убедился — слежки нет. Тогда он поднялся наверх и решил взять такси. Прибегать к услугам профессиональных «бомбил», постоянно отирающихся у метро, полковник не стал и, отойдя чуть в сторону, проголосовал. Первую машину, подъехавшую к нему, он отправил, сделав вид, что его не устраивает цена и, не торгуясь, сел во вторую.
— Голиков?! Вот так встреча!
За рулем остановившейся машины сидел офицер из его, ракитинского, отдела.
— Я же живу в этом районе, товарищ полковник. По дороге домой иногда и подвезешь кого-нибудь. Зарплата у нас, сами знаете, не так чтобы уж очень… Так что…
— Ладно, ладно, не смущайся, капитан. — Полковник по-дружески хлопнул Голикова по колену. — Все, что ни делается, все к лучшему. Тебя мне, видимо, сам Бог послал; не придется на перекладных добираться. Давай-ка, Виталий, выруливай на Варшавку и дуй прямиком в Тулу.
— В Тулу-у? — с сомнением в голосе переспросил капитан.
— Что, далековато? Небось дома жена ждет?
— А… Поехали, товарищ полковник. — Капитан включил передачу. — Полтора часа туда, полтора обратно… Я дома раньше по-любому не буду.
Машина плавно набрала ход и скрылась за ближайшим поворотом, увозя полковника Ракитина в неизвестность. Сегодняшним вечером все складывалось для него очень удачно. Может быть, даже слишком удачно.
II
Это было обычное рабочее утро, не сулившее никаких сюрпризов. Солнышко уже светит, но еще не греет. Свежий майский ветерок весело гуляет по салону, врываясь в приоткрытое окно; и даже пробки и заторы были в это утро самыми заурядными, привычными и почти нераздражающими. Сюрпризы начались со звонком Верочки — помощницы и секретаря.
— Доброе утро, Роман Михайлович. Вы уже приехали или еще едете?
Хороший вопрос. Особенно в такой формулировке. Такой вопрос может означать все что угодно, — от всемирного потопа до завалившейся за плинтус скрепки; а тот, кто его задает, имеет одну цель — подготовить спрашиваемого к той информации, которую ему сейчас предстоит получить.
— Привет, Вера. Я буду через десять минут. Что там у тебя приключилось?
— Через десять минут? А… Десять минут я потерплю.
И отбой. В последовавшие за этим звонком минуты Роману Михайловичу Лобову, 45 лет от роду, владельцу и директору небольшой консалтинговой фирмы, стало казаться, что сидит он не в удобном кресле своего автомобиля, а на раскаленной сковородке.
— Что у вас приключилось, Вера? — выпалил Лобов, влетая в свой офис.
— У меня? — Вера сделала круглые глаза. — У меня ничего не приключилось. А что вы знаете о… — Она перевернула листок на перекидном календаре и прочитала:…«South Caucasus Telecommunications»?
— Ничего не знаю. Да не томите Вера, говорите толком.
— А кто такой Шадикян Александр Мовсесович, тоже не знаете?
— Нет, не знаю. Вера!
— А что — Вера? Я вам все по порядку рассказываю. Этот самый Шадикян — генеральный директор вышеупомянутых «Коммьюникейшнс». Он прислал вам проект договора и билеты — в Тбилиси и обратно.
— Интересно… — Лобов был так удивлен, что даже не прошел в свой кабинет, а, бросив портфель на пол, взял стул и уселся рядом с Верой, за ее компьютер.
— Но самое интересное еще впереди, — интригующе улыбаясь, заявила Вера.
— То есть? — На сегодня, похоже, сюрпризы еще не закончились.
— Этот самый Шадикян в качестве аванса перечислил нам сто двадцать тысяч долларов. Я уже звонила в банк, деньги зачислены на наш счет.
Вот это сюрприз так сюрприз! В последнее время дела у лобовской фирмы шли ни шатко ни валко. Вообще-то услуги такого рода на российском рынке были весьма и весьма востребованы, ибо Роман Михайлович Лобов занимался тем, что избавлял своих клиентов от проблем, вызванных явлением, называемым на новорусском «наезд». Он никогда не рекламировал свою деятельность, и новые клиенты у него появлялись лишь по рекомендации тех людей, с которыми он уже когда-то имел дело. Роман Михайлович помогал отражать попытки рейдерских захватов, причем делал это весьма успешно. Обычно, когда клиент приходил к нему в офис со своей проблемой, Лобов внимательно выслушивал его, иногда просил принести какие-нибудь документы и приглашал зайти дней через десять. Как правило, этого времени хватало на то, чтобы хищные рейдеры отказались от любых попыток захвата чужого имущества. Через десять дней счастливый клиент расплачивался с Лобовым. Результат был стопроцентным. Как он этого достигал, никто не знал, хотя некоторые клиенты, проявляя неуместную настойчивость, иногда пробовали заводить разговор на эту тему, но Лобов жестко пресекал подобного рода попытки. Конечно, пожелай того Роман Михайлович, он был бы весьма состоятельным человеком, миллионером как минимум. Но принципиальная позиция его состояла в том, что работал он исключительно с людьми маленькими — с лавочниками, владельцами небольших оптовых фирм, хозяевами заводиков, мастерских и фабричек. Он прекрасно понимал, что выход на более высокий уровень клиентуры неизбежно повлечет за собой широкую огласку. И тогда ему не только не сохранить в тайне своего метода и технологий, но и самому не обойтись без покровителей, без того, что ныне именуется кратким, но емким словом «крыша». А вот этого-то Роман Михайлович как раз и не желал, ибо превыше всего в жизни ценил свободу и независимость.
Поэтому получение столь крупной суммы, как сегодня утром, явилось для него обстоятельством не только необычным, но и тревожным.
— Какое-нибудь сопроводительное письмо он хотя бы прислал, этот Шадикян? — поинтересовался Лобов у своей помощницы. Вера пощелкала «мышью», и на экране появился короткий текст, всего несколько строк. — Рекомендация-то хоть у него есть?
— Да, его рекомендует Акопов, — утвердительно кивнула Вера. — Помните такого?
— Кажется, дрожжевой завод в Тверской области. Правильно? — Вера вновь кивнула, подтверждая сказанное. — Ну, это уже кое-что. Хотя… Такая сумма… Акопов не мог ему не сказать, сколько стоят наши услуги.
— Ну и что сумма, Роман Михайлович? Да у них там, на Кавказе, свои мерки, свои масштабы. К тому же он просит, чтобы вы к нему вылетели, а не он к нам. Вот за это и платит. Да и, в конце концов, все это происходит в Грузии. У нас с ней и дипломатических отношений-то нет. Даже будь он там местный олигарх, все равно сюда никакая информация не дойдет. И… Ну что мы теряем, Роман Михайлович? Слетаете в Тбилиси, не понравится вам что-то, вернем ему деньги. А? — Верочке очень не хотелось отказываться от столь соблазнительной суммы, могущей обеспечить фирме много месяцев спокойного, безмятежного существования. — К тому же, Роман Михайлович, вы ведь давно собирались генераторы поменять, я уж не говорю о медоборудовании, которого явно недостаточно. А тут можно будет сразу, одним махом…
— Ладно. Уговорила. Когда лететь? Да… И как там с визой?
— Завтра. Утром туда, вечером обратно. — Верочка просто-таки светилась от удовлетворения, став от этого еще краше. — Насчет визы я уже все узнала. Получите по прилете, в аэропорту.
В Тбилиси Лобова встречал человек, державший над головой табличку с надписью: Лобов Р. М.
— Вы Шадикян? — на всякий случай поинтересовался Роман Михайлович, подходя к нему.
— Нет, господин Шадикян ждет вас в отеле, я только должен довезти вас туда, — ответил встречающий.
В гостинице Лобов даже не стал заходить в забронированный номер, а поднялся сразу на второй этаж, в ресторан, где, как ему сказали, его ждет Шадикян. Роман Михайлович окинул взглядом небольшой зал. Все столики были свободны, кроме двух. В дальнем углу, экспрессивно жестикулируя и дымя массивными сигарами, что-то шумно обсуждали два грузина, а за третьим столиком от входа сидел
