собирался вскоре соорудить на носу нечто вроде пушки. А вторым пунктом Тонга, активно помогавшая мне и в постройке, и при испытаниях, была торжественно произведена в старшие помощники капитана с вручением форменной одежды, то есть бюстгальтера. Ибо постоянное созерцание ее болтающихся как спаниэльские уши сисек мне изрядно надоело — больно уж это было неэстетичное зрелище.
Глава 9
Я сидел в своей механической мастерской, а вокруг завывало. За окном это делал ветер: штормило уже второй день. Рядом же ветру вторил токарный станок.
— Подачу, подачу поменьше! И обороты немного убавь, — посоветовал я ученику, когда он закончил очередной проход. — Видишь, какие задиры получаются?
— Да, Ник-ау, я видеть, — согласился парень.
Он был братом Хани по имени Поли-пото, а теперь с немалым удовольствием стал Полем, потому как его имя на мангареванском означало что-то вроде «маленький уродец». Кому такое понравится, хоть оно даже имеет какое-то отношение к истине?
Когда я увидел его впервые, то решил, что он младший брат. При том, что Ханя тогда была мелкой, тощей пигалицей, он казался еще мельче. И к тому же сильно хромал. Но потом оказалось, что он старше моей первой знакомой с острова почти на три года, то есть сейчас ему было около восемнадцати.
Насколько мне удалось вникнуть в его невеселую биографию, он от рождения был мелковат, а года в три провалился в расселину и сломал ногу, которая потом срослась неправильно. Так что бегать он не мог вовсе, да и ходил довольно неловко. В результате чего еды ему доставалось меньше, чем если бы он оставался здоровым, а это привело к замедлению и без того не очень интенсивного роста.
Однако, как это часто бывает, недостаток подвижности у парня компенсировался умелыми руками. Правда, на острове до моего появления их было почти некуда приложить, но все же крючки и скребки, которые Поль делал из местных ракушек, пользовались заслуженной популярностью.
Быстро выяснилось, что у Ханиного брата не только руки растут откуда надо, но и с мозгами все в порядке, и недавно он был официально взят в ученики. Недавно — это потому, что ему не очень давался русский язык: например, тонкостей спряжения глаголов он так и не освоил. Но зато общение с техникой у него начало получаться почти сразу.
Сейчас он принимал посильное участие в изготовлении винтовки для сестры, то есть пытался выточить затвор. Ну что же, еще пара итераций — и у него, пожалуй, получится, подумал я, глядя на результаты его третьей попытки. У меня на уроках труда в школе первое время получалось даже хуже. Правда, тот станок сильно отличался от моего здешнего «Энкора», и не в лучшую сторону.
Конструктивно мое новое изделие задумывалось как образец здорового примитивизма. Мысль скопировать механизм «глетчера» у меня даже не возникала — больно уж до фига там было всяких мелких, сложных и нежных деталек. Кроме того, выяснилось, что при всех своих достоинствах этот револьвер боится грязи и вообще требует аккуратного обращения в отличие от того же нагана, который я до сих пор вообще ни разу не чистил, хотя пару раз уже ронял в песок. Но дубовое изделие ижевских оружейников было выше подобных мелочей, и у меня родилась мысль сделать столь же неприхотливый механизм, только еще проще.
Рамку я уже отфрезеровал, отверстия в ней просверлил и сейчас вставлял в нее ствольную коробку с одной стороны и трубу, в которой будет ходить затвор, с другой. Ствол будет фиксироваться в коробке цанговым зажимом, то есть при случае его окажется нетрудно заменить. Затвор — продольно скользящий поворотный, причем его боевые выступы входили в зацепление не со стволом, а с трубой, в которой он будет перемещаться.
Кинематика барабана напоминала нагановскую, только продольный ход у меня был раза в два больше. Это позволило обеспечить обтюрацию не дульцем гильзы, а заходом цековки барабана на проточку ствола. Кроме обтюрации, подобное решение обеспечивало почти идеальную центровку.
Сам же поворот барабана я предполагал осуществлять вручную. То есть для выстрела нужно будет двинуть затворный рычаг вверх-назад, провернуть барабан, вернуть затвор на место и нажимать спусковой крючок. На одно движение больше, чем у трехлинейки, но зато в моей винтовке и ход рычага, и его усилие будут значительно меньше. Кроме того, подобная конструкция выглядела очень простой даже на фоне мосинки. А где простота, там и надежность — если, разумеется, в процессе конструирования не допустить грубых ляпов.
Убедившись, что Поль, по крайней мере, начал четвертую попытку правильно, я ненадолго прервался и зашел в спальню — посмотреть, как там кошка относится к нарушению ее территориальных прав. Ибо до этого ни один абориген в мой дом не заходил.
Киса восприняла появление гостя в мастерской сравнительно спокойно. Сама она была в правом крыле дома, где располагались мастерские, только раз, и ей там не понравилось. Наверное, пахло неправильно, да и острые металлические стружки тоже не вызвали восторга, так что нашей с ней территорией она считала только спальню и кухню.
Я насыпал хвостатой корма, добавил туда три таблетки витаминов и положил маленькую рыбку, уже не первый раз. Поначалу киса очень удивлялась — зачем подкладывать к еде эту дрянь? Ее же оттуда неудобно выцарапывать. Но потихоньку у кошки, кажется, появлялись мысли, что добавка тоже съедобна, несмотря на странный вид и запах. Сегодня, например, она попыталась погрызть вытащенную из миски рыбку, но быстро бросила это занятие и захрустела сухим кормом. Что мне казалось неправильным: ведь океан рядом, а в нем полно свежайшей рыбы! К чему жрать какую-то какашкоподобную субстанцию, да к тому же с названием «Роял Конин»? Давай, кошка, привыкай к натуральной пище — у тебя теперь начинается здоровая жизнь на экологически чистой природе. Бери пример с меня — год уже не пробовал доширака, и ничего, даже не похудел. Сегодня, например, на обед будет уха из каких-то рыбин, похожих на скумбрию, но побольше. За день до шторма их сумел наловить экипаж «Богатыря», потом Ханя сварила уху, а я ее третий день ел, благо на кухне уже четвертый месяц стоял небольшой автомобильный холодильник.
Мой дом имел две электросети — двести двадцать вольт и двенадцать. Первая появлялась только при запуске стоящего в прихожей генератора и шла в обе мастерские. Вторая была всегда, от нее питалось освещение на светодиодах и ноутбук. Она шла от аккумуляторов, которые подзаряжались от ветряка на мачте рядом с домом. Сейчас мачта скрипела, вибрировала, но нормально выдерживала напор ветра. Ветряк крутился как самолетный пропеллер, однако я особо не волновался — все-таки это был не первый шторм за время моего житья на острове. Пусть себе вертится, тем более что до шторма случилось несколько совсем безветренных дней, и аккумуляторы малость подсели.
Но, пожалуй, пора проведать Поля.
Проходя через кухню, я разжег примус и поставил греться уху — ведь независимо от достижений моего ученика время подходило к обеду. Хорошо бы хоть в этот раз у него получилось, а то ведь наливать полную миску за очередную запоротую заготовку будет как-то не очень педагогично. Налить же неполную не поднимется рука: больно уж он тощий.
Буря с небольшими перерывами на просто сильный ветер продолжалась три дня, за которые мы с Полем сумели-таки закончить винтовку. Она получилась легкой и довольно удобной, даже ручной поворот барабана не доставлял практически никаких неудобств. Оказалось, что затворный рычаг можно прихватывать и мизинцем, при этом указательный палец тем же движением руки легко проворачивал барабан. Я пощелкал механизмом — без особого труда получается один выстрел в секунду. Значит, винтовку можно зажимать в тиски, где из нее дистанционно будет расстрелян один барабан. Потом — осмотр, и, если он не выявит криминала, можно будет звать давно не находящую себе места от нетерпения Ханю. «Глетчер» же перейдет Полю, потому что «кастрата» парень уже более или менее освоил.
