товар, а не то, с чем он будет мучиться.
— Это позиция обывателя, а не гражданина.
— Дать народу хорошие товары — позиция гражданина.
«Ясно, — подумал Виктор. — Подмена ориентиров. Это мы уже проходили в девяностом…»
Уважаемый читатель! Если вам говорят, что у вас нет внешних врагов, а ваш основной враг — ваше собственное государство, если вас убеждают, что работать против интересов своей страны — это не предательство, а работать для своей страны — пустая трата сил, то вас, скорее всего, психологически обрабатывают. Хотя в нашей реальности это будут уже не люди рейхсфюрера.
— Мы теряем время. Я требую звонка в консульство.
На улице раздался шум машины — похоже, небольшой грузовичок.
— Времени уже нет. Скоро здесь будет пуф-пуф, и надо провести эвакуацию. Сейчас в фургоне вывезут Наташу, она была с нашими людьми в гараже. Можете убедиться, что она в полном порядке, можете поговорить, только недолго.
— Видеть не желаю. Наташа — ваш агент и провокатор.
— Как знаете.
На улице хлопнула дверь, рокот мотора усилился и плавно угас, удаляясь.
— Теперь вы. Чтобы ваши друзья не разобрали вас на части вместе с машиной, вас придется везти в багажнике. Машину поведет фрау Боммер — на нее не подумают. При каких-то технических неурядицах в пути не кидайтесь на нее, тем более что она неплохо стреляет. Надеюсь, вы, как взрослый человек, не будете вынуждать вас, ради вашей же безопасности, запихивать туда насильно.
Виктор вздохнул:
— Ну что ж… Дайте только собраться с духом.
— Пожалуйста.
Виктор поднес руки к лицу, подойдя к углу комнаты, медленно провел ими ото лба вниз, словно в раздумье…
«Я же не давал им одежды, они не знают…»
Он бысто ухватил лацкан своего пиджака и засунул в рот.
— Химмель![29] — заорал Дитрих и дернулся к нему.
— Нажад! — процедил Виктор. — Ражгрыжу ампулу!
— Ну что за ерунда…
— Нажад! — Виктор вытаращил глаза, чувствовал, как жар от гнева прилил к его лицу.
— Ну, ну… — Дитрих отошел на полшага. — Поговорим спокойно.
— Шоедините ш коншулом, живо!
— Хорошо. — Дитрих подошел к телефону и поднял трубку. — Семь-три-двенадцать. Дайте связь с советским посольством, немедленно. Немедленно, я сказал! Сейчас они соединят, не волнуйтесь. Да? Говорит штандартенфюрер СС Дитрих Альтеншлоссер. Я прошу вас безотлагательно соединить меня с послом СССР в рейхе. Прошу доложить, что это дело чрезвычайной государственной важности… Да… — Он поднял голову. — За послом послали… Надеюсь, эта дипломатическая бюрократия не будет долго тянуть.
— Отойчите от штола.
— Хорошо. Пожалуйста. Вот мои руки. Я ничего не делаю.
Виктор осторожно подошел к столу и потянулся к трубке.
И тут у него в глазах внезапно потемнело, как будто от давления.
«Коньяк…» — подумал он и полностью провалился во тьму.
Глава 26
Операция после полудня
Он очнулся от того, что ему в бедро вонзили что-то острое. Хотел замычать, но все тело и лицо задеревенели; в бедре начал разливаться какой-то жар, поднимаясь выше.
— Подожди, миленький… сейчас…
Иглу выдернули; в нос резко шибанул нашатырь, наворачивая слезы на глаза. Виктор понял, что его держат руками и поднимают; память начала возвращаться, и он сообразил, что его вытаскивают из багажника. Брызнул свет; веки задвигались, промаргивая зрачки, и он вдруг увидел перед собой лицо Зины!
— Сейчас… так… очнулись…
Картина, которая открылась перед Виктором, была умопомрачительной.
Светлый зеленовато-голубой «опель» с белой крышей и раскрытым багажником висел поперек старой узкой улицы немецкого городка на уровне второго этажа на лапах автомобильного подъемника. Багажник оказался как раз впритык к балкону с железной решеткой, на котором, одетые в форму дорожной полиции, стояли Зина и какой-то мужик со «скорпионом» наготове. Собственно, на этот балкон Зина и затаскивала Виктора.
И тут Виктора начал неудержимо разбирать смех.
— Так это же… Помнишь…
— Потом. Ноги… Пошли… пошли… — Зина, как военная санитарка, перекинула правую руку Виктора через плечи и потащила в дом.
Он вспомнил.
Он рассказывал Зине эту комедию. Датская, конца семидесятых. «Операция начнется после полудня». Эпизод был именно оттуда.
Неужели эта бредовая комбинация здесь сработала? Хотя почему нет? В рейхе с его орднунгом, как уже убедился Виктор, ждут чего угодно, но в разумных пределах!
Они промчались через коридоры и лестницы старого дома с криками «Ахтунг!» и «Платц да!»[30]. За дверью парадного ждал полицейский мотоцикл — довольно недурственный байк от «БМВ», с коляской и торчащими в обе стороны цилиндрами мощного движка. Высоко поднятый глушитель с дырками, чем-то напоминавший кожух от «дегтярева», сиял хромом. На Виктора накинули черный форменный плащ, нахлобучили на голову шлем с очками и помогли втиснуться в «галошу», на которой хищно торчал вычищенный и смазанный МГ-42, Зина прыгнула за руль, мужик — на седло за ней, и они рванули.
Они летели нагло, с воем сирены; через пару кварталов перед ними вынырнул черный с белыми крыльями официально-тяжеловесный, будто предпенсионный чиновник народного учреждения, «БМВ- полицай», с вытаращенными фарами-пенсне, с округлым синим колпаком мигалки над лобовым стеклом и мегафоном на крыле, через который что-то орали. По спокойствию Зины Виктор сообразил, что это тоже наши.
Они проносились мимо частых постов на шоссе, которые абсолютно не обращали на них внимания и не задавали вопросов. Ни почему они превышали скорость, ни почему несутся с сиреной, ни почему нарушают все мыслимые и немыслимые правила, вплоть до проезда на красный. Дорожную полицию здесь словно вырубили.
Мимо мелькали аккуратненькие лесопосадки, дома и поселки. На поворотах налево колесо «галоши» поднималось в воздух. В одном месте они обогнали какой-то местный поезд с небольшим, как игрушка, танк-паровозом и прямо перед ним промахнули переезд мимо шлагбаума; мотоцикл взял барьер, как ретивая лошадь. То ли от укола, то ли от свежего воздуха, но Виктор постепенно приходил в себя.
Его начало захватывать какое-то по-детски легкое, беспечное волнение, словно он в кинотеатре и смотрит фильм про Джеймса Бонда. На резких поворотах хотелось вскрикивать «Э-эх!». В голове крутился запрещенный в рейхе квикстеп «Ночной экспресс на Варшаву».
«Видимо, заодно накачали еще и чем-то таким, чтобы не переживал, — рассудил он. — Как бы привыкание потом не началось. Хотя… от всего можно избавиться, лишь бы отсюда вытащили».
Несмотря на поднимавшуюся эйфорию, душу Виктора начали грызть червячки сомнения. Что-то не
