Кристина испустила ужасный вопль, первый крик, долетевший до Эктора, — и хотела броситься к герцогу. Шевалье схватил её поперек тела и потащил. Она испустила другой крик, слабее, и лишилась чувств. Два человека схватили Блетарена. Их поместили в карету, ждавшую за деревьями, шагах в ста от сада, и шайка похитителей понеслась во весь опор.
На другой день, около полудня, Сидализа, желавшая поздравить молодую, подъехала к павильону. Она отворила приоткрытую дверь сада, но никого не заметила. Не было никого и в павильоне. Проходя по аллее, она заметила, что трава у подножия одного дерева была примята, и остановилась. На земле лежала шляпа. Нагнувшись, чтобы её поднять, она заметила, что подол её белого платья стал мокрым и красным. Истошно закричав, Сидализа метнулась на дорожку.
Окружавшее её безмолвие ужасало. Она не могла оторвать глаз от крови, оросившей дерн и запятнавшей её платье, и трепеща от страха, закричала вновь.
Слуга, спрятавшийся после убийства Рипарфона и отъезда шевалье, вышел из своего убежища.
— Сударыня, вы? — воскликнул он.
— Что здесь случилось? — сквозь слезы спросила Сидализа.
Слуга, едва пришедший в себя, рассказал актрисе обо всех происшествиях ночи — со времени отъезда Эктора до похищения Кристины.
Сидализа, слушавшая его с невыразимым огорчением, не могла понять причины столь внезапного похищения. Когда же первое изумление миновало, она села в карету и отправилась к Вуайе- д'Аржансону.
— Я угадываю причину вашего посещения, — сказал ей начальник полиции с важным видом, — но дела дошли до такой точки, что лучший вам совет — больше в них не вмешиваться.
Сидализа покачала головой.
— Вы знаете, что я с благоразумием всегда была в разладе. К тому же речь идет о людях, которых я люблю больше всего на свете! Отвечайте же откровенно: чего им нужно опасаться?
— Всего.
И он уведомил актрису, что дело Блетарена разбиралось в парламенте по приказанию короля, и, вероятно, будет решено очень быстро.
— Теперь вы понимаете? — спросил он наконец.
Сидализа затрепетала.
— Вы думаете, что они погибли?
— Вероятно, разве что будут спасены каким-то чудом.
— Если вы знаете какой-то способ, укажите мне, и я сделаю все…
— При дворе много говорят о симпатии короля к мсье Шавайе…Рассказывают о тайном совещании между ними, после которого маркиз исчез, и так как это совещание осталось для всех тайной, полагают, что оно было очень важным. Нужно бы, чтобы мсье Шавайе поговорил с королем…Но где он?
— Я знаю, где.
— А, — Вуайе-д'Аржансон посмотрел на Сидализу с любопытством, — в таком случае, советую вам повидаться с ним.
— Это невозможно, но я ему напишу.
— Учтите, надо поспешить.
— Вы меня пугаете.
— Граф де Блетарен в Бастилии…Завтра или послезавтра его переведут в Пти-Шатле: вот уже несколько дней разбирается его дело. Приговор не за горами.
— Но, — вскричала Сидализа, — кто мог открыть королю убежище Блетарена? Надеюсь, не вы?
— Я доставлю вам удовольствие и скажу имя, но вы должны забыть его.
— Имя, имя!
— Герцогиня Беррийская, — шепнул начальник полиции.
Сидализа вернулась домой, написала письмо Эктору и вверила его преданному слуге с приказом немедленно отправиться во Фландрию.
— Загони хоть десять лошадей, — сказала она, подавая полный золота кошелек, — но скачи быстрее королевских курьеров.
Однажды вечером, когда Эктор прогуливался перед своей палаткой, к нему подскакал всадник, покрытый пылью, и вручил письмо.
— Слуга Сидализы! Какое-нибудь нежное послание, — произнес Фуркево, выходя из палатки.
Эктор сорвал печать, причитал первые строки и побледнел, как смерть.
Бледность его испугала Поля.
— Что случилось?
— Кристина похищена, Рипарфон убит, — ответил Эктор.
— Убит! — воскликнул Фуркево. — Кем?
Эктор передал ему письмо Сидализы.
