Во-вторых, огонек в глазах. Приметил я его, когда мы разговаривали. Поначалу-то он был еле виден, но по мере нашего общения разгорался все сильнее. Значит, понравилось Хеллику мое предложение. Это хорошо. Дело-то рискованное, и азарт тут ох как нужен.
– А в крещении тебя как назвали? – осведомился я.
– Маркусом, – хмуро произнес Хеллик. – Токмо меня так мало кто звал. Да и мне оно не по душе.
– Пока придется потерпеть. Тебе же предстоит обойти чуть ли не всю Эстляндию, а языческое имя вызовет подозрения. Вот освободим твою родину, тогда ты, Маркус, снова станешь Хелликом. Только на этот раз носить свое имя будешь, ни от кого не таясь, – обнадежил я его и вновь удовлетворенно отметил, что глаза моего собеседника вспыхнули еще ярче.
Я и в дальнейшем, когда речь шла об Эстляндии, старался избегать слова «захват». Куда лучше звучит «освобождение». К тому же, как мне казалось, я не кривил душой или почти не кривил. В конце концов, я действительно предполагал ликвидировать там крепостное право, вот и получалось, что Русь принесет свободу ее коренным жителям.
– Мне нужно знать незаметные подходы к каждому городу. Ревель – это хорошо, но помимо него в Эстляндии хватает всяких бургов. Вот и приглядись, – посоветовал я. – Лучше всего сделать это под видом купца. Денег, чтоб прикупить товары, я дам.
– Поначалу мне надо бы заглянуть к нашему тоорумеесу, – вежливо, но твердо поправил меня Хеллик.
– Так кличут у них волхвов бога Тоора, – пояснил подошедший Световид, заметив недоумение на моем лице. – Он у них навроде нашего Перуна.
– Понятно, – кивнул я. – Что ж, посоветуйся. Глядишь, этот тоорумеес подыщет еще пару-тройку проводников для моих ребяток.
– Но я могу обещать ему, что он снова сможет разжечь костер в священной роще? Ты не обманешь? – настойчиво спросил Хеллик.
– Слово князя, – заверил я.
Хеллик помялся, но все-таки решился:
– В старые времена, как я слышал от тоорумееса, ваши князья давали роту[6] на мече. – И уставился на меня, ожидая ответа.
– Хорошо, – вздохнул я и потянул из ножен саблю.
Все получилось как нельзя лучше. Небо помрачнело уже давно, еще до подхода эстонца, но гроза медлила и разразилась всего за несколько минут до начала произнесения мною клятвы. В тот миг, когда я закончил говорить, внезапно недалеко от нас сверкнула молния. Я неспешно поднес клинок к губам, и раздался басовитый удар грома.
– Я скажу тоорумеесу, что твоему слову можно верить, ибо сам Тоора подтвердил его, – заверил на прощанье довольный Хеллик.
Уже плывя по Шексне к Ильмень-озеру, я призадумался. Вот интересно, эта молния вместе с громом случайно совпали по времени с моей клятвой или и впрямь подействовал заговор волхва на удачу?
Так и не найдя ответа, я отложил его поиск до более спокойных времен.
А неожиданная помощь Световида в моей подготовке к военной операции оказалась первой, но не последней…
Глава 2
Неудачный штурм и успешная осада
До самого приезда в Кострому удача продолжала улыбаться мне. Впрочем, тут основная заслуга принадлежит моей Ксюше, благодаря которой мне удалось уговорить угличского затворника Густава дать свое согласие возглавить поход. Уговорить, хотя поначалу я, честно признаюсь, чуть не загубил все дело.
Мы заглянули к нему в гости по пути к новым владениям Годунова. С какой целью – я Ксении не сказал. Вроде бы война – чисто мужское дело, а потому ни к чему лишний раз беспокоить царевну, особенно учитывая, что сам поход находится под ба-альшущим вопросом и то ли будет, то ли вообще не состоится.
Да и сама идея пришла мне в голову спонтанно, незадолго до того, как мы подплыли к Угличу. За день до того, как показались угличские стены, я услышал, что такая замечательная погода, которая вот уже полторы недели баловала нас теплом и сушью, не случайна, ибо наступило бабье лето, которое, по уверению Ксении, «завсегда приходит опосля Успения»[7].
Вообще-то в моем представлении бабье лето всегда ассоциировалось с сентябрем, а сейчас конец августа, но уточнять у царевны я не стал, вовремя вспомнив про смещение в сроках из-за старого стиля, и решил воспользоваться погожими деньками, тем более Углич был по пути.
Поначалу – я не успел даже представить свою спутницу – принц или королевич (признаться, понятия не имею, как правильно звучит его титул, так что в дальнейшем буду называть его то так, то эдак) подумал, что перед ним чета молодоженов, и даже разок назвал Ксению госпожой Мак-Альпин.
Я открыл было рот, чтобы поправить, но потом посмотрел на зардевшуюся от смущения царевну, которая, низко опустив голову, силилась скрыть довольную улыбку, и подумал, что займусь этим позже, за пиршественным столом, а сейчас лучше сделать вид, что не обратил внимания или не расслышал.
Царевна ему понравилась с первого взгляда, это точно. Причем, когда я все-таки пояснил ее нынешний официальный статус сестры престолоблюстителя и незамужней девицы, Густав последнему обстоятельству обрадовался как-то слишком бурно.
А вот уболтать его стать королем Эстляндии – да-да, не меньше, чтоб соблазн был головокружительный, – у меня не получилось. Сам виноват – погорячился, действуя напролом и с места в карьер, даже не усевшись за стол. Мне почему-то казалось, что Густав только обрадуется и сразу согласится, а потому проблем не возникнет.
К тому же я говорил даже не от имени наследника и престолоблюстителя, но выступал как посланец государя всея Руси Дмитрия Иоанновича, обещая его всемерную поддержку и стрелецкие полки.
Однако не тут-то было. Королевич не просто воспротивился моему предложению, но отказался категорически и наотрез, да еще и, усмехнувшись, добавил, что царь Димитриус куда ниже оценивает его, чем покойный государь Борис Федорович, который в свое время обещал ему добыть не только Эстляндию, но и шведскую корону.
Я смущенно покосился на Ксению, которая в ответ еле заметно кивнула, подтверждая, что именно так все и было. Ну и что тут скажешь?
А Густав, выставив вперед правую ногу, гордо чеканил:
– И тогда, царю Борису Фьёдоровичу, и ныне тебе, яко посланцу царя Димитриуса, ответ одинаков: мой отечество меня забыль, но я его помнить и посему вред ему не чинить.
Salus patriae – suprema lex[8]. У вас на Руси верно сказывать: не плюй в колодец – сам туда попадешь. – И озадаченно уставился на Ксению Борисовну, которая, не выдержав, прыснула в ладошку от такого забавного смешения пословиц.
Пришлось, улучив момент, пока он самолично бегал поторапливать медлительных слуг, пояснить ей, что такое предстоит услышать еще не раз, так что надо постараться сдерживать себя и не столь явно выражать свои эмоции.
Его труды не пропали втуне – челядь, поняв, что в этом случае лень чревата, сразу засуетилась, забегала. Когда мы в сопровождении гостеприимного хозяина через полчаса спустились из комнат, которые он выделил для нас, здоровенный стол в большой горнице был полностью заставлен блюдами с соленьями, пареньями и прочей снедью.
Разумеется, в центре стояла солидная бутыль со знакомым мне по прежнему визиту в Углич эликсиром. Принц самолично ринулся наполнять наши кубки, но я вовремя успел удержать его руку и с укоризной напомнить, что Ксения Борисовна – дама и куда приличнее будет налить ей вон той медовухи.
