— Нечего думать! — вскричал он. — Вот уж достойное решение!
— Ты что же, хочешь, чтобы я занялся столь бесполезным делом? Ведь сам говоришь, что оно невозможно.
— Ваш покойный батюшка господин маркиз не знал слова «невозможно». Да ещё в ваши годы… Невозможно!.. Да вы к делу-то даже не подступились!
— К чему же его начинать? — Эктор принял самый унылый вид, на который оказался способен.
— Что, разве вы не знаете, что препятствия существуют только для того, чтобы их преодолевать?
— И ломать при этом себе шею.
— Да ничего не ломать, а добиваться успеха — вот для чего они, черт возьми! — вскричал возмущенный Кок-Эрон.
— Делай, как знаешь, а я не буду вмешиваться.
— Как вам будет угодно. Но если вы хотите добиться успеха в обществе, робея перед каждой трудностью, то далеко не уедете.
— А кто сказал, что напрасно?
— Что же можно сделать с ничтожными пятью-шестью тысячами ливров?
— Во-первых, не шесть, а восемь тысяч. Я забыл, что у меня ещё в кармане дукатов пятьдесят.
— Подумаешь, велика поддержка!
— Сударь, с этой суммой я вам наберу не отрядишко, а батальон.
— В стране монахов?
— Это дешевле. А солдат мы из них сделаем.
— Тогда пиши патент на свое имя, а не на мое…
— Разумеется, ведь вы прикончили какого-то там аббатика! Тоже мне, препятствие! Да за сто экю я вас в этом владеньи Рима сделаю белее снега!
— Всего за сто экю?
— За сто экю.
— Держу пари на эти же сто экю, что тебе это не удастся.
— Согласен, черт побери! — прокричал Кок-Эрон, сжимая мощными руками руку воспитанника.
— Всех твоих сбережений не хватит, если ты будешь заключать такие пари, мой бедный Кок.
— Это вы скоро от них разоритесь. Завтра же начну хлопотать.
— Хотя бы не буди меня при этом. Ты же понимаешь, нам ни к чему надрываться вдвоем.
— Ладно-ладно. Вы будете спать спокойно.
Спокойно? Этой ночью во сне Эктор во главе своего отряда разгромил всю австрийскую армию.
В отличие от своего хозяина Кок-Эрон предпочел действовать на другой день наяву. На рассвете он вышел из гостиницы. Его украшала большая шляпа с пером, кожаный камзол с таким же поясом, на котором болталась огромная шпага, сапоги до колен со звонкими шпорами и кинжал на боку. Все это довершали лихо закрученные вверх усы. В его карманах позвякивало серебро и золотые дукаты. Во внутренних карманах хранились почти готовые бумаги: оставалось заполнить лишь кое-какие пробелы.
Путь Кок-Эрона лежал к предместьям Авиньона. В ту ночь город спал лишь вполглаза. С утра все население высыпало на улицы; только и говорили об объявлении от имени наместника. Кругом слышались разговоры о сражениях, все горели жаждой битвы. Казалось, вчера ещё мирное население вернулось ко временам крестовых походов. Церкви наполнялись восторженными проповедниками, призывающими верующих к боям; монахи влезали на столбы и обещали полное отпущение грехов тем, кто возьмется за оружие, а заодно и царство небесное тем, кто погибнет во имя защиты прав церкви; молодежь возбужденно сновала по улицам, а горделиво смотревшие папские воины вызывали непреодолимое желание вырядиться в их одежды и пуститься, как Фердинанд Кортес, завоевывать неизвестные мексиканские земли.
Наш герой подкрутил усы, выпрямился, положил руку на эфес шпаги и в таком виде привлек внимание многочисленных мальчишек, с восхищением взиравших на него. Заметив это, он прошептал:
— Рыба есть. Стоит закинуть сети.
Затем он подошел к харчевне, где веселившиеся бродяги и зеваки пили, играли и вообще убивали время.
— Эй, господа! — вскричал Кок-Эрон, — есть ли средь вас желающие отправиться в Италию в составе отряда смельчаков под командой храброго капитана?
Застольные гуляки в большинстве своем повскакивали с мест.
— Я!.. Я!.. Я!.. — Вино позволяло им принимать быстрые решения.
— Тихо, тихо! — скомандовал Кок-Эрон. — Я знал, что среди вас есть умные люди, но чтоб их было столько…
— Так сколько нужно? — раздались голоса.
— Отряд моего капитана — тот же рай. Но не всем есть место в раю, — тянул с ответом Кок-Эрон.
— Говорите! Говорите! — В голосах уже слышалось нетерпение, заглушающее рассудок.
