«безбожниками», — вот причина, почему он оказался на Звездной. А мог ведь и к веганцам попасть. На самом деле: чистое везение.
И своевременная молитва богу-идиоту, видимо.
— Быстрее! — велел Макс, открыл глаза. — Да, этих… живых мертвецов… — он кивнул на брезентовые свертки. — Можно освободить. Теперь уже без разницы.
Конечно — после того, как он их выдал. Теперь дрезину придется оставить.
Костян перепрыгнул на прицеп, встал на колени, достал нож. Примерился, где резать.
— Только не ошибись свертком, — сказал Убер негромко. Костян в испуге отдернул руку, Хаммер заржал.
Скинхед ни о чем не спрашивал. Когда он передавал фляжку с водой, Макс заметил, что пальцы, обхватывающие помятый металл, без ногтей. Совсем. Просто уродливые розовые обрубки.
— Она скучает возле стойки… — запел Убер. Он прикрыл глаза, откинулся на сиденье. — В фартуке, с салфеточкой…
Макс приложил фляжку к губам, сделал глоток. Дрезина стучала. Под противный скрип металла и негромкий блюз они въезжали в вязкую глухую черноту.
— Как конфетка… что ты здесь забыла, деточка…[1] Что-то ни черта мой голос не подходит для блюзов, — сказал Убер негромко.
— Нормально, — Хаммер почесал ухо, сплюнул. — Ори дальше.
Лучи фонарей высвечивали тюбинги, заросшие бурой массой вроде губки. Местами ее было столько, что казалось, потолок дышит.
— Не люблю туннели, — Хаммер поежился. — У меня от них мурашки по спине и это… отлить все время хочется.
— Так иди и отлей, — сказал Убер насмешливо.
— Не могу… я когда нервничаю, не получается.
Через полчаса добрались до места. Крррк. Дрезина остановилась.
Хаммер спрыгнул на землю и кинулся в темноту. Через несколько мгновений там раздалось бодрое журчание, а по прошествии времени — долгого времени — довольный вздох.
— Кайф, — сказал Хаммер, возвратившись.
— Рад за тебя, — Убер хмыкнул. — А чего встали?
— Так это… приехали.
— Куда?
Костян молча поднял фонарик и осветил ржавую металлическую дверь с надписью: «ВШ-300. Служебное. ВХОД ЗАПРЕЩЕН».
Вентиляционная шахта номер триста. Круглое число.
Внутри царил мрак. Хаммер принес из дрезины и зажег карбидную лампу — трепещущий желтый свет залил помещение. Оно выглядело заброшенным. Когда-то его успели разграбить: стены ободраны, инструментальные ящики вскрыты. Разруха. Трубы покрыты толстым слоем ржавчины и наростами грязи. Циферблаты с разбитыми стеклами, запыленные. В углу свалены противогазы с хоботами, похожие на кладбище червяков, которым зачем-то перерезали горло.
Вообще, после Катастрофы такие помещения через одно. Ладно, хоть крыс здесь нет. Или есть?
Хаммер разыскал под завалами хлама тайник, начал вытаскивать свертки. Одежда, снаряжение, всего понемногу. Фонари, спички, веревки. Ножи. Запасные противогазы.
Убер оглядел противогаз, наклонил голову, пытаясь прочитать при таком свете маркировку на донышке фильтра. Крякнул. Зачем-то взял фильтр и встряхнул — внутри брякнуло. Ухмыльнулся.
— Пойдем поверху? — спросил он. — Лучше бы так.
Макс покачал головой. Соваться на поверхность? Спасибо, на то есть сумасшедшие сталкеры. Психи.
— А чего тогда? — Убер почесал лоб, зевнул. — Кстати! Жрать-го как охота… Прямо хоть возвращайся к ужину.
— Хаммер, — сказал Макс. Фальшивый мортус кивнул.
— Намек понял, босс. Ща сообразим.
При виде толстых банок довоенной тушенки — белорусской, судя по наклейкам — беглецы оживились. Макс сглотнул, в животе заурчало. Красота и пир. Хаммер воткнул нож в крышку, надавил — по воздуху поплыл невероятный мясной дух.
Костян выдал всем алюминиевые ложки. Некоторое время в комнате ВШ слышалось только чавканье и скрежет ложек по жести.
— Расскажите мне новости, — попросил Макс, орудуя ложкой. — А то я тут совсем одичал. Что в мире нового?
Костя с Хаммером переглянулись.
— А ты не слышал, босс? — Хаммер почесал ухо. — Разогнали тут недавно секту людоедов.
— Кого?
— Людоедов. Они, короче, людей выводили из метро и там жрали.
Макс выловил кусок мяса из банки, закинул в рот, проглотил, почти не жуя. Даже руки трясутся, так нормальной еды хочется…
— Зачем? — Макс облизал ложку. Вкусно, вкусно, вкусно.
— Что зачем?
— Зачем выводили? В самом метро нельзя было жрать?
Хаммер задумался. Пожал плечами.
— Видимо, на свежем воздухе человечина вкуснее. Не знаю, босс. Да и не в том фишка. В общем, жрали они себе людей, никого не трогали, но тут один суровый мужик, настоящий «челябинец», решил, что не фиг людёв жрать. Принципиальный. Ну, сходил и разобрался с ними. Тараном его зовут, может, слышал, босс?
— Слышал, — кивнул Макс. — Крутой мужик, говорят.
— А заодно этот типа герой притащил нам туеву хучу новых проблем.
Хаммер пересказал байки, что, мол, буровая платформа дрейфовала в море, а теперь пристала к берегу и наладила связь с метро. И народ к ним попер из подземелий. И что там, говорят, еще целый остров — на поверхности.
Интересная фигня.
— Теперь надо думать, чего делать с этими, на платформе… к ним народ потянулся, все хотят жить в тепле и сытости. У нас тоже несколько человек ушли. Просто уходят. Просыпаешься, а кто-то еще исчез. Я вот что подумал, босс. Скоро мы будем жить наверху. Все.
— Ну-ну, — сказал Макс. — Посмотрим.
Новые перспективы. Платформа с технологиями, выход на поверхность… Да, надо подумать.
После настоящей, сытной еды потянуло в сон.
— Через двадцать минут выступаем, — приказал Макс. — Кто хочет отдохнуть, — он зевнул с рычанием: — о-о-отдыхайте.
Когда остальные занялись своими делами, Макс присел рядом с Хаммером. Сказал тихо:
— Там теперь кто рулит? На Нарве?
Хаммер помедлил.
— Я задал вопрос, — Макс прищурился. — Ну!
— Цвейг.
Макс не сдержался, щелкнул пальцами. Все-таки руки — это зеркало человека, смотри на руки, всегда увидишь, когда человек врет. На Макса уставились удивленные Лебедев и Костян, даже Сашик поднял голову.
Он помахал рукой — ничего, ничего, задумался просто.
— Надо было с ним разобраться, — сказал он медленно. Хаммер открыл рот. — Ладно, еще встретимся.
