Пощады не будет

деньги сорганизовавшие новую шпионскую сеть. Черный барон вбухал в организацию этой сети немалые средства, и они никоим образом не должны были к нему вернуться. Как быть с правом собственности, Грон придумал быстро, подготовив и подписав у Мельсиль эдикт «О конфискации собственности у лиц, уличенных в измене короне». Тогда как раз пришла весть о появлении новоявленного претендента на корону Агбера – герцога Аржени, и все посчитали, что этот эдикт направлен именно против него и остальных мятежников. Впрочем, в какой-то мере так оно и было. Но обкатать его Грон предполагал как раз на тавернах. А вот отбором лиц, максимально лояльных короне, Шуршан занимался самостоятельно. И, гляди-ка, все сделал в лучшем виде.

Из Лимгеля они выехали через час после рассвета. Грона сопровождал эскадрон королевских латников. Барон Шамсмели хотел навязать ему весь полк, но Грон отбился.

– Увольте, барон, с полком я буду тащиться до вас неделю. И эскадрона, с моей точки зрения, многовато.

– А если мятежники устроят вам засаду? – После нападения в баронстве Перген бывший командир латников относился к обеспечению безопасности Грона почти паникерски.

– В таком случае, барон, какими бы силами ни осуществилась эта засада, я уверен, что эскадрона латников вполне хватит, чтобы дать мне время скрыться, – мягко возразил ему Грон, одной фразой убив, так сказать, двух зайцев. И развеяв, насколько возможно, опасения барона, и дав ему повод испытать гордость за полк, которым он долго командовал.

Уже через три часа после того, как они преодолели границу с Генобом, появились первые свидетельства работы Гаруза. Они въехали в большую деревню, на центральной площади которой толпился возбужденный народ. Заметив такое количество солдат, крестьяне притихли и испуганно завертели головами. Грон остановил коня и подозвал старосту, со степенным видом стоящего здесь же.

– Слушаю, ваша милость, – склонился перед ним в глубоком поклоне староста.

– Что тут случилось?

– Ох, ваша милость, – староста осенил себя кругом Владетеля, – недобрые дела творятся. Тут у нас тавернщик Залуй таверну держал. Он не местный, пришлый, но давно, лет восемь уже как. Как старого тавернщика Позая с сыном зимой волки задрали, так он таверну и выкупил. Ему как раз в то время поблизости случиться повезло, ну он и предложил вдове хорошую цену. Никто и опомниться не успел. – В голосе старосты прорезалось сожаление. Видно, он сам точил зубы на эту таверну, но либо в тот момент денег у него не оказалось, либо этот Залуй предложил столько, что его цену уже было не перебить, поэтому таверна и проплыла мимо его рук. – Так он у нас появился. А нынешней ночью на него напали. Кто и откуда, нам неведомо. Все так тихо случилось, что только утром и обнаружили. У него в эту ночь всего трое постояльцев было. Все – люди крепкие и, как выяснилось, с оружием. Ну да по нонешним временам без этого не обойтись, – староста развел руками, – смута. Так вот двоих зарезали, да еще так, что посмотреть страсть! – Тут голос его дрогнул, и староста вновь осенил себя кругом Владетеля. – А третьего постояльца и господина Залуя уволокли. Верно, хотели прознать, где он свое золото прячет.

– А было золото-то?

– Так ведь как не быть-то. – Староста нахмурил лоб. – По поводу самого Залуя худого сказать ничего не могу. Весьма обходительный был господин. Вот только одинокий. Уж как наши вдовушки к нему клинья ни подбивали, а он ни в какую! А детей очень любил. Особенно если кто лет этак пяти-шести, так завсегда им леденцы давал, а у самого чуть не слезы в глазах стоят. А так – смирный и не пил почитай. Куда же ему золото девать? Так что было, как не быть.

– А постояльцев зачем тогда порезали?

– То нам неведомо, – ответствовал староста, а затем его лицо озарила догадка, и он возбужденно выпалил: – Так, может, это за ними тати приходили, ваша милость? А господин Залуй только под горячую руку попался. Либо шум услыхал и восхотел постояльцам своим пособить?

И вся площадь загомонила, обсуждая новую версию событий. А Грон задумчиво покачал головой. Да уж, ой не просто так случилось оказаться здесь господину Залую в тот самый момент, когда некие «волки» порезали старого тавернщика. И оставалось только догадываться, кто сидел у барона в застенках, обеспечивая лояльность этого Залуя. Скорее всего, вся его семья. Именно этим, наверное, и объяснялось его столь скромное поведение и такая сентиментальность по отношению к детям. А вот ребята Гаруза, ночью пришедшие за хозяином, похоже, наткнулись в этой таверне еще на кого-то. Возможно, на какую-то группу мятежников или на излишне самоуверенных местных дворян, решивших дать бой ночным налетчикам. В этом случае их можно было только пожалеть.

– А где те двое убитых, староста? Можно взглянуть?

Староста поежился:

– Да не советовал бы, ваша милость. С ними такое сотворили, аж в дрожь бросает. Как только Владетель допустил, чтобы таких зверей земля носила?

А вот это уже было интересно. Уж не результаты ли ускоренного допроса по первой категории он увидит? И с чего это Гарузу, ну или кто там командовал операцией, пришло в голову допрашивать подобным образом случайных постояльцев?

– Веди, староста, – приказал Грон.

Мертвых оттащили довольно далеко, до заброшенного овина за околицей. Они были чужие, и церемониться с ними никакого резона не было. К вечеру закопают у ограды кладбища, да и забудут вскоре. Грон подошел к телам, лежащим в дальнем углу, и носком сапога откинул дерюгу. Ввалившаяся вместе с ним в овин небольшая толпешка крестьян испуганно охнула и отшатнулась. В том числе и староста, который уже, несомненно, видел это зрелище. Да что там староста, даже такой закаленный воин, как виконт Бартело, прижал перчатку к лицу. Уж больно неприглядно выглядели мертвые. Нет, никаких издевательств вроде отрезанных губ или век тут не было. Но вот уши на трупах присутствовали не в полном объеме. Пальцы тоже. Животы у обоих также были вспороты. Короче, как Грон и подозревал, типичная картина допроса первой степени по ускоренному варианту с последующим умерщвлением способом, обеспечивающим оказание максимального психологического эффекта на остальной контингент. Похоже, эти трое постояльцев были не простыми путниками… ой не простыми…

– Да уж. – Грон набросил дерюгу обратно и развернулся к крестьянам. – Вот так оно случается, во время смуты-то. Ну ничего, люди добрые. Не волнуйтесь. Вскоре мы здесь порядок наведем.

– Да уж скорей бы, ваша милость… – нестройно, но дружно отозвались из толпешки. – Уж мочи нет терпеть, что деется…

До лагеря армии Грон и виконт добрались через три дня. Армия под командованием барона Шамсмели к тому моменту приблизилась к столице Геноба на расстояние двух дневных переходов. То есть если эти два перехода делать максимальным темпом. А если ориентироваться на ту скорость, с которой тащилась армия все это время, то им до столицы оставалось идти еще более недели. Так что генобцы и мятежники должны были пребывать в совершенно безмятежном состоянии.

Покончив с приветствиями и радостными объятиями, Грон собрал военный совет.

– Что ж, – начал он, окидывая взглядом присутствующих и останавливая его на роскошных усах капитана Дежеуса, – я вижу, армия наконец полностью соединилась.

Капитан Дежеус вскочил на ноги:

– Так точно, ваше высочество, вверенные моему попечению полки вчера поздним вечером перешли под командование господина барона.

И легкий гомон, возникший среди офицеров, сидевших в противоположном от капитана Дежеуса углу, показал Грону, насколько господа полковники из отряда, вверенного попечению капитана, рады этому обстоятельству. Он усмехнулся про себя и, состроив строгое лицо, спросил:

– А как вы, господин капитан, оцениваете текущую боеготовность вверенных вашему попечению полков?

Капитан Дежеус сделал паузу, бросил взгляд в сторону притихшего угла и… гордо произнес:

– Должен доложить, ваше высочество, что я был искренне изумлен тем, как быстро солдаты и офицеры данных полков сумели полностью восстановить свою боеготовность. Не сомневаюсь, что в будущем сражении они сумеют утереть нос тем полкам, которые все это время пребывали в полном штатном