С утра Норманн отправился на монастырский двор, установил там мольберт и начал грифелем наносить на холст контур будущего пейзажного рисунка. Грифель, простая и легкодоступная вещь, которую без затруднений можно купить в магазине, но не в четырнадцатом веке. Проблему решила Софья Андреевна, которая как-то увидела в его руках кусок древесного угля.
– Эх ты, правитель северных земель, рисовать умеешь, а грифель сделать не можешь!
– Я курсы выживания в «темных веках» не проходил, и учили меня рисовать, а не делать карандаши из подручных средств.
– Не сердись, «Великий князь», я без злобы подшучиваю.
– Нам еще не хватало сцепиться между собой, тогда точно до портала никто не доживет.
– Надеешься вернуться?
– А вам здесь нравится? Продукты без генетической модификации, масло с маслобойни, а не молочный жир.
– Уговариваешь остаться?
– Вы сюда забрались по собственной инициативе, я попал по вашему разгильдяйству.
– Мы не виноваты, сами оказались невольными жертвами.
– Я не говорю конкретно о вашей группе. Как обычно: умные люди хотели всех осчастливить, да окунули в дерьмо.
– Не говори о том, чего не знаешь. Перетри уголь в пыль, смешай с вязкой глиной и просуши.
Норманн с трудом сдержался от грубости. Сначала создали какую-то дурацкую машину времени, которая ловит людей вместе с машинами, затем сами вляпались в проблему и нос воротят. Секреты у них, видите ли! Ежику понятно, что с отчаяния перебрались от портала в замок, потеряли надежду на спасательную экспедицию. Ладно, шут с ними, он дорогу домой найдет, а если нет, то и здесь жизнь начинает улыбаться. Тем не менее рецепт проверил, и грифель получился отличный, не хуже магазинного, разве что без красивой упаковки.
– Здравствуй, княже! Вот, это я к тебе управляющего привел. Это Сипой, что в Новгороде твоими делами правит.
От неожиданности Норманн вздрогнул и резко развернулся с полушагом вправо. Это рефлекс ухода от удара. Перед ним стояли переминающийся с ноги на ногу Нил и широкоплечий мужчина лет сорока со шрамом через все лицо.
– Вы уж извините, заработался и не заметил, как вы подошли.
Только сейчас он обратил внимание на столпившихся чуть поодаль монахов, которые, затаив дыхание, смотрели за рождением картины.
– Так мы это, тихо звали тебя, да ты ничего не слышал и не видел.
– Ладно, ладно, сам виноват, вместо дела рисунком занялся. Пошли в комнату.
– Князь Андрей, позволь пригласить тебя в свой дом, – низко поклонился Сипой, – у меня уже полный сундук купеческих договоров.
– Хорошо, пошли к тебе, только сначала зайдем в келью, я мольберт уберу, а ты прочтешь грамоту архиепископа.
Норманн быстро собрал свои причиндалы, и тут как по команде стоящие на небольшом удалении монахи дружно бросились помогать. Судя по всему, вчерашний рисунок со школяром уже получил всемонастырскую известность.
Обед в монастыре примерно в пять часов вечера, так что со временем у Норманна было нормально. Мольберт установили поближе к окну, писать надо при естественном освещении, иначе подобранный на палитре цвет при дневном освещении окажется совсем иным. Как можно передать на картине ощущение уходящей зимы? Да просто! Всего лишь контрастные тени, яркое небо и ноздреватый снег, этого достаточно, каждый почувствует дыхание весны.
– Княже! – воскликнул Сипой. – К тебе проявили невиданную милость! Ты в первой дюжине лучших людей Новгорода!
– Разве? С чего ты так решил?
– Ты ничего не понял? Тебе даровано право хранить свои товары в монастырских клетях!
– Ну и что? Какая разница где держать пушнину или ворвань? Разве что почетно.
– Почет, это само собой. Здесь не взымается городская доля за землю и стражникам платить не надо.
– Не велики деньги.
– Да что ты понимаешь! Я товары для Любека сюда завезу, а с купцов малую цену за хранение возьму.
– Обидишь людей, такое дело не скроешь.
– Какой там! Им же выгода, и монастырю прибыток, каждый месяц серебром отблагодарю.
– Таким способом ты монахам весь двор товаром завалишь, – усмехнулся Норманн.
– Нам все равно склады строить, поставим здесь.
– Тебе видней, лес завезу после ледохода.
– Лес? Княже! Здесь можно строить только из кирпича.
– Пусть будет кирпич. Ты мне бумажку приготовь с раскладом по стройматериалам.
– Обязательно на бумаге? Выделанная береста не в пример дешевле.
– Мне без разницы, пиши на бересте. Да, вот тебе конторские книги для учета. – Норманн протянул дары портала.
– Ух ты! Красота! Китайские? – Сипой осторожно провел ладонью по глянцевой бумаге. – И линии есть для ровного письма! – Он осторожненько убрал конторские книги в кожаную переметную сумку и с надеждой спросил: – На продажу есть? Большие деньги возьму.
– По весне пришлю для Мовчана, отошлешь в Любек, и тебе добавлю. Хочешь – продавай, а лучше одари нужных людей.
– И то верно! За такой подарок тебе век благодарны будут.
Сипой вернулся к чтению грамоты и буквально через минуту бросил шапку на пол и начал танцевать.
– Князь! Князь! – Он упал на колени. – Ты богаче персидского шахиншаха!
– Да что с тобой? Вставай! – Норманн подхватил его под руки.
– Князь Андрей! Тебе даровано право ставить свои корабли к монастырскому причалу!
– Что здесь особенного? Склад в монастыре, значит, и причал монастырский.
– Мытарь не ходит на монастырские земли! Через эту грамоту к тебе весь Новгород начнет в друзья набиваться!
– Разве я один с такой грамотой?
– И другие есть, человек тридцать наберется. Только они никого к себе не подпускают.
– Почему? Или выгоды не видят?
– Да какая у них с этого может быть выгода! Они свой товар завозят, а ты чужой перепродаешь.
– Не вижу принципиальной разницы. С таким же успехом можно взять чужой товар и продать в Любеке.
– Правду люди говорят, не знаешь ты нашей жизни. Почти всем новгородским купцам заказан приход в ганзейские города.
– Это еще почему?
– За набеги. Считай, все купцы отправляют свои дружины пограбить Готланд, или Ревель, или Гапсаль.
– Сами-то купцы здесь, а у корабельщиков на лбу ничего не написано, из чьей они команды.
– От людской молвы не скроешься, а ганзейские да готландские купцы за донос серебром платят.
– Вот оно что! Выходит, что мы с тобой заберем товар у Ганзы!
– На сегодня в затонах стоит три дюжины ладей с белой медвежьей мордой на штевне. Нам остается только долю взять за печать.
– Погоди, а как же Мовчан? Ему в одиночку не справиться!
– Не печалься, князь, купцы на первом караване отправят своих приказчиков. Ты о монастыре
