— Вот он, — злорадно ухмыльнулся Борщов, указывая на своего, разваливающегося буквально на части босса.
— Твою мать! — поморщился Михеев. — Что с ним такое?! И что за вонь?!
— С ураном поигрался дядька, — продолжал ухмыляться Борщов. — А потом струхнул и заставил меня его шмотки стирать. Ну я и постирал. А в процессе натер ему эти шмотки тем ураном изнутри. Да еще крапалик надфилем сточил ему в чай, который тоже мне приходилось заваривать, да в табачок.
— Что-о-о… — промычал Самохин, бодая головой воздух. — Что… ты такое… сук-ка…
— За что ты его так, а? Он же твоим папиком всегда был? — Михеев презрительно взглянул на Борщова.
— А он уже вот где у меня! — прорычал тот, поведя себе по кадыку ребром ладони. — Я его ненавижу! Всем нутром ненавижу!
— Ну, — вздохнул морской пехотинец, доставая из поясной кобуры пистолет. — Ежели умеешь ненавидеть, то умей и милосердным быть. Грешно заставлять человека такие муки терпеть. Любого человека.
Он всучил оружие Борщову и вышел, увлекая своих бойцов следом.
Василий победно усмехался, глядя на своего бывшего хозяина.
— Ну все, майор. Теперь наши пути-дорожки врозь идут.
— Щенок… Я ж тебя… всегда… рядом держал… заботился… гнида…
Борщов присел, наставив на лысую голову Самохина пистолет, сняв его с предохранителя и отправив патрон в патронник.
— А все почему? Да потому что тебе нужен был раб!
— Ага… — кивнул трясущейся головой Самохин. — Непременно…
— Ну так теперь я не твой раб!
— Не мой? — тот из последних сил усмехнулся. — Но раб… Чей-то… но раб… и таким останешься навсегда…
Борщов выстрелил, прекратив этот разговор. Поднялся. Направился к двери. Ему навстречу вошел Михеев.
— Все?
— Все сделал, — кивнул Борщов.
— Верни волыну.
Тот покорно отдал пехотинцу пистолет. И тут же оружие, из которого он добил Самохина, уставилось ему в лоб.
— Михей! Ты чего?.. За что?.. — пробормотал испуганный Борщов.
— Просто потому, что ты крыса…
— Ты о чем думал вообще, ес ку ворет кунэм, ишак!!! — заорал Тигран.
— Уже поздно, брат. Все.
— Что! Что он сделал?! — взволнованно проговорила Рита, подбежав к большому столу. Следом примчался и Бурков.
— Этот кретин снарядил вот эту адскую машину!
— А это… — выпучил глаза Бурков. — Черт, это же…
— Это атомная бомба!
— Господи! — выдохнула Рита. — Саня, не надо…
— Уже поздно, — продолжал улыбаться Загорский. — Если я отпущу рычаг, бойки ударят по капсюлям. Капсюли воспламенят пороховые заряды и толкнут урановые цилиндры навстречу друг другу. И все. Атомный взрыв.
— Но зачем?!
— Надо уничтожить это проклятое наследие. Мы ведь не знаем, кто победил там, наверху. Нет времени на раздумье. Взрыв уничтожит и цех, и лабораторию, и виртов. И весь соблазн обладания этим…
— Саня, не дури. Дай я вытащу эти чертовы урановые болванки. — Тигран подошел еще ближе.
— Уже. Их уже не вытащить. Все, ребята. Уходите. Вы теряете время. Я не смогу долго держать этот рычаг. Очень мощная пружина…
— Но должен быть какой-то…
— Нет, Тигран!!! — заорал Загорский. — Все!!! Ничего уже не изменить!!! Уходите сейчас же!!! Ворота можно открыть! Вон засов! Не надо лезть через верх! Быстро уходите на дрезину и как можно быстрее катите отсюда к чертовой матери!!!
Баграмян внимательно посмотрел на Александра. Тот весь вспотел от напряжения. Руки, судорожно сжимающие рычаг, дрожали.
— Я тоже остаюсь… — Вздохнул он.
— Что?! — вскрикнула Рита.
— Родная, он не сможет долго сдерживать устройство. Я подстрахую его. Все-таки это атомная бомба и вам надо дать большую фору…
— Нет!!! — женщина выпучила глаза и вцепилась в Тиграна руками, как хищная кошка хватает жертву. — Не-ет!!! — зарычала она.
— Прости родная… — Он с силой оттолкнул ее от себя. — Бурков, черт тебя дери!!! Забирай ее! Прикладом по башке оглуши если надо, но забери ее сейчас же!
— НЕ-ЕТ!!!
— Все понял! — Морской пехотинец ловко подхватил женщину и взвалил ее себе на плечи. Затем бросился к воротам. Рита билась в истерике и кричала, не желая оставлять своих друзей в месте, которое очень скоро станет эпицентром ядерного взрыва.
— Прощай, девочка моя… — Вздохнул Баграмян, глядя, как они исчезают за воротами.
— Дурак… — Пошептал Загорский. — Зачем. Уходи с ней… Ты ей нужен…
Тигран посмотрел на него и покачал головой.
— И на сколько тебя хватит, чтобы сдерживать рычаг? На десять минут? Этого мало, Саня. Этого мало даже с учетом дрезины. Они должны уйти далеко. Ты устанешь, я тебя заменю. А еще могут прорваться вирты через наши баррикады. Кто-то должен будет отстреливаться. Мы должны теперь прожить здесь максимум, сколько сможем.
— Я восхищаюсь тобой, Тигран… — покачал тот головой.
— Не пришлось бы, баранья твоя башка, если б ты не затеял эту дурацкую игру со смертью…
— Прости. Но так надо. Мы ведь перехитрим смерть. Мы уничтожим ее наследие. Она всегда была рядом. Всегда с нами. А мы ее перехитрили. — Загорский улыбнулся, и руки его задрожали сильнее.
— Дай мне, — Баграмян сжал руками рычаг. — Отдохни пока.
Александр вздохнул и отошел, взмахивая затекшими ладонями.
— Спасибо…
— Слабак, ты даже пяти минут не продержался. Я еще слышу, как Риточка кричит где-то там…
— Похоже, ты прав.
— Ну а теперь давай ты мне объяснишь свою выходку там, в комнате, которую ты запер…
Загорский сел на ящик с капсюлями и грустно уставился в пол.
— Вы там, как я понимаю, нашли останки двух людей…
— Я знаю, кто это, — кивнул Тигран.
— Вот как?
— Да. Ты так же запер Руслана и Лену?
Загорский молча кивнул.
— Зачем?
— Я любил ее. Всей душой. Безумно. Но любовь, особенно безответная, может человека превратить во что-то страшное… А она ведь любила Руслана… И я в порыве ревности… А потом запаниковал… Я понял, что не смогу в одиночку открыть ту дверь… И значит, они обречены. Я бросился бежать. Я хотел поскорее найти выход и позвать помощь. Но когда я выбрался… Я был на поверхности минут пять, и весь мир… все
