Протекторат

– Да, классический парадокс времени. Я до сих пор не нашла его решения.

– А ты когда-нибудь пыталась делать изменения в прошлом, которые затрагивали бы тебя в твоём настоящем? Речь не идёт о тех запланированных вмешательствах, результаты которых уже известны наперёд – вроде встречи с Игорем или похищения Келли. Я имею в виду изменения, сделанные по собственной инициативе. Ну, скажем, что будет, если когда-нибудь в будущем, я вернусь в прошлое на часик раньше этого момента и... и, например, разнесу к чёртовой матери стол, за которым мы сейчас сидим?

– У тебя ничего не получится. Ты просто вернёшься обратно в своё настоящее, как только попытаешься изменить запечатлённые в твоей памяти события и обстоятельства. Поэтому ты не сможешь, к примеру, встретиться с самой собой на Арцахе и предупредить, что в твою яхту забрался Генри Янг. Не сможешь, потому что этого в твоих воспоминаниях нет. А вот изменения, результаты которых ты обнаружишь постфактум, уже после своего вмешательства, совсем другое дело.

– С ума сойти! – сказала я, отодвинув от себя тарелку с едва начатым ростбифом. Есть мне совсем перехотелось. – Значит... Мишеля спасти нельзя?

Тори покачала головой:

– Боюсь, что нет. Он мёртв, и для тебя это свершившийся факт. Ты видела его убитым, ты знаешь результаты экспертизы. Его смерть повлияла на твои дальнейшие поступки и в итоге привела к нашей встрече. Если бы Мишель остался в живых, всё сложилось бы иначе.

– Ты сука! – с чувством произнесла я. – Ведь ты могла остановить его. Ты же наперёд знала, что должно произойти, почему ты ничего не сделала?

Тори тихо вздохнула:

– Я хотела сделать, но не успела.

– Вот как! И что тебе помешало?

– Не «что», а «кто». Ты.

– Я?!

– Да, ты. Я собиралась позвонить адмиралу Сантини и анонимно предупредить, что Мишель Тьерри запрограммирован на его убийство, но когда я набирала номер на комлоге, передо мной появилась ты и выстрелила в меня из парализатора. А потом, наверное, вколола мне лошадиную дозу снотворного, потому что я проспала почти сутки. Проснувшись, я узнала из новостей, что Мишель и адмирал убиты.

– Проклятье! – ошеломлённо произнесла я. – Но ты... ты же видишь будущее. Как ты могла это проморгать?

– Я вижу лишь его варианты, – уточнила Тори. – Множество разных вариантов. На самом деле – бесконечное множество. Те из них, вероятность осуществления которых близка к нулю, теряются в общем потоке возможных линий будущего, и я их просто не замечаю. Обычно это не мешает мне в точности предугадывать дальнейшее развитие событий – вселенная предпочитает двигаться по пути максимальных вероятностей. Однако ты обладаешь способностью осуществлять самые невероятные варианты будущего, ты являешься тем фактором, который мне не удаётся до конца учесть. Так было на Эль-Парайсо – чему я очень рада; так случилось и в тот раз, когда я собиралась предупредить адмирала. За несколько секунд до твоего появления я увидела этот вариант будущего, но среагировать уже не успела. А сейчас я вообще не знаю, что может произойти дальше. Надеюсь, это временно.

Я закрыла лицо руками.

– Боже мой! Что ж это с нами творится... А я никак не могу это исправить? Например, отказаться в тебя стрелять. Ведь я ещё не совершала этого путешествия в прошлое, и если ты быстро научишь меня управлять временем... – Увидев безнадёжное выражение лица Тори, я замолчала.

– Нет, – сказала она. – Ничего не получится. Это уже состоявшийся факт, и никуда от этого ты не денешься. Рано или поздно ты перенесёшься в прошлое и остановишь меня.

– Я не стану стрелять! – упрямо заявила я.

– Станешь. Если не сразу, то с десятой, с двадцатой, с сотой... да хоть и с тысячной попытки! Ты будешь блуждать в петле времени, пока не устанешь, пока не сдашься. А ты в конце концов сдашься – я знаю по своему опыту.

– А если... если я убью себя? Прямо сейчас, здесь. Вот возьму и выброшусь в окно. Что тогда?

– Не знаю, не пробовала. Хотя соблазн такой был. Но это слишком радикальное средство.

Я взяла стакан с апельсиновым соком и сделала пару глотков.

– А что получилось с Алёной Габровой? С той, другой, которая погибла при взрыве корабля. Насколько я поняла, в то время ты уже была на Дамогране. Кто помешал тебе спасти её? Тоже я?

К своему удивлению, я заметила, что на её глаза навернулись слёзы.

– Нет, Вика, никто мне не мешал.

– А что же случилось?

– Я... я... – Тори часто заморгала, затем вдруг резко вскочила на ноги и выбежала из кухни.

Пару минут я просидела за столом, ожидая, что она вернётся, затем встала и прошла в спальню. Тори лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Плечи её вздрагивали.

Я присела возле Тори и стала гладить её по спине. Меня охватило щемящее чувство нежности и жалости. Только теперь я в полной мере осознала, что она моя сестра. Сестра по крови и по духу, ближе и роднее которой у меня никого нет и никогда не будет. Она больше чем мой близнец, она – это я, пусть и на пятнадцать лет старше. Сейчас я не могла проникнуть в её мысли, но я и без этого остро чувствовала её боль, муку, раскаяние. Нас связывало нечто большее, чем телепатия. Это было единство более глубокое, более фундаментальное, единство всего нашего существа...

Наконец Тори повернула ко мне своё мокрое от слёз лицо.

– Я сама во всём виновата, – сказала она. – Я могла спасти её и всех остальных, но не сделала этого. Мне... мне не нужна была лишняя Алёна, ещё одна претендентка на Игоря. Я сознательно позволила ей погибнуть, понимаешь! Я... я убила её! Считай, собственными руками убила...

Тори поднялась, села рядом со мной и положила голову на моё плечо. Я обняла её за талию.

– А потом, – продолжала она, – я познакомилась с другой Алёной... которая осталась в живых. Я хотела вскружить ей голову, влюбить её в себя, чтобы... впрочем, я уже говорила об этом. Я быстро добилась своего, и уже через неделю могла прийти к Игорю и жить с ним, а с Алёной встречаться раз в два-три дня. Это могло бы продлиться довольно долго... если бы, конечно, не вмешалась ты. Но я так и не пошла к нему. Я... я...

– Ты влюбилась в неё, – помогла я.

– Да... – Тори крепче прижалась ко мне. – По-настоящему. Никогда не думала, что я на такое способна. Но Алёна... она исключительная девушка. Мне ещё ни с кем не было так хорошо.

– Даже с Игорем?

– Ну... не знаю. Не уверена. С ним у меня было давно и только одну ночь. Постепенно он превратился в сладкое воспоминание, в недостижимую мечту, в идеал возлюбленного и мужа, существующий большей частью лишь в моём воображении... А Алёна была реальна.

– Может, ты просто боялась встретиться с Игорем? – предположила я. – Боялась, что он не вполне будет соответствовать твоему идеалу, и поэтому осталась с Алёной?

– Отчасти я боялась. Да. Но с Алёной осталась не поэтому. Я... Нет, Вика, ты не поймёшь меня. Чтобы понять, ты должна получше узнать её. Не просто покопаться в её разуме, а провести с ней некоторое время. Прочитать все её стихи, понаблюдать за её поведением, последить за ходом её мыслей, увидеть, какие красочные, какие восхитительные образы рождаются в её голове... и гаснут, так и не сформировавшись окончательно. Бедняжка Алёна! Она до сих пор пытается сочинять стихи, скрывая свои попытки от всех, в том числе и от меня, но у неё уже ничего не получается. Это приводит её в отчаяние. Мне так жаль её, она такая несчастная!

– Значит, ты просто жалеешь её?

– Нет... Хотя да. Конечно, я жалею её, но... Я не могу этого объяснить. Я сама запуталась. Вконец запуталась...

Мы немного помолчали.

– Я хочу понять тебя, Тори, – сказала я. – Я должна тебя понять. Ведь мы с тобой так похожи. Позволь мне заглянуть в твои мысли. Это можно?