– Кару заслужил мозг, Гулли. Тот мозг, который устроил западню. Выясни, кто находился на борту «Ворги». Узнай, кто приказал уйти. И накажи его.
– Да-а. Как?
– Думай, Гулли. Голова, сообразившая, как сдвинуть «Номад», как из ничего собрать адскую машинку, должна найти способ. Но никаких бомб! - Думай! Разыщи кого-нибудь из экипажа «Ворги». Он назовет остальных. Выследи их, узнай, кто отдал приказ и покарай его. На это требуется время, Гулли… время и деньги, много денег, больше, чем у тебя есть.
Они часами переговаривались по Линии Шепота. Голоса слышались слабо, звучали как будто у самых ушей. Лишь в определенном месте каждой камеры можно было услышать собеседника. Вот почему они не сразу обнаружили это чудо. Теперь они наверстывали упущенное время. Джизбелла учила Фойла.
– Если нам когда-нибудь удастся выбраться из Жофре Мартель, мы будем вместе. Я не могу довериться безграмотному человеку.
– Кто безграмотный?
– Да, ты, - решительно заявила Джизбелла. - Мне приходится все время разговаривать на уличном арго.
– Я умею читать и писать.
– И все… то есть, кроме голой силы - ты нуль.
– Говори толком, ты, - рассвирепел Фойл.
– Я и говорю толком. Что проку от самого лучшего резца, если он тупой? Надо заточить твой разум, Гулли. Надо дать тебе образование.
Он покорился. Он понял: она права. Надо знать гораздо больше не только для того, чтобы выбраться, но и для поисков «Ворги». Джизбелла оказалась дочерью архитектора, получила блестящее образование. Она муштровала Фойла, вбивала в него знания с циничным опытом пяти лет тюрьмы. Иногда он бунтовал против тяжелого труда. Тогда по Линии Шепота кипели яростные, но тихие споры. Затем, в конце концов, он просил прощения и вновь покорялся. Иногда Джизбелла уставала от наставлений. И они просто разговаривали и мечтали.
– Мне кажется, мы влюбляемся друг в друга, Гулли.
– Мне тоже так кажется, Джиз.
– Я старая карга, Гулли. Мне сто пять лет. А ты как выглядишь?
– Кошмарно.
– То есть?
– Лицо.
– Это романтично. Один из тех загадочных шрамов, украшающих настоящих мужчин?
– Нет. Ты увидишь, когда встретимся мы. Неправильно, да, Джиз? Просто: «когда мы встретимся».
– Молодец.
– Мы ведь встретимся однажды, Джиз?
– Скоро, я надеюсь, Гулли. - Далекий голос Джизбеллы окреп. - А теперь пора за работу. Надо готовиться.
За пять лет Джизбелла многое узнала о Жофре Мартель. Никто никогда не джантировал из подземного госпиталя, но десятилетиями из уст в уста передавались слухи и крупицы истины. По этим сведениям Джизбелла быстро установила соединяющую их Линию Шепота. На их основе начала она обсуждать планы спасения.
– Это в наших силах, Гулли, не сомневайся. В системе охраны наверняка есть недостатки.
– Никто их раньше не находил.
– Никто раньше не действовал с партнером. Фойл не волочился больше в Санитарию и обратно бесцельно. Во мраке он задавал шепотом продуманные вопросы. Ощупывал стены. Замечал двери, их фактуру. Считал, слушал, изучал и докладывал. Фойл и Джизбелла вместе «рисовали» картину порядков и охраны Жофре Мартель.
Однажды утром по возвращении из Санитарии его остановили на пороге камеры.
– Иди дальше, Фойл.
– Это Север-3. Я знаю свое место.
– Двигай, говорят.
– Но… - Фойл пришел в ужас. - Меня переводят?
– К тебе посетитель.
Его довели до конца северного коридора, до пересечения с тремя остальными главными коридорами госпиталя. Там, на гигантском перекрестке, располагались административные помещения и мастерские. Фойла втолкнули в непроглядную темень комнаты и закрыли сзади дверь. Перед ним маячил слабо мерцающий силуэт, едва уловимый контур, не более чем призрачный намек, очертания тела и головы самой Смерти. Два бездонных провала на черепе - глазницы или инфракрасные очки.
– Доброе утро, - произнес Дагенхем.
– Вы?! - воскликнул Фойл.
– Я. У меня есть пять минут. Садитесь. Стул позади вас. Фойл нащупал стул и медленно опустился.
– Довольны? - поинтересовался Дагенхем.
– Что вам надо?
– Замечаю перемену, - сухо сказал Дагенхем. - В нашу последнюю встречу вы ограничивались исключительно выражением «убирайтесь к черту».
– Убирайтесь к черту, Дагенхем, если угодно.
– Ого, вы начали острить и речь улучшилась… Вы изменились… - задумчиво проговорил Дагенхем. - Изменились чертовски сильно и чертовски быстро. Мне это не нравится. Что с вами случилось?
– Я посещал вечернюю школу.
– Вы десять месяцев учились в этой вечерней школе.
– Десять месяцев! - изумленно повторил Фойл. - Неужели так долго?
– Десять месяцев во мраке и тишине. Десять месяцев полного одиночества. Вас должны были сломать.
– Я сломлен, не беспокойтесь.
– Вы должны были взвыть… Я прав. Вы не обычный человек… Такими темпами это займет слишком долго… А мы не можем ждать. Я хочу вам сделать новое предложение. Десять процентов. Два миллиона.
– Два миллиона! - воскликнул Фойл. - Почему вы сразу не сказали?
– Я не знал вас. По рукам?
– Почти.
– А что еще?
– Я выбираюсь из Жофре Мартель.
– Естественно.
– И кое-кто еще.
– Сделаем. Дальше.
– Открытый доступ к архивам Престейна.
– Это исключено. Вы с ума сошли? Будьте благоразумны.
– К его корабельным архивам.
– Зачем?
– Мне нужен список команды одного из кораблей.
– Так, так… - в голосе Дагенхема вновь зазвучало оживление. - Обещаю. Что-нибудь еще?
– Нет.
– Значит, договорились. - Дагенхем был доволен. Мерцающий контур поднялся со стула. - Приготовления для вашего друга мы начнем немедленно. Вас выпустим через шесть часов. Жаль, мы потеряли столько времени, Фойл.
