— Насколько мне известно, Генри действовал по собственной инициативе.
Летти вдруг пришло в голову, что единственный человек, который мог приказывать ее брату, сидел рядом с ней. Однако у него не было причин отрицать, что он отдавал такой приказ. Или были?.. Полковник Уорд, кроме всего прочего, — один из немногих людей, которым был известен точный маршрут денег: когда они прибудут в Накитош, где будут храниться, когда, как и кем они будут перевезены в Монро…
Летти одернула себя. Ведь это же глупо! Томас Уорд был кадровым офицером армии Соединенных Штатов. Он никогда бы не опустился до такого предательства.
И в то же время Уорду явно было непросто наблюдать, как другие люди обогащаются на ограблении поверженного Юга. Он намекал и раньше, что чувствует, как его используют эти сборщики податей. Кроме того, у него начисто отсутствовал патриотический пыл, которого можно было бы ожидать от человека в форме федеральной армии. Неужели он готов был служить и вашим и нашим в этой войне?..
— Я все же не понимаю, — произнесла она, усилием воли пытаясь говорить спокойно, — много ли людей знало о перевозке денег?
— Три-четыре человека. Какое это имеет значение? Если за вашим братом велось наблюдение, тяжелых седельных сумок было достаточно, чтобы вызвать подозрение.
— Тем более он должен был дождаться вооруженного сопровождения!
— По идее — да. Я вообще не вижу какого-либо удовлетворительного объяснения тому, что произошло. Но, к сожалению, подобные вещи случаются тут постоянно. Трудно оградить себя от них, когда такие, как Шип, готовы идти на любой риск, чтобы заполучить желаемое.
Больше Летти не развивала эту тему, переводя разговор на более светские вещи. Они побеседовали о книгах, потом она рассказала о своих занятиях с Рэнни и двумя мальчишками. Говорить с Уордом было очень приятно, они хорошо понимали друг друга. Во многом, может быть, из-за того, что полковник носил форму и смотрел на многие вещи по-военному, этот разговор не мог не напоминать ей беседы с Генри. К тому времени, когда они добрались до Сплендоры, Летти уже готова была извиниться перед полковником за свои сомнения в его порядочности. Когда он спросил, может ли еще заехать, она очень тепло пригласила его приезжать в любое время.
Полковник проводил Летти до крыльца. На веранде никого не было, а ароматы, доносившиеся со стороны кухни, говорили о том, что все, наверное, собираются обедать. Уорд взял ее руку и провел большим пальцем по тыльной стороне ладони.
— Вы необычная девушка, мисс Летти. Поехать одной так далеко, посвятить свою жизнь этим краям. Югу…
Летти, улыбнувшись, покачала головой:
— В семье меня считают своевольной — если не сказать, упрямой, как миссурийский мул.
— А я думаю, что вы чудо! Но я хотел бы предостеречь вас от таких поездок, как та, которую вы предприняли к ручью. Кроме того, должен вас предупредить: скоро начнется соревнование, в котором я и сам собираюсь принять участие. Мои подчиненные узнали, что поблизости живет девушка, которая не только говорит, как они, но и более чем привлекательна. Боюсь, очень скоро тетушке Эм придется взять палку и сгонять со своей веранды молодых людей в синей форме, как петухов с насеста!
— Не сомневаюсь, что у нее это прекрасно получится, — рассмеялась Летти.
— Вы думаете, я шучу, не так ли?
— Ну, немножко преувеличиваете.
— Подождите — и сами увидите. И вам лучше повторить ту фразу, которой вас научила матушка и которая начинается словами: «Но это так неожиданно!»
— Если только, — ее глаза блеснули, — эта фраза не понадобится мне прямо сейчас.
— Я не обещаю. — Уорд вдруг протянул руку и положил палец ей на подбородок. — Постойте немного спокойно, пожалуйста. Я вот уже час собираюсь кое-что сделать.
— Что? — Летти отпрянула, сразу насторожившись. Его голос задрожал от смеха:
— Не то, что вы думаете, хотя и этого мне более чем хочется. У вас перышко застряло между ресниц.
— Что застряло?..
— Да пух! Стойте спокойно.
Через секунду Летти ощутила прикосновение к сомкнутым векам. Когда она открыла глаза, полковник осторожно продемонстрировал ей небольшую белую пушинку.
— Вот. Доказательство. — Он сдул пушинку и надел шляпу, которую до сих пор держал под мышкой. — Я скоро снова заеду.
— Приезжайте, пожалуйста, и привозите своих друзей, — откликнулась Летти, когда он повернулся и пошел к коляске.
— Не надо так зло смеяться! — бросил Уорд через плечо, но в его голосе слышалась усмешка.
Летти помахала на прощанье, затем повернулась и пошла в дом. Она не заметила, что все это время у ствола отбрасывающей густую тень магнолии кто-то стоял. Рэнсом смотрел вслед повозке, но взгляд его был обращен внутрь себя, а в жестких складках рта застыла покорность. Он не имел никакого права ревновать, никакого…
7
Свежие яйца на завтрак, только что из-под курицы — это замечательно! Куры начали кудахтать от гордости, что снеслись, уже с восходом солнца. Летти проснулась рано и отправилась собирать яйца по росе. Когда ее фартук, который годился на все случаи жизни, наполнился ими, она повернула к кухне, но, услышав возбужденные голоса, замерла на полпути. Мама Тэсс что-то раздраженно говорила, ей отвечал низкий мужской голос. Летти меньше всего хотелось стать свидетелем чужой ссоры, но она не могла долго стоять со своей хрупкой ношей. Хоть бы поскорее пришла тетушка Эм! Она все принимала близко к сердцу и, вне всякого сомнения, быстро нашла бы способ уладить препирательство. Летти с надеждой оглядывалась на дом, но никаких признаков появления тетушки Эм заметно не было. Даже появление Рэнни могло бы помочь: когда он был рядом, Мама Тэсс ни на кого больше не обращала внимания. Летти знала, что он проснулся: выходя из дома, она слышала движение в его комнате. Но сейчас его нигде не было видно; единственными живыми существами в поле зрения были пестрый кот, направлявшийся к ней по дорожке, чтобы потереться о ее ноги, да еще полдюжины цыплят, которые усердно копались в траве.
Голоса замолкли. Летти подождала несколько секунд — тишина. Она облегченно вздохнула, двинулась было вперед, но тут же снова остановилась. Мама Тэсс опять заговорила, и ее голос дрожал от горечи:
— Тебя же убьют, вот чем это кончится!
— Я должен помочь моему народу.
— Да ведь эти «саквояжники» используют тебя.
— Если они и используют меня, то я тоже использую их. Наши мотивы различны, но хотим мы одного и того же — помочь освобожденным невольникам.
— Много ли ты сможешь сделать, если тебя убьют? Если хочешь кому-нибудь помочь, помоги своему сыну Лайонелу, помоги мне, помоги людям здесь, в Сплендоре! Ты всем нам нужен, это как раз то место, где ты должен быть.
— Я ничем не обязан Сплендоре!
— Конечно, ты ничем не обязан! — бросила Мама Тэсс с мрачной иронией. Разве что своей жизнью, которую мастер Рэнни столько раз спасал; разве что своей ученостью, благодаря которой ты думаешь, что можешь стать сенатором…
— Представителем.
— Не поправляй меня, мальчишка! И не забывай: одежда, что на твоих плечах, куплена тетушкой Эм. Не говоря уже о том, что она кормит твоего сына.
— Как же я могу забыть — ты же не даешь мне этого сделать.
— Я и не дам тебе ничего забыть! Потому что я пока еще помню, что такое благодарность. Потому что вся эта свобода на самом деле означает лишь то, что мы сами должны о себе заботиться. И еще я немного
