бабушки совсем другого человека. Я ее прямо не узнаю. – Джой вздохнула. – Мне ужасно неприятно думать, что придется уводить ее обратно домой. Ну, когда настанет время.
Но пока что ни Ко, ни Старейшие не могли сказать ей, когда же настанет это время. Больше всего она узнала из объяснений Фириз, матери Турика: оказалось, ожидается истинное Смещение Границы – а не случайные колебания, переместившие Границу всего лишь на середину автострады Сан-Диего, – и все правила перехода между мирами изменятся.
– Для этого не понадобится луна – Смещение может произойти в любое время дня или ночи. Но промежутки времени, в которые возможен будет переход, станут очень короткими, намного короче, чем обычно. И, как тебе известно, сместятся места перехода.
Фириз отвлеклась, дабы поставить Турику на вид, что с младенцем-сатиром нужно играть поосторожнее, потом повернулась обратно к Джой.
– Вот что я тебе скажу: следи за шенди.
– За шенди, – повторила Джой. – За маленькими дракончиками?
Фириз кивнула.
– Именно. Где они, там и Граница. Постоянно следи за ними. И бабушке своей скажи.
Фириз из племени морских единорогов подняла на девочку взгляд своих ясных, бездонных глаз – когда Джой слишком долго смотрела в них, у нее всегда начинала кружиться голова.
– Это будет прощанием, Джозефина.
Старейшие – все, кроме Синти, – редко называли девочку по имени. Джой почувствовала, как что-то сжало ей горло.
– Может, и нет. Я имею в виду: может, Граница просто переместится в Сан-Франциско или еще куда-нибудь. Ну пусть даже в Юба-сити, это тоже ничего. У меня в Юба-сити дядя живет.
Турик прижался к Джой, уткнулся головой ей в грудь и наступил девочке на ногу. Фириз сказала:
– Это Смещение унесет Шей-рах очень далеко. Я чувствую это.
Кобылица заколебалась, быстро погладила Джой рогом по щеке, потом добавила:
– Те из нас, кто живет сейчас в вашем мире… Думаю, они никогда больше не отыщут Границу. Но, возможно, тебе это удастся. Если ты и вправду ее найдешь, скажи им об этом. Найди их, Джозефина, и скажи им, где мы.
– Конечно, – прошептала Джой. – Конечно, я скажу…
Джой продолжала рисовать карты и наброски Шей-раха, с новым рвением запечатлевая его жизнь. Благодаря урокам Джона Папаса девочка могла теперь нацарапать на импровизированной нотной бумаге обрывки музыки, той музыки, которой Джой ежедневно дышала здесь наравне с ароматом цветов – Джой так и не узнала их названий. Ручейная джалла зачарованно следила за ее работой, храня непривычное молчание, но в конце концов спросила:
– Что ты будешь делать с этим, сестра? Ну, когда поймаешь все песни Шей-раха в ловушку из этих черных черточек?
– Ну, я отдам их людям, – призналась Джой, чувствуя некоторую неловкость. – Там, откуда я пришла, есть много людей, которым нравится играть музыку Шей-раха. Они смогут выучить ее по этим вот моим записям и будут тогда играть ее по всему миру. В моем мире, по ту сторону Границы.
– Ага, – сказала ручейная джалла. – А что потом?
– Откуда я знаю? – сердито ответила Джой. – Они же взрослые люди, а я всего лишь девчонка, – так откуда мне знать? Просто они будут играть ее повсюду, вот и все, а я, может быть, стану знаменитой и попаду на телевидение. И не вздумай ни о чем расспрашивать – о телевизоре я тебе уже рассказывала!
Ручейная джалла вяло опустила руку в ручей и, не глядя, выхватила из воды рыбу. Задумчиво откусывая от рыбины маленькие кусочки, словно зерна от початка кукурузы – Джой в таких случаях всегда отворачивалась, – джалла заметила:
– Но меня-то с тобой не будет.
Джой не ответила.
– Я уже понимаю насчет письменности, насчет книг и картинок и даже насчет телевизора, – тихо продолжала джалла. – Но все это – не я. Ты можешь нарисовать меня на картинке, можешь записать каждое мое слово, но даже если сделать все это, ты так и не сможешь поплавать со мной в ручье или услышать, как я называю тебя сестрой. Так что глупости это все. Пойдем лучше рыбку половим.
Выслеживать шенди оказалось даже труднее, чем пасти Абуэлиту. Шенди образуют прочные семейные пары, а несколько семейств обычно объединяются в кланы. Но сейчас Джой не могла найти в теплых сухих местах, где шенди обычно сидели на яйцах и растили своих детенышей, ни одного известного ей выводка. Однажды, когда день уже клонился к вечеру, Джой все-таки отыскала стайку драконников в одной из лощинок Закатного леса. Стайка обосновалась в полом сыром бревне – столь необычный выбор шенди невольно внушал беспокойство. Неподалеку от бревна стояла Абуэлита и любовалась на детенышей. Малыши учились летать, а взрослые дракончики наблюдали за ними. Рядом с Абуэлитой возвышался лорд Синти.
Джой подбежала к Абуэлите и крепко обняла ее, а потом, стараясь говорить как можно лучше, произнесла по-испански:
– Бабушка, теперь ты должна постоянно держаться рядом со мной. Возможно, нам придется уходить отсюда в большой спешке.
Абуэлита улыбнулась.
– Единственное преимущество моего возраста, Фина, заключается в том, что тебе не нужно больше спешить, – она подмигнула и кивком указала на черного единорога. – Он-то знает.
– Ты разумно поступила, отыскав это место, – сказал Синти, обращаясь к Джой. – Думаю, когда произойдет Смещение, именно здесь окажется одна из точек перехода.
– Вы думаете, – сказала Джой. – Вы не уверены.
Синти промолчал. Джой глубоко вздохнула и произнесла:
– Индиго сказал, что Старейшие могут жить по ту сторону Границы. Это правда. Я видела их.
Черный единорог стоял недвижно и ожидал продолжения.
– И… и он сказал, что Старейшие не живут вечно. Он сказал, что это ложь… – на последних словах голос Джой сорвался.
– Дитя, никто не живет вечно, – вмешалась Абуэлита. – Это не дозволено. Я давно могла бы тебе сказать, что это так.
Казалось, Синти ушел в себя. Он стал еще больше и темнее и в то же время словно сделался менее материальным: огромная сумеречная тень, отягченная собственной, лишь теням доступной мудростью.
– Возможно, именно это и связывает нас, – произнес он, – ваш народ с моим, наш мир с вашим. Мы живем настолько дольше вас – даже намного дольше, чем тируджайи, – что и вправду иногда забываем, что мы не бессмертны. И все же мы боимся смерти точно так же, как и вы, – или даже сильнее, потому что Шей-рах намного добрее к нам, чем ваш мир – к вам, насколько я понимаю. Мы стыдимся сознания собственной смертности, и, ограждая от этого нашу молодежь, мы, как можем, сами защищаемся от этого чувства. Полагаю, когда-то мы были иными, но это было еще до меня. А сейчас все обстоит именно так.
– Ай, тебе точно нужно побывать в пансионе «Серебряные сосны», – мягко произнесла Абуэлита. – Если хочешь знать, что бывает, когда лжешь своим детям.
Синти продолжал смотреть на Джой.
– Я уже говорил тебе однажды: с давних пор и при жизни каждого вашего поколения – всегда находились Старейшие, которые пересекали Границу в человеческом облике. Я не сказал другого: некоторые из них так никогда и не вернулись, навсегда затерявшись среди вас. Таков был их выбор, и мы уважаем его, но не поощряем, – единорог резко отвернулся, но его печальный голос по-прежнему звучал в сознании Джой. – Возможно, слепота поразила нас потому, что мы отказывались видеть. Может, и так.
