— Записку оставил. Я ведь не один эту берлогу использую. У нас тут… свои дела. Вас это не касается.
— Да куда уж нам, простым смертным, до забот господ сталкеров! — хмыкнул Кротов. — Это только вам придет в голову делать берлогу посреди перегона. Хотя умно, нельзя не признать — перегон сам себя защитит, никаких охранников не надо…
Димка мысленно согласился с Федором, невольно завидуя спокойной уверенности, с которой сталкер вел себя в туннеле. Обычные люди боятся пускаться в путь в одиночку, а этот чувствует себя здесь так, словно это не безлюдный и полный опасностей перегон, а хорошо освещенное обжитое пространство.
— Здесь чисто, — спокойно бросил Натуралист, не оборачиваясь. — Регулярно проверяю. Да и до станции всего десять минут ходу.
— Хоть одна хорошая новость, — Федор сразу оживился, даже прибавил шаг.
А вот Димка хмыкнул:
— На Бауманке мы тоже думали, что туннель чистый. В итоге пришлось работать огнеметом.
— Да, слышал, — отозвался Олег. — На обратном пути заходил, смотрел на гнездо, которое вы выжгли. Думаю, в ближайший месяц пересмешники там не появятся. Но проверять время от времени стоит.
— Так ты знаешь, что это за твари? — сразу заинтересовался Федор.
— Приходилось уже сталкиваться. Примитивные кровососы. Опасны, только когда действуют большой стаей, да еще морок наводить умеют. Кстати, раз вы остались живы, значит, не такой уж большой та стая была. Ну и укусы, конечно, штука неприятная — много всякой заразы разносят.
— А почему пересмешники? — Димка украдкой покосился на Федора, но тот вроде не придал значения сказанному. Он и сам уже начал забывать про укус, ведь все заживало без последствий. — Из-за этого жуткого звука, похожего на смех, да?
— Знаешь, Дмитрий… — Олег, замедлил шаг, оборачиваясь. По его губам скользнула грустная улыбка. — Иногда бывает даже смешно, как подумаешь, что старые названия из прошлого вдруг приобретают в наше время совсем другой, зловещий смысл. До Катаклизма пересмешниками называли маленьких безобидных птиц, которые умели копировать голоса и звуки других созданий. Птиц давно уже нет, а название вернулось. Только ничего безобидного в нем уже нет…
Натуралист осекся, резко останавливаясь, и вскинул руку в предупреждающем жесте. Встревоженный взгляд сталкера устремился вперед, хотя как Димка ни вглядывался, а дальше пятидесяти метров разглядеть что-либо было невозможно — света все-таки не хватало, да еще плавный изгиб самого туннеля впереди обрывал зону видимости.
— Ты чего, Олег? — Настороженно спросил Федор, сдергивая с плеча гладкостволку. Димка тоже обеспокоенно взял автомат на изготовку, сдвинув рычажок предохранителя.
— Шаги, — отрывистым шепотом бросил Натуралист. — К стене прижмитесь, где потемнее. Мало ли чего… Береженого само метро бережет.
Видя, что бауманцы медлят, сталкер бесцеремонно затолкал обоих в ближайшую боковую нишу, заставив раствориться в тени. Сам же привычным движением бесшумно вытащил из набедренной кобуры пистолет и присел на корточки рядом. Работая на Бауманке со всевозможным оружием, Димка сразу опознал «Бердыш» — мощный армейский ствол с обоймой под восемнадцать девятимиллиметровых патронов.
— Что там? — как можно тише спросил Димка. — Что тут у вас чаще всего водится?
— Помолчи. Пять… Нет, шесть человек… Отбой, свои идут.
Явно успокоенный, сталкер поднялся, убирая оружие. На душе у Димки тоже полегчало. Даже самый плохой человек лучше самого хорошего зверя — с людьми всегда есть шанс договориться. «Почти всегда», — тут же мысленно поправился он, вспомнив неприятную стычку на Курской.
Через томительную минуту из-из изгиба и в самом деле показалась группа людей, и только сейчас до слуха бауманцев на пределе слышимости донесся звук шагов. Димка недоверчиво покосился на сталкера. Неужто в самом деле можно иметь такой острый слух? Не только услышать, но еще и признать, что идут свои, а не чужие? Невероятно!
Натуралист вышел на середину туннеля и свистнул, а затем замахал рукой:
— Привет, Каравай! И вы, мужики, будьте здоровы!
В ответ посыпались дружелюбные приветствия. Встретившись, люди из обеих групп обменялись дружескими рукопожатиями. Олега эти сталкеры знали давно и хорошо, так что вопросов насчет его спутников у них не возникло. Снаряжены они были соответствующе — надежные армейские ботинки, ношеные, но еще крепкие камуфлированные штаны и куртки, бронежилеты обтягивали разгрузки, карманы которых распирали боеприпасы. У всех без исключения АК-74 со следами потертостей и царапин от многолетнего употребления, явно неоднократно проверенные в деле. Оказавшись среди сталкеров, Димка вдруг ощутил себя так, словно вернулся в давно забытую семью, где его помнят и давно ждут, — таким спокойствием и надежностью веяло от бойцов.
— Ты как всегда на высоте, Натура, — дружелюбно заулыбался Каравай — рослый широкоплечий мужик лет пятидесяти. Коротко стриженная шевелюра и густые усы сталкера были уже совершенно седыми, но двигался он с ловкостью и энергией тридцатилетнего. — Я только гадать начал, кто это там впереди, а ты уже всех по именам. Где бы мне такое же зрение взять, а?
Натуралист усмехнулся:
— А ты запрись в берлоге на недельку — без света, без жратвы, без людей — и медитируй. Глядишь, новые способности и появятся.
— Пробовал, не помогло, — с деланно сокрушенным видом покачал головой сталкер. — Зато когда на станцию вернулся и полез к жене обниматься, то она меня не узнала — гнала сковородкой по всему перрону, орала, что я насильник, и обещала все рассказать мужу, когда вернется.
Люди сдержанно засмеялись. Похоже, шутка была бородатой.
— Ничего подозрительного по пути не видели? — спросил Каравай, внимательно оглядывая спутников Натуралиста.
— Да все тихо. Но мы ответвления не проверяли, в мою задачу это не входит. И потом видишь, ребят я веду с Бауманки, они с ног валятся, да и сам двое суток не спавши.
— Понятно, — кивнул Каравай, окидывая бауманцев сочувственным взглядом. — Панкратов уже две группы посылал, а теперь и нас, для подстраховки. Сам знаешь, сколько здесь всяких закоулков, — жизни не хватит, чтобы все проверить. Это только баклажаны думают, что все перегоны прямые и ровные, как дорожки на крысиных бегах.
Бойцы из поисковой группы одобрительно закивали, соглашаясь.
Баклажанами сталкеры нередко пренебрежительно называли тех, кто никогда не выбирался со станций, ведя оседлый образ жизни. Откуда взялось словечко, Димка не знал, но из косвенных разговоров смутно помнил, что баклажаны — это что-то растительное и съедобное, что люди выращивали до Катаклизма.
— Совсем криминал оборзел, раз в наших перегонах уже людей похищают, — хмуро буркнул другой сталкер — худой и жилистый, лет на пять старше Димки. — Устроить бы вольным зачистку по полной программе!
Бауманец сперва посмотрел на него с завистью, а затем ему бросился в глаза странный по форме, жутковато смотревшийся шрам на лбу у парня — багровая полоса в сантиметр шириной вдоль всего лба чуть ниже линии волос. Будто когда-то его пытались оскальпировать, но успели лишь вырезать ремень из кожи. По спине прокатился неприятный холодок. «Интересно, кто это с ним так позабавился — люди или зверье?»
— Не бухти зря, Соленый, беспочвенные догадки строить — только время терять, — отмахнулся Каравай. — Да и спихнуть на них легче всего, благо бандитский рай совсем рядом, в трех перегонах.
— А ты сам подумай: оружие им всегда нужно, чтобы душонки свои жалкие защищать и чужие вытряхивать, а платить всегда нечем, — парень с экзотическим шрамом упрямо дернул головой. — Дочь Сотникова — отличный вариант для заложницы.
— Это им-то платить нечем? — скептический хмыкнул Федор, невольно встряв в разговор.
— Награбленное рано или поздно кончается, — Соленый окинул его быстрым оценивающим
