этого Билл заспорил с Тьерри по какому-то вопросу из области межзвёздной политики и увёл его в свой кабинет, где находился голографический проектор с подробной картой Галактики.
Когда мы с Элен остались в гостиной вдвоём, я спросил:
– И всё-таки, как это получилось? Алёна никогда не говорила мне, что между тобой и Мишелем... есть глубокая симпатия. Или ты не писала ей об этом?
– Не писала, потому что ничего не было. Никакой
– И как он это объяснил?
– Очень просто: что устал от неопределённости своих отношений с Викой, что хочет настоящей крепкой семьи, хочет детей, хочет обычного человеческого счастья. Я прекрасно поняла его, потому что сама хотела того же самого. Вот и согласилась – сразу, почти без раздумий. Мы улетели вместе, а в пути поженились. Сначала это казалось нам немного безумной авантюрой, но позже... Короче, за пять с лишним месяцев путешествия мы убедились, что поступили совершенно правильно. Мишель замечательный человек. – Элен сделала паузу и пристально посмотрела на меня. – Почти такой же замечательный, как ты.
Я смущённо отвёл взгляд.
– А как отнеслись к этому Вика с Тори?
– Совершенно спокойно. Наверное, они давно были готовы к этому. И даже не наверное, а наверняка. Ведь ты знаешь об их способностях. Правда, Тори немного огорчилась – но не очень сильно. А Вика, то она, как мне показалось, и вовсе была рада, что Мишель ушёл от неё.
– Понятно, – сказал я. – А как они вообще поживают?
– Как и раньше. Сотрудничают с братьями Янгами, ловят преступников и между делом присматривают за тем, чтобы наш мир снова не охватила эпидемия временных парадоксов.
– О Еве по-прежнему ничего не слышно?
– Нет, ничего. По пути мы сделали остановку на Терре-Сицилии и встречались там с президентом Конте. Он продолжает её искать, но пока безуспешно. Бедняга – ведь во многом ради неё он согласился продолжить дело адмирала Сантини. Так, во всяком случае, утверждают Вика с Тори, а они знают, о чём говорят.
Ева Монтанари исчезла восемь лет назад, вскоре после государственного переворота на Терре- Сицилии. Исчезла бесследно, и отыскать её не помогли даже поразительные способности Вики и Тори. А если говорить начистоту, то она их попросту перехитрила, устроив такое стечение обстоятельств, которое помешало им вернуться в нужное время и в нужное место и узнать, что же на самом деле случилось. Кстати сказать, в этом деле было ещё одно пикантное обстоятельство: при бегстве Ева умыкнула у своих подруг их любимую яхту «Звёздный Скиталец» и вместе с ней как в воду канула. Мотивы, которые побудили её на такой шаг, так и остались неясными...
Я медленно прошёлся по комнате и остановился возле книжного шкафа, где на одной из полок, на самом видном месте, стояли в ряд семь книг, написанных моей женой, Алёной Габровой-Поляковой. В наше время подавляющее большинство художественной литературы выпускается исключительно в электронной форме, и лишь самые популярные книги также печатаются и на бумаге – в виде роскошных подарочных изданий. К числу таковых принадлежали и книги Алёны.
– А ты так ничего и не пишешь? – спросил я у Элен.
– Нет, – грустно покачала она головой. – Иногда пытаюсь писать – стихи, прозу, – но ничего путного не получается. Всё слишком пресно, слишком примитивно, никакой глубины. Не понимаю, в чём тут дело. – Элен подошла к шкафу и взяла с полки последний роман Алёны, озаглавленный просто и бесхитростно: «Сёстры». – Я уже прочитала его. Правда, в испанском переводе, который купила на Эль-Парайсо; английского оригинала я там не нашла, а ждать до прилёта на Дамогран не хотела. Читала – и плакала. Не только потому, что книга о нас с Алёной и о Вике с Тори. Просто... просто я чувствовала, что могла бы написать это и сама. Написать точно так же, точно теми же словами... Но, – в её глазах заблестели слёзы, – не могу. Ничего не могу...
Из холла донеслись громкие голоса. Спустя несколько секунд в гостиную вошли Юля с Алёной, а за ними шествовал Билл, лицо которого сияло ярче чем даже шевроны на рукавах его капитанского кителя.
Радостно выкрикнув с порога «Папа!», дочка бросилась ко мне, обхватила руками мою шею и крепко поцеловала меня.
– Полегче, лапочка, – растерянно пробормотал я. – Кажется, ты промахнулась. Ведь это не меня, а Билла произвели в капитаны.
– Я его уже поздравила, – ответила Юля. – А теперь ты поздравь меня.
– Поздравляю, госпожа капитанша. – Я никак не мог взять в толк, что происходит. – Но с чем?
Юля посмотрела на меня сияющими глазами:
– Я назову её Викторией, па. А звать её мы будем просто Тори. Ты ведь не против, дедушка?
Наконец-то я всё понял. Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась...
Эпилог
Виктория Ковалевская, дитя звёзд
За минувшие пять веков Дамогран совершенно преобразился. Из захолустной, хоть и довольно цивилизованной планеты, находящейся на самом краю человеческой Ойкумены, где появление каждого межзвёздного корабля становилось настоящим событием, он превратился в мощный транспортный узел, один из крупнейших экономических, научных и культурных центров галактического сообщества. С началом новой волны освоения Галактики выгодное расположение Дамограна плюс разумная и взвешенная политика федерального правительства сделали его не только удобной стартовой площадкой для экспансии человечества за пределы тогдашней Ойкумены, но также позволили ему стать признанным региональным лидером, самой влиятельной и высокоразвитой планетой в окрестностях Галактического Ядра...
Мы с Тори, держась за руки, неспешно шли по набережной Оттавы, то и дело оглядываясь вокруг себя и отмечая все перемены в архитектуре Нью-Монреаля – уже не самого крупного, но по-прежнему самого значительного города Дамограна, федеральной столицы.
Стоял ясный весенний день 3129 года, и набережная была заполнена пёстрой толпой снующих туда и сюда людей. Многие из них провожали нас любопытными взглядами – ещё бы, ведь не каждый день им доводится встречать пару таких симпатичных близняшек. Однако никому даже в голову не приходило, что на протяжении пятисот лет эти самые близняшки были ангелами-хранителями их мира, что во многом благодаря им (то есть нам) этот мир вообще не канул в небытие, не превратился в набор нереализованных вероятностей и неосуществлённых возможностей.
Они не знали об этом, а мы и не собирались их просвещать. Мы просто шли по набережной, а часы в наших головах неслышно отсчитывали последние минуты до того момента, как реальность нашего мира состыкуется с
Теоретически, прошлое нашего мира ещё оставалось изменчивым, однако на практике в последние двадцать лет оно уже не поддавалось нашему вмешательству. Реальность стала настолько прочной, настолько устойчивой, что отвергала любые попытки хотя бы слегка подправить её. А сейчас она прямо у нас на глазах «затвердевала» окончательно, и менее чем через час прошлое решительно и бесповоротно станет историей. Просто историей – без всяких «если бы» и «а может».
Мы с Тори не чувствовали какого-то особого эмоционального подъёма накануне этого эпохального события. Слишком долго мы его ждали, слишком много потратили сил, чтобы теперь отдаваться беззаботной радости. Сейчас в наших чувствах преобладало другое – облегчение и спокойная
