— Потому что! — хмыкнул Вячеслав. — Неужели не понятно? Или тяжелее тот чугун, или вязче. Если дело иной раз не получается, то бестолковым что надо делать? Точно! Прыгать на месте, пока мозги на это самое место не встанут.
— А то я тебя бестолковее… ветеринаришка плюгавый, — оскалился Николай. — Понятно, что в первом фосфора было больше. Только я из плотины все выжал, мехи сильнее качать не могут, сопел на дне конвертера прорву наделал и высоту его уменьшил. И ничего!
— Тогда мехи меняй, тракторист несчастный, ты же сам говорил про какие-то поршневые воздуходувки!
— Говорил, а что толку? Сейчас вот лежу по ночам и выдумываю их заново! Думаешь, я схемы всего на свете с собой захватил?
— Так и я анатомического атласа в рюкзаке не нес!
— Цыть, мастера! — привычно всех расставил на места воевода. — Аж взопрел, пока вас слушал! Ничего не понятно, но… кидаться дерьмом друг в друга перестаньте! Что смотрите, рот раскрыв? Я не один в Суздаль плавал, а от Ивана вашего дальше кормы не сбежишь. Делом давайте займемся, а проблемы свои ты когда-нибудь решишь, Николай. Только я тебе еще одну работу подкину. Для Ивана надо црены отковать — это не к спеху, по весне ему отправить надобно…
— Это что за диво такое?
— Црены? Хм… Они похожи на огромные сковородки, несколько саженей в ширину достигать могут. Нужен црен, дабы соль из него выпаривать. Ты поспрашивай других, может, тебе кто понятнее объяснит, а мне не довелось их глазами видеть… Так, с тобой все. Петр, две сотни гривен с Никифором поделите и спрячьте подальше. Остальное я с собой заберу.
— Так куда ты едешь, воевода? — Петр ощутимо напрягся. — Опять на меня весь оставляешь?
— Угу. Погодь чуть, пока не забыл… — Трофим удобнее устроил локти на столешнице и достал лист бересты, исчерканный извилистыми линиями. Уперев ноготь указательного пальца в одну из загогулин, воевода поднял взгляд на своего старого друга. — Помнишь то место над Ветлугой, о котором мы тебе с Иваном толковали? Там еще одинокая береза на вершине холма стоит… Давай собирай десяток людишек, что за себя постоять могут, и отправляй туда на зимовье. Как разведают, что в округе творится, в том числе по рудам всяким, пусть лес заготавливать начинают на изгородь и избы. Полусотню человек там по весне поселим, может быть, даже крепостицу на холме этом поставим.
— А кугуз ветлужский?
— Лаймыр ушел к нему на насаде договариваться сразу по нашем сюда приезде, заодно и по поселениям своим пройдется и предупредит о зимовье. Ведь мы не просто для жилья на землице той встаем, а чтобы домницы в округе строить для поселений черемисских. Захочет — пусть своих воинов в крепостицу сию посылает, дабы душа его спокойнее была, так и передал ему… Кстати, от Гондыра вестей не было?
— Нет, — помотал головой Петр. — Он на волоке хотел остановиться, чтобы там подождать судно Якуна, а туда идти седмицы полторы-две. Не волнуйся о нем — на своей шкуре он почувствовал меч новгородский, так что гонор его если и был, так мигом слетел, как шелуха эта с семечки… Сделает дело как надо, ввязываться в драку не будет. Так куда ты идешь?
— Куда? Вот какое дело, братцы… Уж более двух десятков лет прошло, как ушли мы с моря Русского[16] из-за усобиц наших. А со смертью Олега Святославича два года назад Тмуторкань и вовсе Царьграду отошла.
— Одно Олешье осталось… — добавил Петр, заложив руки за голову и приготовившись слушать нерадостные новости.
— Вот-вот, но толку с того Олешья, малая капля крови нашей в устье Днепра. Суздальский тысяцкий нам все подробно рассказал, только вот сил у меня нет, чтобы донести вести до вас, дайте с духом собраться…
— Не тяни, Трофим, — подался вперед Петр.
— Ныне… ныне мы земли около Сурожского моря оставили… — Безрадостные слова воеводы сразу застряли в вязкой тишине. — Ушли последние поселенцы с Белой Вежи.[17] Пала последняя крепость на Дону, которую еще Святослав нам завоевал, и ныне нет у нас пути на восток. Саркел пал под копытами уходящих в Грузинское царство половцев… Да к тому все и шло последние годы.
— Земля незнаемая… — протянул Вячеслав и, чуть помедлив, схватился за братину и сделал внушительный глоток.
— Про что ты, Слава? Слово уж больно знакомое, — встрепенулся Николай.
— Пройдет много лет, и скажут так наши… потомки про эту землю, — продолжил Вячеслав не столько для своего земляка, сколько для остальных.
— Да и ныне незнаемая, — выдохнул Трофим. — Дабы шеломом Дону испить, рать в целую тьму снаряжать надобно. Поедешь со мной, Вячеслав? Несколько тысяч беловежцев пришло на земли киевские, и принял их с радостью князь Владимир. Часть по черниговской земле на реке Остер осела, где выходцы от них еще раньше поселение основали. Их купцы по разным городам киевским разошлись, а остальным беловежцам Мономах отдал пустующие городища на реке Воронеж. Добрые мастера среди них есть, и воев в достатке, часть из них в свое время из самой Тмуторкани в Саркел переселилась. Все христиане, хотя кровь в каждом течет самая разная… Не раз по молодости мы с Петром в походы туда ходили — может, и отыщутся знакомцы наши.
— А я зачем вам нужен? У меня и тут дел невпроворот, — чуть подумав, озадаченно покрутил головой Вячеслав. — Пацан отяцкий, Мошкой его ребята зовут, пластом вторую неделю лежит. Не знаю, куда судьба его выдернет, на тот ли свет, на этот ли, но… надо мне с ним быть. Тимку в очередной раз подстрелили! Что же вы делаете, а? Он же нас второй раз спас, только на этот раз ему другие ребятишки помогали. В прошлый раз так и вовсе троих буртасцев завалил… может, поэтому от них до сих пор никто мстить не явился, а?
— Пошто пеняешь юными отроками, Вячеслав? — мрачно вскинул голову воевода. — Отдариться ему? Предлагал в прошлый раз, так он самострел выпросил. Что еще? Все отдам…
— Ах, вот про что ты подумал, Трофим Игнатьич. Мол, я ему выпрашиваю что-то, раз серебро делили? Хотя, может, и выпрашиваю… Одень ты этих отроков в кольчуги, а? Ведь добыли не одну, и по росту наверняка подобрать можно что-то? Неужто не жалко пацанов, что под выстрелы лезли в посконных рубахах?
— Понятно. Никак я не привыкну, лекарь, что ты прежде о других заботишься, а уж потом о себе. Будут им доспехи… Слышал, Петр? Хоть с новгородцев побитых отдай, хоть с воев своих сдирай, кто службу плохо несет, но подбери мальцам по росту с небольшим запасом — пусть привыкают к тяжести воинской. Э… про воев наших я шуткую, но в остальном… И пока Сваре неможется, подбери воя, кто станет с детишками заниматься.
— Буртас полоненный есть, Алтыш, — мгновенно ответил Петр, показывая, что уже думал об этой проблеме. — Его Свара сам хотел на новых дружинных поставить, если твое дозволение на то получит.
— Полоненного? Кхм… Тут сам думай, не было меня довольно долго, чтобы вопросы такие наскоком решать. Да и одно дело — дружинники, другое — дети малые… хм… почти отроки. Тут особый человек надобен. Если буртасец сойдет для этого дела, то вольную ему даю, и… пусть ряд подпишет. А еще серебра ему посули. Что дальше?
— Два вопроса, воевода… — улыбнулся Вячеслав. — Все никак не узнаю, зачем вам я?
— Ты сам сказывал, что новых людишек всех через тебя пропускать, так?
— Так.
— Вот на месте и отберешь всех по здоровью. Сидели они на торном пути, болезни у них всякие могут быть, так что лучше сюда их не тащить — прав я? Знахарка тебя сумеет заменить?
— Заменит, если простые случаи будут… Все так, Трофим Игнатьич, уел ты меня. Два дня дашь? За это время мальчонка или оклемается, или…
— Дам, сами еще не изготовились. Что за второй вопрос?
— Э… я все понимаю, Трофим Игнатьич. Двести гривен туда, сотня сюда… Петр распределит, Никифор отдаст. А если Никифор так посчитает, что лишнее серебро у него в мошне появится?
— Что?! — суетливый и невзрачный староста сделал такой рывок через стол в сторону лекаря, что
