— Никто об этом не знает. Вот уже несколько лет я здесь персона нон грата, потому и ухожу через черный ход. Мне бы польстило, что я внушаю такой страх, но это создает слишком много неудобств.
Уголком глаза Мара заметила, что Родерик, хмуро и сердито поглядывая на них, спрятал кинжал. Обращаясь к Луи Наполеону, она сказала:
— Значит, вы в опасности. Я не хочу вас задерживать.
— Да, — вздохнул он с сожалением. — Хотя, я полагаю, риск того стоит, если исходит от вас.
Он, несомненно, был галантным кавалером, дамским угодником, но ему была свойственна такая очаровательная робость, что общение с ним не вызывало тревоги. Он мог бы с легкостью усыпить бдительность женщины, с улыбкой подумала Мара.
— Позвольте пожелать вам счастливого пути. Бог в помощь.
— Ничего другого и не остается, как уповать на бога. Увы!
Родерик, глядя на них, с трудом заставил себя разжать руку и выпустить кинжал. Пустить кровь претенденту на трон на своем собственном пороге? Нет, это никуда не годится. Охватившее его чувство он весьма неохотно определил как ревность. Как это могло с ним случиться, да еще так быстро? Как это вообще могло случиться, если он замуровал себя в броню подозрительности и цинизма? Впрочем, «как» уже не имело значения. Он позволил женщине без имени забраться к себе в душу. Теперь ее следовало вырвать оттуда, потому что она больше не была женщиной без имени.
«Мара», — подумал он, пытаясь совместить это имя с обликом женщины, стоявшей перед ним. А может быть, он нечаянно произнес это имя вслух? Иначе почему она метнула на него этот быстрый, нервный взгляд? Нет, они оба просто ждут, когда же он вспомнит о своих обязанностях хозяина дома и проводит гостя через черный ход. Не говоря ни слова, он сделал знак Луи Наполеону пройти вперед и торопливо последовал за ним вниз по ступенькам.
Добравшись наконец до своей комнаты, Мара не легла в постель. Она принялась ходить взад- вперед, пытаясь хоть как-то осмыслить происходящее. Родерик был принцем, наследником трона, значит, естественно было предположить, что он кровно заинтересован в сохранении монархии как формы правления в Европе. Кроме того, он был вышколенным бойцом, имевшим опыт в защите коронованных особ… а также в их устранении. В его доме кто только не перебывал: радикалы-республиканцы, придворные Луи Филиппа, легитимисты, жаждавшие воцарения графа Шамборского как истинного представителя династии Бурбонов, а теперь еще и Луи Наполеон, надежда партии бонапартистов. Казалось, Родерик не имеет ни цели, ни политических пристрастий, но он прилежно и неустанно работал над сбором сведений. Зачем?
Если каким-то чудом она сумеет сыграть отведенную ей роль и заставить Родерика оказаться в нужное время и в нужном месте, тогда то, что произойдет потом, будет на ее совести. Это тоже не давало ей покоя.
А если у нее ничего не выйдет, если он не окажется в том месте, тогда ее бабушка пострадает, может быть, умрет. Этот страх преследовал ее неотступно.
Примерно час спустя к ней постучала Джулиана, потом открыла дверь и заглянула внутрь.
— Слава богу, ты все еще одета! Идем! Скорее!
— В чем дело?
— Они устроили гонку!
— Кто?
— Гвардия, конечно. На Сене. Захвати плащ!
Мара подбежала к двери.
— Они с ума сошли?
— Пьяны, уж это точно.
Эта последняя реплика прозвучала приглушенно: Джулиана повернулась и побежала по коридору. Мара колебалась недолго. Все было лучше, чем ее бесконечные и бесплодные раздумья. Схватив на ходу плащ, она последовала следом за Джулианой.
В эту холодную ночь на улицах было скользко и грязно, полурастаявший снег в свете фонарей казался черным. Гости, закутанные в меха и теплые, застегнутые на все пуговицы шерстяные плащи, оскальзываясь на мокром булыжнике двора, торопились рассесться по каретам. Несколько кучеров разогревали лошадей, гоняя их взад-вперед по улице, чтобы не застаивались на холоде, поэтому все втиснулись в кареты, стоявшие наготове перед домом, чтобы совершить короткую поездку до берега реки. Поначалу все были возбуждены выпитым за ужином вином и предвкушением забавы, но поездка по темным холодным улицам через площадь Бастилии к мосту Аустерлиц отрезвила участников вылазки. В конце концов все стали проклинать непредсказуемого хозяина дома, в то же время смеясь и покачивая головами в невольном восхищении. Невозможно было предугадать, что выкинет Родерик в следующую минуту. Он был подвижен и неуловим, как ртуть, этот удивительный принц. Совсем не похож на чопорных и скучных придворных!
Никто точно не помнил, как родилась мысль о гонке. Казалось, она последовала за разговором об условиях гребли на Эльбе в Пруссии, но возникла ли она в результате пари, спора или просто из винных паров, никто не мог бы сказать. Никакой явной ссоры не было, но мужчины разделились на две группы гребцов, одну из них должен был возглавить Родерик, другую — прусский кронпринц.
Сена была одним из основных путей сообщения в Париже, ее зеленовато-бурые воды несли на себе значительную часть продаваемых в городе товаров. Их возили на небольших люгерах и на массивных баржах, но чаще всего на узких весельных лодках с квадратной кормой и острым носом, легко проходивших под арками мостов. Этими маленькими суденышками обычно управлял один человек с длинным веслом на корме, хотя иногда еще одного гребца ставили на нос. У каждой такой лодки был свой хозяин, обычно они переходили по наследству от отца к сыну. На ночь эти лодки скапливались целыми маленькими флотилиями возле набережных, особенно в тех местах вверх по реке, где швартовались более крупные суда. Родерик со своей гвардией отправился вперед, чтобы сторговаться с сонными владельцами о найме четырех лодок.
К тому времени, как подъехала основная компания, четыре лодки уже ждали под мостом. Было решено поставить по человеку на носу и на корме. Гвардейцы бросили жребий, чтобы рассадить гребцов по лодкам. Управлять первой лодкой выпало пруссаку и Этторе, второй — Михалу и Труди. Они образовали первую команду. Родерик должен был грести на пару с Жоржем, а Лука — с Жаком. Это была вторая команда. Маршрут длиной в две мили пролегал по прямому отрезку реки до двух островов — Сен-Луи и Ситэ. Здесь командам предстояло разделиться: первая направо, вторая налево. Потом, сойдясь за вторым островом, они должны были пройти следующий прямой отрезок до Королевского моста. Кто первый выйдет из-под моста, тот и будет считаться победителем.
Они собрали целую толпу. Между лодками и берегом шла непрерывная словесная перепалка. Три гризетки под мостом срывали цветы и вуали со своих шляпок и бросали их Жаку и Жоржу. Близнецы отчаянно флиртовали, в то же время успевая рассовывать по карманам сыпавшиеся на них знаки внимания. Этторе присоединился к веселью. Остальные сделали вид, что не замечают хорошеньких белошвеек.
Джулиана спрыгнула с подножки кареты и подбежала к ограждению моста.
— Родерик! — крикнула она, перегнувшись вниз. — Я хочу с тобой!
— Рисковать купанием в Сене? Весьма нежелательно, — раздался снизу ясный и звучный голос Родерика. Он был нетрезв. Его лицо, освещенное кормовым фонарем, казалось бледным, но глаза блестели ярко, пожалуй, даже слишком ярко. — Наш досточтимый родитель никогда бы этого не одобрил и был бы прав.
— Его здесь нет.
— Неопровержимый аргумент. Но твое присутствие создаст нам гандикап.
— Если это так важно, Шери может сесть в лодку к Эрвину, и мы сравняемся.
— По прекрасной обузе в каждой команде? Что ж, посмотрим, которая из вас первой запросит пощады.
«Это буду не я», — с отчаянной решимостью сказала себе Мара. Если бы не это презрительное
