ожидалось.
Единственное, что омрачало радость, это десять золотых, которые были выброшены свирку под хвост. Чревл! Целых десять золотых. Ну да ладно.
Нюх быстро сплел обычную для таких моментов связку из двух заклинаний Воздуха и окликнул беглого…
…– Ант’тон, – больно резануло по ушам, и я вздрогнул, словно схватился за оголенный провод. Испуганно оторвал взгляд от стола. Лоб тут же покрылся холодной испариной, дыхание сперло. Я ни разу не видел Нюха, но в один миг понял, что передо мною именно он. Высокий, с широкими массивными плечами и холодным взглядом ольджурец. К мечу он даже не потянулся, а медленно поднял правую руку…
Я на автомате рванул в сторону, судорожно плетя «молнию» второго круга, и с лету врезался плечом в массивную скамью у соседнего столика. Раздался скрежет дерева по каменному полу, скамья сдвинулась на полметра, а я стиснул зубы от резкой боли. Один из посетителей тут же вскрикнул. Но вовсе не от испуга. В голосе слышалось лишь раздражение. Я развернулся и метнул в охотника заклинанием. «Молния» ушла в цель, но вокруг Нюха уже подрагивало голубоватое марево защитного поля, похожее на то, что бывает над асфальтом в жаркую погоду. Водный «щит» с пугающей легкостью поглотил мое плетение. Значит, кругом, или даже несколькими, выше. Едва коснувшись, оно переплелось с теми его частями, которые предназначались для «связывания», отяжелело и распалось на части. Послышался легкий шум. «Молния» опадала к ногам Нюха мелкими каплями воды, а сам он довольно ухмылялся.
Он играет со мной, понял я. Как кошка с мышонком. Или как у них тут называются похожие на наших котов существа? Свирки. Чревловы свирки!
Вскочив на ноги, я выхватил нож. Единственное, что я сейчас мог – это вынудить его перейти на оружие. В магии я перед ним ребенок. Да и во владении холодным оружием, скорее всего, тоже, но тут у меня хотя бы появлялся шанс прорваться к двери и, возможно, уйти. Я верткий.
Но все мои планы и предположения разом рухнули. Нюху, видимо, надоела игра, и он направил на меня плетение… даже не одно, а связку. «Воздушные путы» – эти я узнал, а вот второе – Альтор такого не показывал. Но что-то из воздушного – это точно, иначе бы оно не связалось с «путами». Я на ходу повалился вперед, едва успев подогнуть колени, чтобы не выбить о каменный пол зубы. Нос-то ладно, заживет. А вот зубы… о стоматологах в этом драном мире я не слышал ни разу.
«Да какие к черту зубы!» – выругал я сам себя за нелепую мысль и попытался подняться. Машинально, потому что мозг отчетливо понимал – это идиотская затея. Ноги опутаны невидимыми магическими силами, с руками то же самое. Вдобавок я стал задыхаться. Второе заклинание.
Нюх сделал шаг вперед и наступил ногой на мой нож, вылетевший из руки во время падения. Клинок остался цел. Тогда он поднял ногу и несколько раз ударил по нему со всей дури, что было понятно по бешеному выражению лица. После четвертого удара отлетела рукоять, а сам клинок лишь слегка согнулся. Охотник отпихнул детали бывшего ножа в сторону и, развернувшись, зашагал к стойке.
– Хорского! – крикнул он хозяину и, когда тот в замешательстве уставился на приближающегося к нему здоровенного мужика, добавил: – Ты разве не слышал, что я назвал его рабом? Это беглый. Принадлежит Вир’Сторам.
Хозяин тут же кивнул, его лицо стало обычным, и он принялся наполнять кружку.
А я, словно гусеница, полз к двери, не отрывая взгляда от стойки. Глупо, конечно, но лежать на месте я не мог. Во-первых, я задыхался, словно кто-то сдавливал мне ребра, и при движении было легче, а во- вторых, это все равно полный писец. Хуже не будет. Убить он меня не убьет, иначе сделал бы это сразу, а пока я сопротивляюсь – идет время. Время! Сколько его прошло? Сорок, пятьдесят минут? А что, если Руна задержится? Еще эдак на часик.
Я тут же попытался отогнать эти мысли. Слишком они безысходные, черные как смоль. И липкие. Липкие настолько, что не отодрать от мозга и не отбросить прочь.
– Куда это ты? – Нюх обернулся и, подняв кружку, с безразличным видом стал глотать из нее.
Я перестал двигаться, повалился навзничь.
– К твоей мамочке, – задыхаясь, тяжело процедил сквозь зубы. – Знатная она у тебя нихта. Во все дыры дает.
Худшего оскорбления не сыскать, и Нюх повелся. Он со злостью бахнул кружкой об стойку и чуть ли не бегом приблизился. Схватил за куртку, склонившись, дернул на себя.
– Что ты сказал? – проревела его пасть в пяти сантиметрах от моего лица, обдав кислой винной вонью. – Повтори, ублюдыш!
– Пошел на… – послал я его на три буквы на родном языке.
Пусть бьет, пусть. Пока он это делает, идет время.
Но он не ударил. Видимо, побоялся испортить чужую вещь. Да, я сука – вещь, раб, но только для вас, ублюдки. Да и то – надоело. Лучше убейте, суки.
Нюх отпихнул меня со злостью, и я, ударившись затылком о бревенчатую стену, вырубился. Но не надолго. Сходив за кружкой, охотник вернулся и, набрав в рот вина, оросил меня этой вонючей жижей, как из пульверизатора. Это я понял, как только открыл глаза, и чуть не сблевал, почувствовав кислые капли на губах. Капли, которые были в его вонючей пасти.
Дернул ногами. Бесполезно. Плетения все еще прочно держали. Да и что толку, даже если бы они уже начали распадаться? Нож поломан, магической силы внутри, по ощущениям, на пару «искр».
Я бросил взгляд на «загулявших» торговцев, но те не замечали меня. И, скорее всего, делали это намеренно. А чего я ожидал? Они ольджурцы до мозга костей, и им наплевать на раба, даже если его начнут убивать на их глазах. Это не Вальтия, сынок, это, твою мать, Ольджурия.
Нюх схватил меня за плечо и потащил по полу, как мешок. Я проглотил слезы, едва не выступившие из глаз от бессилия, и сильнее стиснул зубы.
– Чтобы не ходить туда-сюда, – пошутил охотник, грубо прислонив меня к стойке, и спокойно вернулся к поглощению хорского. А я уставился на дверь.
Вам приходилось когда-нибудь считать в уме, чего-то очень сильно ожидая? Когда я дойду до десяти – дверь откроется и появится Руна. Один, два… десять… Нет, до десяти это очень мало, нужно до пятидесяти. Один, два… пятьдесят.
Нюх что-то рассказывал хозяину таверны, и тот с мерзкой наигранностью смеялся, торговцы продолжали как ни в чем не бывало пить, а я принялся считать до ста.
Глава 17
Мне повезло, и Нюх заказал еще кружку. Я досчитал до ста и продолжил считать до двух сотен, чувствуя, как стремительно угасает надежда. Но в этот раз не успел дойти и до второго десятка. Дверь с легким скрипом открылась.
Руна пересекла порог и, бросив на меня мимолетный взгляд, зашагала к стойке.
– Эй, хозяин, а есть у тебя что пожирнее? Я проголодалась, как тысячи виаров. Тащи-ка мне, милок, грудинку кроги. Слышишь? Я хорошо заплачу за сытный обед.
Сглотнув слюну, я напрягся. Понятное дело, начинать битву глупо, я нахожусь у ног охотника, и использование магии нанесет мне не меньший вред, чем ему. Да и хозяин таверны видел нас вместе. Вот Руна и заговаривает ему зубы, а точнее, просто не дает открыть рта.
– Или у тебя нет грудинки? Прожаренной, сочной. Что молчишь?
– А… у… да-а, есть, а вы разве не с…
– Что ты там мычишь? Я разве не ясно объяснила, чего желаю? Или ты разучился понимать ольджурский язык? Подвинься, пьянь!
Руна несильно пнула меня в бок, и я принялся отползать в сторону.
– Эй-эй, куда? – холодно и слегка растерянно пробурчал Нюх. – Мать, это пойманный раб…
– Тем более, – продолжая спектакль, вскрикнула бабуля. – Ты что, сынок, считаешь, что мне приятно находиться рядом с этой падалью? Пусть ползет в угол, где ему самое место.
– Ну и зла ты, мать, – хмыкнул охотник и хохотнул. – Ладно, раб, ползи в угол. Видишь, свободная ольджурка брезгует находиться рядом с тобой.
Внушительный пинок под зад только порадовал меня. Я уже и так успел потихоньку отползти на полметра, а теперь был дан зеленый свет, и я задвигался со всей живостью.
