страхом когда-нибудь потерять Филиппа, как потеряла его Маргарита. И чтобы не поссориться с подругой, Бланка всякий раз спешила переменить тему разговора.
- Боюсь, мы пришли некстати, - заметила она, глядя на небрежную прическу наваррской принцессы. - Ты, наверное, отдыхала?
- И да, и нет. Я только что вышла из спальни, но там я не отдыхала, а развлекалась. Наставляла рога Тибальду.
Бланка смутилась и в замешательстве опустила глаза. А Филипп тихо фыркнул.
- Быть может, нам лучше уйти, чтобы не мешать вам? - спросил он. Только откровенно, принцесса. Ведь здесь все свои, как вы любите выражаться. Отбросьте излишнюю деликатность, и если мы помешали вам, так прямо и скажите. И тогда мы уйдем.
- Э нет, друзья, останьтесь, - покачала головой Маргарита. - С этим делом я давно справилась, даже увлеклась сверх меры.
- Гм... И кто же ваш счастливый избранник?
Бланка укоризненно поглядела на Филиппа, мысленно упрекая его за столь бесцеремонный вопрос. Маргарита же улыбнулась им обоим своей лучезарной улыбкой, а в глазах ее заплясали чертики.
- Ах, друзья, это настоящее чудо! Он такой милый, такой наивный, такое очаровательное дитя...
- Ну, прямо как Симон, - вырвалось у Филиппа.
- Так это он и есть.
Филипп изумленно уставился на Маргариту.
- Симон?! Да что вы говорите!
- А что тут такого странного, скажите на милость? И вообще, я не могу взять в толк, принц, почему ваша двоюродная сестра пренебрегает им.
- Он уже успел вам поплакаться?
- В некотором смысле, да.
- Это в его репертуаре. Симона хлебом не корми, дай ему только пожаловаться на Амелину... И все же поверьте, Маргарита, он сгущает краски. По-своему, Амелина очень любит его.
- По-своему? - с лукавой улыбкой переспросила принцесса. - Как это, по-своему?
- Это долгая песня, пожалуй, длинною в целю жизнь. А если в нескольких словах, то он трогает ее, она жалеет его и любит, как свое дитя.
- Жалеет, говорите? - задумчиво произнесла Маргарита. - Гм... По мне, жалость со стороны женщины только унижает мужчину. Настоящего мужчину... Кстати, о госпоже Альбре де Бигор. Филипп, вы не откажете мне в одной небольшой услуге?
- С удовольствием, Маргарита.
- Тогда напишите Амелии, что ее муж вывихнул ногу.
- Но зачем?
- Я хочу, чтобы Симон остался в Памплоне.
- Кузина! - с упреком отозвалась Бланка.
- И в самом деле, - поддержал ее Филипп. - Не надо травмировать Симона. Прошу вас, Маргарита.
- А с чего вы взяли, что я собираюсь его травмировать? Напротив, я хочу сделать из него взрослого мужчину. Настоящего мужчину, которому ни к чему будет жалость женщины.
Филипп с сомнением покачал головой.
- Вряд ли что-то получится из вашей затеи. Через пару дней он надоест вам, вы найдете себе другого, а его бросите, вскружив ему голову.
- Вы так считаете?
- Я в этом уверен. Ведь ни для кого не секрет, что наш Симон глупенький.
- Ну и что с того? Почему вы думаете, что мне обязательно нужны умники? Вовсе нет! От них только сплошные неприятности. Один умник был так умен, что, в конечном итоге, свихнулся и позволил кузену Бискайскому погубить его. Другой умник коварно одурачил меня. - (Тут Филипп покраснел и поджал губы). - А третий из этой блестящей компании умников поспешил забраться под юбки моей фрейлине - авансом, так сказать, чтобы я случаем не опередила его. Да плевать я на всех вас хотела!
- Хорошо, Маргарита, - примирительным тоном произнес Филипп, видя, как она завелась. - Ваши симпатии, это ваше личное дело. Можете не сомневаться, я исполню вашу просьбу, напишу, что Симон вывихнул ногу, только вряд ли Амелина в это поверит. Я подозреваю, что кто-то из моей свиты информирует ее о каждом его шаге.
- Это несущественно, кузен. Речь идет лишь о формальном предлоге. А то, что госпожа Амелия будет обо всем знать, даже к лучшему. Поверьте, пренебрежение со стороны мужчины больно уязвляет женщину. А если, к тому же, она сама далеко не святая, то ее начинают мучить угрызения совести, что она так откровенно и бесстыдно изменяла своему мужу...
- А может, достаточно, принцесса? - без всяких церемоний оборвал ее Филипп. - Поговорим-ка лучше о чем-нибудь другом, более приемлемом для Бланки. Этот наш разговор вгоняет ее в краску.
Маргарита взглянула на смущенную Бланку и глумливо ухмыльнулась.
- Ох уж эта ее деликатность! И когда же вы, в конце-то концов, перевоспитаете ее? А, Филипп?
- Не все сразу, Маргарита, не все сразу. Не так-то просто выбить из этой хорошенькой и умненькой головки те дурацкие предрассудки, которые прочно засели там благодаря стараниям ее целомудренных наставниц-кармелиток. Впрочем, некоторый прогресс уже налицо. Так, скажем, сегодня Бланка объяснила мне, почему она не может быть беременной от Монтини, и при этом ни разу не покраснела. Правда, милочка?
Милочка утвердительно кивнула, и вопреки уверениям Филиппа щеки ее заалели.
- Простите за нескромный вопрос, кузен, - сказала Маргарита, - но я никак не могу добиться от Бланки внятного ответа. В постели с ней вы...
- Прекрати, кузина! - резко произнесла Бланка; взгляд ее помрачнел. Какая же ты бесстыжая, в самом деле! Тебя не должно касаться, что мы делаем в постели, заруби себе на носу. И уж тем более ты не должна спрашивать об этом у Филиппа, понятно? Здесь ни причем мое якобы ханжество, просто есть вещи, о которых следует молчать даже в кругу близких друзей...
- Из деликатности, разумеется.
- Да, из деликатности. Не гоже обсуждать на людях то... то самое сокровенное, что является достоянием лишь двух человек. Мне всегда казалось, что ты слишком озабочена ЭТИМ, но по-моему это уже чересчур совать свой любопытный нос в чужую постель. Учти: еще одно слово, и я уйду.
- Бланка права, - поддержал ее Филипп. - Как мне не прискорбно, кузина, но в таком случае тоже буду вынужден уйти.
- Ну что ж, - вздохнула Маргарита. - Коль скоро вы не желаете говорить о любви, потолкуем о смерти.
- О чьей смерти?
- О смерти французского короля и его старшего сына - о чьей же еще?
Бланка удивленно вскинула брови.
- Да что ты говоришь?!
- А разве вы ничего не слыхали?
- Нет, принцесса, ровным счетом ничего, - ответил пораженный Филипп. - А что произошло? Несчастный случай?
Маргарита хмыкнула.
- Скорее, это счастливый случай. Филипп-Август Третий с его авантюрными крестовыми походами был настоящим бедствием для Франции - но Филипп де Пуатье стал бы ее погибелью. По моему убеждению, Господь наконец смилостивился над несчастной страной.
- И все же, что случилось?
- Подробностей я не знаю. О них расспросите у Тибальда. Вчера к нему прибыл специальный курьер от графа Артуа... Ну, вот! - констатировала она, устремив свой взгляд в противоположный конец комнаты; тон ее вмиг стал хмурым и неприязненным. - Помяни дурака.
Филипп оглянулся и увидел графа Шампанского, только что вошедшего в гостиную. Он, несомненно, услышал последние слова Маргариты.
