– Едем дальше, – не обращая внимания на реакцию юноши, продолжал Всесвятский. – Чем ты можешь объяснить то, что происходит сегодня в стране? Февральские события, нынешние волнения в больших городах?
– В первую очередь неудачами в войне. Позор, который переживает Россия на фронтах, отражается на настроениях населения, – бойко начал Саша, слово в слово повторяя речи отца, – к тому же отсутствие воли к власти у последнего монарха, разложение двора – все эти Распутины, Вырубовы, Митьки Рубинштейны – привели к полной деградации правящей верхушки и параличу власти. В результате последовало крушение самодержавия.
– Резонно. Ну а дальше что? Каким ты видишь будущее России?
– Я думаю, что все зависит от исхода военных действий. В ближайшее время в войне должен наступить перелом. Естественно – в нашу пользу. Александр Федорович Керенский, кстати, хороший знакомый моего батюшки, провозгласил войну до победного конца. Освобожденный от оков царизма народ, по крайней мере лучшая его часть, с воодушевлением воспринял призыв демократического руководства страны. На Западном фронте Германия терпит поражение за поражением…
– Ой ли? – хмыкнул Николай Николаевич.
– Во всяком случае, в войне наметился перевес в пользу Антанты. Словом, Германия окажется разгромленной, а вдохновленный победой русский народ станет строить новое, демократическое общество, без царя и его прихвостней.
– Бойко излагаешь. Ну а если нет? Если у Керенского ничего не получится? Наступление сорвется, как уже случалось не один раз. Народ не будет строить демократическое общество, а, оставшись у разбитого корыта, начнет вдохновенно бунтовать. Как тогда?
Саша смущенно молчал, не находя возражений. Наконец он вымолвил:
– Но почему вы думаете, что события должны развиваться именно так, как предсказываете вы?
– Да потому, что если за четыре года не смогли переломить ход войны, то почему именно сейчас, когда силы явно на исходе, случится чудо?
– Силы на исходе не только у нас. Германия воюет на два фронта. Вот-вот в войну вступят американцы…
– Но народ устал воевать. Далеко ходить не надо – в Мертвячьей балке, куда уж глухомань, мужиков вовсе не осталось, все на фронтах. Хозяйства рушатся, я тут не один сезон копаю, вижу, что было и что стало. На фронте за четыре года поражений солдат озлобился, да и власть нынче уже не та. Плюнет он на отцов-командиров, да и повернет штык в обратную сторону.
Разговор, который завел Николай Николаевич, показался Саше бессмысленным. Возможно, Всесвятский и прав, но какое это имеет отношение к археологии? Поэтому юноша не стал продолжать беседу, а откинулся на кошму и уставился в быстро темнеющее небо, на котором уже появились первые бледные звездочки. Не встречая возражений, замолчал и археолог. Он поднялся со своего ложа, подкинул в костер несколько лепешек сухого кизяка, потом достал из кожаного портсигара папиросу и закурил.
– Понимаешь ли, дорогой Саша, – после паузы неожиданно начал он, – эта моя болтовня насчет грядущих событий просто попытка собраться с мыслями. То, о чем я хочу тебе рассказать, на первый взгляд кажется невероятным. Откровенно говоря, до сих пор я ни с кем не делился своими соображениями, ты, так сказать, будешь первым. Мне просто необходимо выговориться. Так вот. Сколько себя помню, меня постоянно мучил вопрос – что движет человечеством, что влияет на прогресс: ускоряет его или, напротив, замедляет? Возможно, пытаясь его разрешить, я и стал историком. Так что же? Бог? Я происхожу из рода священнослужителей, однако с верой у меня не все в порядке. Не то чтобы я атеист, допускаю: существует некая высшая сила, но сомневаюсь, что она управляет человеческими судьбами. Если господь именно такой, каким представляют нам его служители, – добрый, милосердный, всепрощающий, – то почему в мире столько несправедливости, горя, страданий? Миром правят политики? Допускаю. Экономические отношения? Несомненно. Однако как объяснить тот факт, что время от времени в обществе случаются совершенно неподвластные логике события – войны, кризисы, смуты? Только ли просчетами политиков или неумением рачительно вести государственное хозяйство? Да, действительно, определенные катаклизмы несложно объяснить… или как будто объяснить. Но большинство исторических процессов не поддается логике…
Всесвятский сделал паузу, бросил догоревший окурок в костер и тут же прикурил новую папиросу. Было заметно, что он волнуется.
– Понимаешь, я много размышлял на данную тему, и вот что мне пришло в голову. В определенные моменты истории как бы пробуждаются некие силы, которые вносят в социум хаос. Проще говоря, мутят воду.
– Что же это за силы? – с интересом спросил Саша. – Уж не масоны ли?
– Какие там масоны! Силы эти действовали за тысячи лет до масонов. Хотя, возможно, и масонов породили. За всем, что вносит в общество разброд, стоят именно они. Дьявольский промысел.
– Вы же говорили: не верите в бога. А раз так…
– Я не сказал, что не верю. Но дьявол в данном случае всего лишь абстрактный символ зла.
«Похоже, этот человек ненормален, – тревожно подумал Саша, – торчит здесь как сыч, один- одинешенек, так недолго и сбрендить. Жара, черепки, кости и одиночество».
Хотя на первый взгляд Николай Николаевич не производил впечатления сумасшедшего, однако мало ли какие выверты могут скрываться в почти незнакомом человеке. То все время молчал, а тут вдруг разговорился! Не странно ли? В воображении Саши вдруг возникла следующая картина – этот крупный, весьма сильный человек, в чем Саша уже не раз убеждался, гоняется за ним с топором по степи. Юноша привстал и пошарил глазами по сторонам, ища подходящее оружие. Взгляд наткнулся на лопату – при необходимости можно без труда дотянуться до нее.
– Представь себе, – между тем продолжал Всесвятский, – в назначенный час, словно адская машина, пробуждается нечто и начинает свою разрушительную работу.
– Естественно, в фигуральном смысле?
– Отнюдь нет! В самом прямом!
«Точно, сбрендил», – понял Саша. Ему стало по-настоящему страшно.
– Понимаешь ли, копаю я здесь довольно давно, и мне удалось кое-что найти… кое-что… – Всесвятский запнулся, словно подбирал подходящие слова.
– А именно? – Саша где-то слышал, что с сумасшедшими следует разговаривать весьма осторожно, ни в коем случае им не перечить, но и не отмалчиваться.
– В двух словах не расскажешь, нужно увидеть.
– Так покажите.
– Возможно, завтра. Уже темно.
«Сослался на темноту, – подумал про себя Саша, – значит, нужно куда-то идти, а, следовательно, то, что он хочет продемонстрировать, достаточно объемно. Может, Николай Николаевич действительно нашел нечто необычное?» Теперь в Саше проснулось любопытство, а страх улетучился так же быстро, как и появился. «И никакой он не сумасшедший, а просто неординарная личность, а подобные люди всегда как бы не от мира сего. Что же он все-таки нашел?»
Саша был заинтригован.
Любопытство, подстегиваемое разыгравшимся воображением, ночным сумраком, таинственными речами этого непонятного человека, не давало покоя.
– А может, все-таки сейчас? – просительно произнес он.
Николай Николаевич вздохнул, возможно, жалея о начатом разговоре.
– Идти далековато, да и в такое время там делать нечего. Ночь на дворе, а ночью всякая нечисть по земле начинает бродить, – несколько невнятно обосновал он свой отказ.
– Какая нечисть? – недоуменно спросил Саша.
– Разная, – уклончиво ответствовал археолог. – Давай-ка укладываться.
В палатке было душно, и Саша отправился спать на улицу. Он долго не мог уснуть, смотрел на чуть светлеющее небо, размышлял… Видимо, сказывалось возбуждение, вызванное разговором с археологом. Значит, его поиски увенчались успехом? Покажет ли он Саше свое открытие? По логике – обязательно, иначе не завел бы разговор. Но почему так долго молчал? Возможно, приглядывался. Как бы там ни было, впереди его ждет нечто весьма интересное. Постепенно мысли смешались, осталось только чуть слышное,
