роду?
Анарил призадумалась.
— В принципе звучит логично. Только кто ее все-таки проклял? Вряд ли кто-то хотел заполучить себе ее муженька. Или тут что-то другое.
— А могло ее сумасшествие просто передаться родным?
— Оно же не было врожденным, как я понимаю, — покачала головой девушка. — Хотя… подожди! Помнишь, тогда в магических лавках нам сказали, что Нора спрашивала про карандаш для снятия проклятия, возможно наложенного на себя и свою семью! Марша могла сама на себя наложить заклятие. Вернее, проклятие.
Гай с подозрением посмотрел на оннонге:
— Поясни. Я еще в тот раз не до конца понял.
— Разве у тебя в практике не было таких случаев? — удивилась его собеседница. — Такое проклятие еще называют «проклятием порядочных людей». Не совсем верно, на мой взгляд, но я встречала такое в литературе. Чаще всего оно возникает, когда человек винит себя в чем-то. В обычной жизни он избежал наказания, но сам себе простить что-то не может. Причем неважно, реален ли его проступок или нет. Иногда вина, которую человек испытывает, просто несоизмерима по сравнению с делом, за какое он осуждает себя. Как бы там ни было, подобные чувства преобразуются в проклятие. Иногда оно слабое и растянутое по времени. Очень часто выражается в том, что человек перестает к чему-то стремиться, сильно желать, добиваться успехов. Порой это просто психология, в других случаях — магия. Но бывает и более наглядное проклятие. Под его действием человек умирает в течение нескольких месяцев — или от внезапной болезни, или в результате несчастного случая. И хорошо еще, если это проклятие затронуло только одного человека.
— Боги, как оно может затронуть еще кого-то? — возмутился Гай. — Винит-то он только себя!
— Да, только себя, но что он подумал в этот момент, никто не знает. Вот, например, этот случай. Вполне возможно, пребывая в отчаянии от того, что творил с ней муж, женщина начала отгораживаться от мира, уходить в себя, постепенно сходить с ума. Для нее это оказалось хорошим выходом, может, единственным, если, конечно, можно вообще рассматривать сумасшествие как вариант. И она пожелала никогда не возвращаться в настоящий мир. Не знаю, какая фраза при этом могла быть использована. Возможно, обошлись без нее. Просто, пребывая в своем безумии, Марша всеми силами своей души возжелала остаться там, где бы это «там» ни было. Наверняка этого было достаточно, если учесть, сколько она пережила, сколько в ней бродило отчаянных, острых чувств. И возможно, пребывая еще в относительно здравом уме, испытывая на себе очередные побои, Марша подумала что-то вроде: «Надеюсь, моя дочка, никто из моих потомков этого не испытают. Пусть никогда они не будут так же мучиться!» Само по себе это пожелание не должно было принести кому-либо вред. Ведь женщина, наоборот, хотела уберечь их от боли. Только в сочетании с проклятием эффект получился обратный. Никто из ее потомков не испытал тех бед, которые приносят деспотичные мужья, в немалой степени потому, что к какому-то определенному моменту уже не мог осознавать того, что с ним происходит. Вот продолжишь издеваться над Ларитой еще немного, и запросто может произойти то же самое, — заключила Анарил с самым нахальным видом.
— Не! Ну ты вообще сравнила! — возмутился Гай. — Тебя послушать, я просто монстр какой-то!
— А что? Я тебе просто пищу для размышлений дала. Как друг.
— Ты сама сказала — мы не друзья.
— Уел, — рассмеялась оннонге, весьма довольная собой. — Кстати, в научных трудах есть два мнения по поводу применения магии в данном случае. Некоторые говорят, что без зачатков способностей тут не обойтись, другие — что даже человек абсолютно без магии может наложить на себя такое проклятие.
— Да какая, демоны, разница? — Гай все еще злился по поводу замечания приятельницы. — Есть магия, нет магии. Радуйся, что я не тот мужик, придушил бы к демонам!
— Ладно, все, — подняла руки Анарил. — Не буду лезть в твою личную жизнь. И не потому, что испугалась удушения, просто это и правда не мое дело. Давай лучше вернемся к проклятию. Как считаешь, могло произойти так, как я представила?
Сыщик задумался:
— Логика вроде не страдает, а с точки зрения магии тебе виднее. Вот уж не думал, что мне придется разбираться с такими делами.
— Теперь придется делать это еще чаще, — хохотнула оннонге, — если, конечно, мы раскроем это дело. Как только в преступлениях будет появляться что-то странное, его будут передавать тебе — как главному специалисту по преступлениям с магической подоплекой. Ты рад?
Гай выругался.
— Где мои милые криминальные убийства и жертвы трактирных драк? — переигрывая, взвыл он.
— Если бы тебе нравилось заниматься бытовухой, ты бы меня не приглашал, — хмыкнула девушка. — О, кстати, а куда мы едем?
— Спохватилась наконец? — Гай разом повеселел.
— Ага, считай, что ты меня похитил, а я даже не поняла этого.
— В Рагой-поле, — назвал полицейский небольшой городок недалеко от столицы. — Именно там и жила Марша Вуд со своей семьей. И я очень надеюсь, что ты сможешь найти девушек. Иначе мы будем очень глупо выглядеть.
— В первый раз, что ли? — пожала плечами Анарил. — Но можешь не сомневаться, я приложу все усилия. Только скажи мне, когда будем подъезжать. Я собираюсь немного вздремнуть. И, Гай, скажи об этом в пригороде. Самом дальнем.
Анарил даже не поняла, удалось ли ей уснуть или нет. Но даже подержать глаза закрытыми после столь недолгой ночи оказалось на редкость приятно. По просьбе девушки карету остановили, и юный Теренс получил возможность продемонстрировать ее возможности. И, демоны побери, она действительно разбиралась. Крыша и часть стенок опускались, давая возможность пассажирам любоваться видами без каких-либо помех. Правда, вид у чудо-монстра оставлял желать лучшего, но, в конце концов, он делался для полицейских нужд, а не для красоты. В отношении функциональности карета вполне оправдывала надежды. В ней даже были специальные держатели, не дающие стоящему во весь рост магу вывалиться при движении. В народе ходили шуточки, что, мол, колдовство в мчащейся карете нужно только для того, чтобы спутник чародея получил доступ к телу и смог оценить перспективы. Однако на деле тот, кому приходилось держать работающего волшебника, только отвлекал. Не только прикосновениями, но и аурой, оказавшейся слишком близко. Тем не менее техника была эффективна, и, похоже, кто-то из магов, оказавшийся в руководстве полицейского управления, принял это во внимание.
Анарил с некоторой опаской встала на металлическое сооружение, более всего напоминающее ходунки для стариков, только более вытянутое. Теренс быстро защелкнул замочки сзади и спросил, удобно ли ей.
— Клетка, — высказала свое мнение девушка, оглядывая получившуюся конструкцию. Однако стоило признать, что металлическая редкая решетка и небольшое углубление в полу не позволят ей упасть, даже если она не уследит за равновесием. Оннонге ухватилась за верхний поручень где-то на уровне живота и покачалась в разные стороны. — Вроде держит.
— Металл тебе не будет мешать? — хмуря брови, спросил Гай.
— Нет, — прислушалась к ощущениям Анарил. — Чувствую себя на колеснице.
— На колеснице ты могла бы делать только одно, — фыркнул сыщик, — повторять «О боги! боги! боги!».
— Надеюсь, тут мне этого делать не придется, — притворно обиделась оннонге.
— И я надеюсь, — согласился Гай. — Но на всякий случай фиксируй свои ощущения. Мне еще отчет по этой экспериментальной штуке писать. Вернее, вот ему писать, — мужчина кивнул на Теренса, восторженно осматривающего первого мага-испытателя новой технологии в полевых условиях.
— Проклятье, а раньше не мог сказать, что ею не пользовались? — прорычала Анарил, с удивлением не ощущая в себе какой-либо тревоги. Но этот гад прекрасно понимал, что зафиксировать свои ощущения она сможет, только если те будут о-очень неприятными.
— Зачем? Тебе же демонски нравится пробовать все новое, — хмыкнул Гай, получив в ответ зло
