К счастью, у Евы не было причин подозревать меня во лжи. После недолгих раздумий она произнесла:
– Да, неприятная ситуация. Как я понимаю, ты сняла этот номер и заплатила за него вперёд, чтобы обмануть своего преследователя?
– Совершенно верно. Пусть он думает, что я здесь надолго и не спешит с выполнением задания. А я тем временем ускользну от него и окажусь на борту «Отважного», где он меня не достанет.
– Что ж, неплохо задумано, – одобрительно кивнула Ева. – Хоть и немного авантюрно. Ты такая хладнокровная, Вики! Я бы на твоём месте бросилась к ближайшему полицейскому с мольбой о защите... – Тут она зябко поёжилась, внезапно сообразив, что, находясь рядом со мной, тоже подвергается смертельной опасности. В следующую секунду Ева спрыгнула с подлокотника кресла, быстро подбежала к входной двери и проверила, заперта ли она. – Знаешь, мне страшно. Я очень боюсь – и за тебя, и за себя. За нас обоих.
Ева действительно была напугана, притом так сильно, что растеряла изрядную долю своей обычной проницательности. При других обстоятельствах ей непременно пришло бы в голову, что для пущей верности преследователь мог прицепить ко мне «жучка» – в лучшем случае, следящего, а худшем – подслушивающего. И тогда бы она испугалась ещё больше.
Однако мысль о «жучке» не посетила Еву – ни в тот момент, ни в последующие сорок минут, которые мы провели в номере, обсуждая различные возможности незаметно выскользнуть из гостиницы. Ева предлагала не хитрить, а просто нанять нескольких опытных телохранителей, которые без проблем доставят нас на орбитальную станцию и посадят на катер с эсминца. В её предложении был свой резон, и если бы моим преследователем был обычный головорез, я бы, пожалуй, согласилась с ней. Но за мной охотился Ньето – профессиональный убийца с семнадцатилетним стажем, и я не хотела рисковать. Он вполне мог оставить в дураках и дюжину самых опытных телохранителей.
Никакого приемлемого плана действий мы придумать не успели. Дальнейшие события решили всё за нас, и нам оставалось только следовать их логике. Мы с Евой продолжали спорить о том, что предпринять дальше, когда раздался мелодичный звонок в дверь, и из динамика послышался ровный мужской голос:
– Простите за беспокойство, сеньорита, это коридорный. Администрация отеля желает угостить вас нашим фирменным хересом – лучшим напитком на всём Эль-Парайсо.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы пробиться сквозь плотный металлопластик двери и заглянуть в разум коридорного. Контакт получился очень слабым, но вполне достаточным, чтобы я могла прочесть его текущие мысли. Когда я это сделала, у меня резко поднялось давление, закружилась голова, а внизу живота вновь запульсировала боль. Всё моё тело мгновенно сковал ужас, и на то были веские причины – за дверью стоял Хуан Игнасио Ньето...
Покинув челнок, он первым делом воспользовался услугами общественного видеофона и заглянул в свой секретный почтовый ящик. Там уже лежало письмо от Серхио де Артьеды, который сообщал, что в последний момент открылись новые обстоятельства – оказывается, я не намерена оставаться на планете, а через несколько часов улетаю с Эль-Парайсо на сицилианском эсминце «Отважный». Это давало Ньето полное право разорвать контракт, оставив себе задаток в качестве неустойки, но он всё же решил выполнить заказ нанимателя. Дело представлялось ему простым и несложным, а обещанный гонорар был достаточно высок, чтобы отступить от своего правила не совершать убийств без тщательной подготовки. В конце концов, речь шла не о политическом деятеле, крупном бизнесмене или влиятельном мафиозо, а о совершенно беззащитной девчонке, которую достаточно припугнуть оружием, чтобы она померла от страха. И вот Ньето был здесь – с серебряным ведёрком, в котором, помимо бутылки шампанского и кубиков сухого льда, лежал снятый с предохранителя лучевой пистолет.
Слегка трясущимися руками я открыла сумочку, достала оттуда разрешённый законами Эль-Парайсо парализатор и направила его в сторону двери. Ева бросила на меня затравленный взгляд и тихим шёпотом, почти беззвучно, спросила:
– Это
Я неопределённо качнула головой и указала взглядом в ближний угол комнаты. Ева всё поняла и беспрекословно отступила с линии огня, а я тем временем прикрыла правую руку с парализатором своей сумочкой, в левую взяла дистанционный пульт и разблокировала дверной замок.
– Входите, открыто!
За два часа, прошедшие со времени посадки челнока, Ньето совершенно преобразился, и я бы ни за что не узнала его, если бы не умела читать мысли. Сейчас он походил не на скромного клерка, как раньше, а на заправского гостиничного слугу – красная с золотым шитьём ливрея, чёрные брюки, блестящие остроносые туфли, элегантные белые перчатки, прилизанные волосы и любезная улыбка на профессионально невозмутимом лице. Держался он так уверенно и непринуждённо, будто последние двадцать лет только тем и занимался, что прислуживал в отелях.
Я медлила с выстрелом, дожидаясь, пока Ньето закроет за собой дверь, и это едва не стоило мне жизни. Внешне превратившись в безобидного коридорного, он не лишился своих инстинктов охотника, и ему хватило одного беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию. Меня выдала напряжённая поза, неестественное положение сумочки на коленях, мертвенная бледность лица и лихорадочный блеск глаз. Ньето хорошо знал этот блеск – так смотрели на него загнанные жертвы, готовые оказать отчаянное сопротивление.
К счастью, я вовремя опомнилась и, когда он метнулся в сторону, на ходу выхватывая из ведёрка оружие, нажала на гашетку. Первый же выстрел достиг цели, и мой противник как подкошенный рухнул на пол. А в следующий момент послышался характерный треск и сверкнула голубая вспышка – это выстрелил пистолет, который Ньето неосмотрительно снял с предохранителя. Крайне неосмотрительно – потому что лазерный импульс вошёл ему в подбородок и вышел из затылка.
Несколько секунд я просидела в полном оцепенении, потрясённо глядя на человека, которого только что убила, и лишь испуганный вскрик Евы, которая наконец заметила дыру в черепе Ньето, привёл меня в чувство. Вскочив с кресла, я подбежала к двери, захлопнула её, заперла на замок и включила наружную табличку с надписью «Просьба не беспокоить». Затем повернулась к трупу, смерила его долгим взглядом и растерянно произнесла:
– Ну вот мы и влипли!
Ева смотрела на меня широко распахнутыми от ужаса глазами.
– Он... он мёртв?
– Да, – кивнула я.
Мне не было нужды проверять его пульс или прислушиваться к дыханию. Мысли и эмоции Ньето угасли в тот самый миг, когда раздался треск бластера. Его мозг был разрушен за считанные доли секунды, он умер быстро и безболезненно, даже не сообразив, что умирает. Именно так умирали многие его жертвы...
Ева сделала один робкий шаг в моём направлении, потом резко развернулась и стремглав бросилась в спальню, а оттуда – в ванную. Вскоре до моего слуха донёсся шум воды вперемешку с судорожными всхлипываниями.
Меня тоже изрядно поташнивало, однако сейчас я не могла позволить себе расклеиться. Первым моим желанием было немедленно бежать отсюда, и мне стоило немалого труда обуздать свой панический порыв и заставить себя мыслить разумно. Бегство было бы скверным выходом из ситуации, и здравой частью рассудка я это понимала. В моём нынешнем положении правильных выходов было только два – либо сразу заявить обо всём в полицию, понадеявшись на её объективность, либо избавиться от трупа, чтобы его никак не связали со мной. А остальное – от лукавого. Если я просто убегу, меня непременно объявят во всегалактический розыск, и тогда мне придётся выбирать одно из двух – менять свою личность, чего мне совсем не хотелось, мне нравилось быть Викторией Ковалевской, владелицей яхты «Звёздный Скиталец», или пытаться доказать невиновность, что, учитывая моё бегство с места преступления, окажется делом весьма и весьма проблематичным.
Вообще-то вариант с вызовом полиции был не так уж и плох. Я не сомневалась, что без труда докажу факт самообороны и в конце концов меня отпустят с миром. Однако для этого понадобится как минимум два-три дня, и я не смогу улететь с Эль-Парайсо на «Отважном». А тем временем мой неведомый враг
