул семью несколько позже обычного. Этому были свои причины. Ко Дню весеннего поцелуя базиллиса Элитии с супругом и свитой прибыла в Сомрой. К моменту прибытия базиллисы, которая со свитой и двором разместилась во дворце систрарха, на это время перебравшегося в загородную
