Когда мы входим, никто из присутствующих не проявляет ни малейшего любопытства.
Альбани улыбается, чинно неся свое тучное тело среди этих людей, худых, как бродячие псы. Я следую за ним, украдкой разглядывая лица солдат и то, как они двигаются, — медленно, словно бы каждое движение, каждое мельчайшее перемещение должно быть тщательно выверено.
Их шестеро. Они разного телосложения, одеты в разные сочетания камуфляжа. Я без труда определяю, кто из них командир. Он единственный из всех стоит, и кажется, что от остальных к нему стягиваются невидимые нити внимания и уважения.
— Капитан Марк Дюран, — шепчет Альбани, представляя нас, — отец Джон Дэниэлс из Конгрегации Доктрины Веры.
Глаза Дюрана улыбаются, но его губы остаются сложены тонкой, невыразительной складкой. В свои верные пятьдесят он поджар и изящен, как борзая. Он напоминает мне кого-то, какого-то человека из прошлого, хоть я и не могу вспомнить его имени. Офицер делает шаг вперед и, протянув руку, пожимает мою крепкой и резкой хваткой.
— Как у вас с оружием? — сразу спрашивает он.
— Я пользовался им, когда был мальчишкой.
— С тех пор прошла куча времени.
— Лет тридцать.
Сидящий рядом с Дюраном человек усмехается, покачивая головой. Это невысокий коренастый тип с бритым наголо черепом, изуродованным шрамом, и знаками отличия сержанта на куртке.
Дюран хлопает его по плечу:
— Поли, одолжи отцу Джону свой пистолет.
Продолжая улыбаться, сержант достает из кобуры пистолет и протягивает его мне.
— Из чего вы стреляли в детстве? — спрашивает меня капитан.
— О, из тьмы всего. Карабины, пистолеты. Еще автоматические ружья, снайперские винтовки, огнеметы, дезинтеграторы…
Капитан смотрит на меня как на сумасшедшего.
— …плазменные рассеиватели, катапульты, валлийский лук, меч, ионная пушка… Есть даже опыт обращения с тактической атомной бомбой.
— Эй, эй. Минуточку, святой отец. О чем это вы?
— О своем единственном опыте обращения с оружием. Я приобрел его, играя на компьютере и на «Плейстешн».
Капитан Дюран качает головой. Сержант трет подбородок.
— Ну вы же понимаете, что это не считается. Вы правда никогда не стреляли? То есть, из
— Нет. Ни единого выстрела.
Сержант обращается к своему начальнику, так быстро говоря по-французски, что мне еле удается уловить только слова «проблема» и «боеприпасы».
Дюран забирает у меня пистолет.
— Вы понимаете, что это значит — выйти наружу, не умея стрелять? Шансов уцелеть у вас будет меньше, чем у снежинки в аду.
— Я считал, что стрельбу вы возьмете на себя.
Дюран строго смотрит на меня.
— В этой мисси
Я киваю.
Дюран делает одобрительный кивок головой.
—
Я смотрю на него.
— Это первое правило, — говорю я, — а второе?
— Второе вытекает из первого: транжирить боеприпасы запрещено.
Кардинал Альбани откашливается.
— Не будете ли вы так любезны представить отцу Джону остальных членов отряда, капитан?
Дюран указывает на стоящего рядом коренастого человека:
— Сержант Пауль Венцель, по прозвищу Поли. Специалист по техникам уничтожения. Естественно, в этой области он всегда будет номером два. Никто не переплюнет генерала Фубара.
— Фубара?
Дюран улыбается.
— Игра слов.
— Признаю свое невежество.
— На армейском американском жаргоне сложные ситуации классифицируются… классифицировались… аббревиатурами
— Это то, что мы называем Великой Скорбью.
— Вот именно,
Затем Дюран кивает на двух человек, сидящих справа от него. Один, тощий, чистит ногти метательным ножом. Второй разглядывает меня. На его эбонитово-черном лице белки глаз кажутся неуместно снежно-яркими.
— Белого зовут Егор Битка. Он у нас, помимо прочего, связист. На самом деле, связист снаружи полезен, как кружка в аду. Но традиции надо уважать, и поэтому мы исправно всюду таскаем за собой рацию. А черножопый — капрал Марсель Диоп. Специалист по чему угодно, но большой мозготрах.
Слово «черножопый» из его уст звучит почему-то не оскорбительно.
Оба солдата изображают что-то вроде небольшого поклона. Диоп, кажется, искренне, а Битка — с иронией. Это бледный блондин с шейными мускулами, натянутыми, как корабельные канаты.
— Битка — сербская фамилия? — спрашиваю я его.
Он не отвечает.
Я говорю:
— По-сербохорватски «Битка» значит «битва».
— Да ну? А Диоп? Диоп тоже что-то значит? — усмехается он.
Я не отвечаю.
— Вон те два джентльмена, — продолжает капитан Дюран, — рядовой Гвидо Греппи и капрал Марко Росси.
Оба военных молоды. Несомненно, они родились после войны.
— Я думал, что Швейцарские Гвардейцы — они вроде как
— Когда-то были. Теперь набор персонала из удаленных регионов несколько, как бы так сказать, затруднен. Но все же мы еще довольно многонациональны. Как и Церковь, впрочем. Дэниэлс — точно не итальянская фамилия.
