Генерал-адмирал. Взлет

сокрушались.

— И что же это за проект, ваше высочество? — не выдержал Чардынин.[16]

— А вот скажите, господа, — усмехнулся я, — кого в нашей России-матушке более всего живет?

Присутствующие переглянулись, потом Ханжонков несколько недоуменно ответил:

— Ну как кого, ваше высочество, крестьян, конечно.

— А они фильмы смотрят?

— Ну… наверное… они же бывают в городе, и среди них встречаются довольно зажиточные, но… я не совсем понимаю, к чему вы…

— Во-от! — наставительно поднял я палец. — Семьдесят пять процентов населения — крестьяне, а синематограф не имеет с них почти ничего. Да и во многих провинциальных городах он покамест не представлен. Все деньги, которые крутятся в нашем синематографе, идут с пяти, от силы с семи процентов населения. А ежели включить в оборот остальные девяносто три? Даже ежели с каждого из них мы получим в пять раз менее, чем собираем с уже имеющихся зрителей, общая сумма, каковую получит российский синематограф, как минимум учетверится!

Все возбужденно загомонили, очарованные открывшимися перспективами. Люди творческих профессий обладают развитым воображением, и грядущий золотой дождь, похоже, явственно встал у них перед глазами. Потому самый главный вопрос был мне задан только спустя пять минут. Опять же Ханжонковым:

— Но, ваше высочество, как вы предполагаете взять деньги с крестьян? Они же не смогут посещать залы. У них просто нет для этого средств. Стоимость билета для подавляющего большинства совершенно неподъемна. Да и даже если произойдет чудо и владельцы залов скинут цену, крестьянин туда просто не пойдет. Крестьянин слишком консервативен и чурается всего нового…

Это он мне будет говорить? Мне, у кого те же самые крестьяне расхватывают грузовики как горячие пирожки? Нет, тот факт, что крестьянин консервативен, я опровергать не собирался, но это означало только одно: если хочешь заинтересовать крестьянина чем-то новым, к нему следует найти особый подход. Сами по себе новизна и революционность для крестьянина не достоинство, а скорее недостаток. Но покажи ему, в чем его выгода и довольство, помимо этой самой новизны, и его уже за уши не оттащишь…

— Что ж, если крестьянин не готов прийти к синематографу, то… — Я сделал паузу, хитро прищурился и закончил: — Значит, синематографу следует самому прийти к крестьянину. Не так ли?

Ответом мне была тишина. Никто по-прежнему ничего не понимал. Ну да я и не ждал понимания. Поэтому молча кивнул одному из вестовых-охранников, в чьих руках чайники уже почти опустели, а он, приоткрыв дверь и высунув голову в коридор, что-то негромко произнес. Спустя пару мгновений обе створки распахнулись, и в зал внесли необычную конструкцию, представлявшую собой раму из труб, на которой были закреплены синемапроектор с велосипедным приводом, сиденье для киномеханика и… патефон.

Кино-то нынче было немое, но звуковое сопровождение ему все одно требовалось. Владельцы залов для демонстрации фильмов нанимали пианистов, скрипачей, виолончелистов, а то и небольшие оркестры. Сейчас же, в этом зале, подобную функцию должен был исполнить патефон с набором пластинок. Подзаводка пружины патефона тут осуществлялась с помощью велосипедного привода — достаточно было в нужный момент подключить небольшой редуктор, и спустя несколько оборотов педалей пружина снова была взведена.

— Что это, ваше высочество? — недоуменно спросил Василий Гончаров. [17]

— Синемапередвижка.

— Что?!

— А вы как думали? — Я встал и в сопровождении вестового-охранника подошел к высившейся в центре зала конструкции.

Остальные вестовые также слегка переместились, взяв под контроль все пространство зала, прилегающее к моей особе. Но никто не обратил на них ни малейшего внимания — все заинтересованно пялились на меня.

— Ежели в деревнях залы строить, так они действительно пустыми стоять будут. А вот это, — я мотнул головой в сторону синемапередвижки, — может показывать фильмы прямо на улице, на экране, повешенном на стену сарая или овина. А лавки сами крестьяне принесут. И никаких дополнительных расходов: и кассир, и механик, и директор, и уборщица — всё один человек. Вечером показал фильму, свернулся, потом выспался и потихоньку дотрюхал на своем возке до соседней деревни. Пока светло — развернулся, установил все, повесил экран, договорился о цене и снова показал фильму. Прикиньте экономику.

Все принялись прикидывать, и спустя пять минут кто-то озадаченно спросил:

— А дождь не помешает?

— Дождь помешает, но не сильно. — Я провел рукой по передней панели установки. — Тут есть еще один сменный объектив, так что можно крутить фильму и в каком-нибудь небольшом помещении — овине, сеннике или просто достаточно просторной избе для десятка-другого зрителей… По нашим подсчетам, принимая во внимание расходы на питание и проживание киномеханика, обихаживание лошади и так далее, одна такая установка способна за сезон, а его мы определили с мая по сентябрь, заработать минимум пятьсот рублей. Около сотни пойдет в оплату годовой аренды установки, рублей двадцать — на ее техническое обслуживание и замену износившихся деталей. Еще рублей двести — двести пятьдесят будут отложены на проживание синемамехаников в зимнее время. Остальное — на покупку картин и грампластинок для звукового сопровождения. И эти деньги будут разделены между производителями пленки, множительной фабрикой и ателье — производителями картин.

— Это всего около пятидесяти-шестидесяти рублей за сезон! — раздался разочарованный голос кого- то из быстро подсчитавших.

— С одной синемапередвижки, господа! — уточнил я, воздев палец. — А я собираюсь весной будущего года запустить по губерниям сто таких установок. Для чего в Одессе создано училище синемамехаников. И это только начало. По моему мнению, за два-три года их число должно вырасти до не менее трех-четырех тысяч. — Я в очередной раз окинул присутствующих многозначительным взглядом и неожиданно предложил: — Кстати, господа, а почему бы вам в Одессу не переехать? Солнце, море, климат — лучше не бывает! Да и съемочный сезон в тех местах куда длиннее, чем у нас, на севере.

Я сразу решил делать в Одессе наш, русский, Голливуд, которого еще даже и в САСШ не существовало. Ведь почему Голливуд так выстрелил? Очень просто — все та же пресловутая конкуренция. В одном и том же месте, в приблизительно равных условиях собралось несколько кинокомпаний. Конечно, там возникла благоприятная среда взаимообмена и развития. Этакая Силиконовая долина, но для кино. Множество фирм занимались сходной деятельностью, и любой проект, от фильма до новой киностудии, мгновенно получал доступ ко всем необходимым ресурсам. Работавшие в неудачных, разорившихся проектах профессионалы после исчезновения работодателя не были вынуждены менять профессию, для того чтобы заработать на хлеб, — они находили новые рабочие места в той же области и продолжали совершенствоваться в мастерстве. Впрочем, и настоящая Силиконовая долина там тоже неподалеку, да и построена на точно таких же принципах…

Гости снова озадаченно уставились на меня, но я не стал развивать тему, а только этак залихватски подмигнул — мол, подумайте, — после чего продолжил:

— Кстати, содержать это училище я собираюсь только года три. А уж потом — сами. Создайте какую- нибудь ассоциацию или академию синематографа — и вперед. Заодно там можно будет и другие факультеты открыть — операторов, монтажеров, а может, и еще какие — гримеров, к примеру, декораторов… Ну да сами решите… Но это только первое мое предложение.

Все тут же зашевелились. Ибо пока сказанное мною было для них жутко интересно и очень привлекательно.

— Я, господа, готов войти с вами в долю в случае создания таких фильмов, которые, по моему мнению, ныне нужны стране. Тем для них множество — наша история, святые земли русской, мужество наших воинов, наши былины и предания, наши сказки. Как вы это переработаете — ваше дело. Главное,