На этот раз реакция зала оказалась еще более враждебной, особенно усердствовала та часть, где сидели чиновники из родной страны промышленника.
– Увы, я не возьму дураков на борт космического судна на том основании, что они представляют большую часть человечества. Я не собираюсь таким образом делать вас популярными среди ваших стад, состоящих из паршивых овец!
Зал утонул в реве негодования. Макнамарра переждал эту бурю и продолжил тем же самым тоном:
– Я говорю о будущем человечества, а не о ваших рейтингах, авторитете или избирателях. Речь не идет об учете ваших привилегий или о получаемых вами взятках. Речь идет о новых горизонтах. Способны ли вы просто-напросто видеть чуть дальше кончика собственного носа, то есть заглянуть в будущее, лежащее за рамками одной короткой минуты? В состоянии ли вы сделать это если не для себя, то ради ваших детей?
Габриэль Макнамарра поднял плечи и наклонил голову вперед подобно боксеру, собирающемуся стремительно броситься на своего противника. Он держал рукоять микрофона двумя руками, как будто это был эфес шпаги.
– Но разве вы любите ваших детей? Я вижу здесь представителей государств, которые восторженно приветствуют взрывы, устроенные своими же подростками-смертниками, – террористические акты против объектов, заполненных гражданскими лицами! Я вижу в этом зале представителей стран, радующихся, когда бомбы срабатывают в метро! Я вижу представителей государств, которые жаждут создать свое атомное оружие, чтобы уничтожить максимальное количество людей! И они еще желают преподать мне уроки нравственности!
Яростные крики и угрозы.
– Если бы вы любили ваших детей, если бы вы думали о будущих поколениях, разве стали бы вы так легко загрязнять воздух и воду? Чтобы однажды достичь лучшего будущего, его следует представить себе уже сегодня. И Ив Крамер сделал это. А я поддержал его проект! И раз уж вы не способны сотворить что- нибудь хорошее, дайте другим сделать это за вас. Оставьте нас в покое! Позвольте мне собственными силами воплотить в жизнь хоть какое-нибудь полезное начинание, пока вы на глазах у всех сеете только худшее зло.
Поскольку в его адрес отовсюду летела брань, а также в изобилии сыпались бумажные катышки и пластиковые бутылки, Макнамарра вспылил:
– Вижу, что в этой аудитории как раз и преобладают замшелые умы. Думаю, в таком случае никакого...
На этот раз суматоха достигла максимальных пределов, и Макнамарра больше не смог продолжать выступление. Брошенные из зала стеклянные предметы с грохотом разбивались вокруг него.
Тем не менее речь миллиардера была опубликована во всех газетах и передана всеми выпусками теленовостей. «Думаю, в таком случае никакого...» – так и осталось в ней последней фразой.
25. ЭЛИКСИР ЖИЗНИ
Напряжение достигло предела. Многие из первых лиц государства требовали полностью и окончательно остановить проект «Последняя надежда», а то и поместить под стражу опасного безумца, страдающего манией величия. Но право частной собственности мешало этим людям заставить миллиардера отказаться от его начинания. Поэтому проект продолжался вопреки тайным агентам и папарацци, которые, забравшись на специальные операторские краны, с высоты фотографировали место расположения центра. Вскоре они увидели, как на стартовой площадке выстраивается линия конусообразных реактивных двигателей феноменального размера. Каждый двигатель достигал двадцатиметровой высоты и соответственно позволял судить о величине будущей «Звездной бабочки-5». Именно на этом этапе внутри главного ангара разорвалась зажигательная бомба, и недели работы обратились в пепел за одну минуту.
Участники проекта перестали доверять друг другу. Иву Крамеру пришлось уволить некоторых конструкторов, вызвавших подозрение. Даже сотрудники службы безопасности мало чем оправдывали возложенное на них доверие. Подозрительность царила повсюду. После энтузиазма первых месяцев работы коллектив центра «Последняя надежда» столкнулся с огромным эмоциональным напряжением.
Вторая зажигательная бомба, на этот раз заложенная в Городе-Бабочке, разрушила кафетерий. К счастью, это произошло ночью, когда заведение пустовало. Смысл послания был очевиден: их враги рассчитывали нанести вред оборудованию. Однако если этого окажется недостаточно, ударам подвергнутся уже люди.
Беда не приходит одна, поэтому один из 144 000 членов экипажа обратился к своим коллегам с речью, убеждая их покинуть проект.
– Мы не можем бороться против целого мира, – утверждал этот человек. – Мы не в состоянии защитить проект, начатый частным лицом-одиночкой, когда против него выступили все нации планеты.
Оратор убедил две сотни человек подать заявления об увольнении. Нужно было найти людей им на смену. Ив Крамер почувствовал упадок сил. У него возникло ощущение, как будто что-то, быть может, первоначальный энтузиазм, разбилось раз и навсегда. Но Габриэль Макнамарра не терял присутствия духа. Он пригласил Ива на пиццу и бокал вина в ресторан, где полным ходом шли восстановительные работы. Обстановка этого ужина не имела ничего общего с той атмосферой, которая окружала их во время первой встречи. Садясь за стол, миллиардер сказал:
– Давайте рассматривать эти трудности как благоприятные для нас обстоятельства. Неужели вы надеялись, что все будет просто? Противодействие планам позволяет нам лишний раз проверить наших кандидатов в пассажиры. Представляете, какая катастрофа могла произойти, если бы ушедшие от нас люди оказались на борту? Благодаря происшедшим событиям мы можем убедиться в истинном качестве мотивации каждого человека. Поверьте мне, все то, с чем мы столкнулись, как бы обескураживающе это ни выглядело, отвечает интересам проекта.
Они поужинали, и Макнамарра предложил конструктору подойти к окну.
– Я убежден, мы достигнем успеха.
Ив казался задумчивым.
– Следует поразмыслить над сущностью понятия «парадокс». К примеру, мы полагаем, что днем видим окружающий мир лучше, чем ночью. Это неверно. Днем мы различаем предметы, находящиеся всего лишь в нескольких десятках километров, причем в небе обзор нам заслоняют облака и атмосферные слои. А вот ночью... ночью мы можем разглядеть звезды, отстоящие от нас на миллионы километров. Ночью мы видим далеко, наш взгляд проникает сквозь пространство и время.
Миллиардер, заинтересованный этим замечанием собеседника, раскурил сигару.
– И как будто случайно именно в тот момент, когда появляется возможность воспринять больше всего, люди спят и даже не думают о том, чтобы оглядеться вокруг...
Габриэль почувствовал, что его охватывает приступ громоподобного хохота, но сумел обуздать его, подобно тому как умелый наездник сдерживает вышедшую из повиновения лошадь.
– Я владею неким секретным методом. Быть может, он не связан с моими финансовыми успехами, но именно благодаря ему мне удается держать мысли в порядке.
– Слушаю вас.
– На свой манер я такой же, как и вы: использую ночь для того, чтобы «видеть далеко». Перед тем как лечь спать, я обдумываю какую-нибудь проблему, причем знаю, что, проснувшись утром, найду в голове готовое решение.
Во взгляде конструктора что-то изменилось.
– Умно. Вы задаете этот вопрос своему ангелу-хранителю?
– Или домовому, или подсознанию, или Богу, или Вселенной. В любом случае я четко обозначаю то, что хочу знать. Ночью, во время сна, во власти грез, я более не подвержен тревогам, желаниям, эмоциям. И в этот момент я свободен. Даже страх больше не имеет надо мной власти.
Габриэль Макнамарра выпустил облако дыма в сторону звезд.
– Какой вопрос зададите вы сегодня вечером перед сном? – спросил Ив Крамер.
– Еще не знаю. Ведь прежде чем сформулировать вопрос, я проделываю еще одну работу. Обдумываю, как прошел истекающий день. Стараюсь увидеть, в чем я ошибался, и в процессе размышления пытаюсь исправить свои дневные ошибки. В результате возникает вопрос, который следует задать.
