От первого же его жеста графин с пюпитра со звоном и треском слетел на голову стенографистки, которую немедленно вынесли прислужники палаты.
Не заметив этого случая, лидер оппозиции загрохотал неистовым голосом:
– Никаких разговоров, никаких комиссий!.. Страна не может платить своим существованием за то, что несколько мошенников, не присутствующих здесь, надули мошенника, сидящего вон там, в ложе, и прикрывающего свое мошенничество генеральским мундиром и узурпированным правом злоупотреблять именем великой и дружественной нам державы…
Зал дрогнул в смятении и трепете перед доблестью этого человека, бросившего слова правды в лицо сэру Чарльзу, сидевшему так же недвижно и равнодушно.
– Нет! – продолжал греметь оратор, – никаких уступок! Лучше погибнуть, чем уступить. Предлагаю отклонить ультиматум без прений, немедленно довести до сведения его величества короля Наутилии о неслыханном злоупотреблении его доверием со стороны узурпатора, срочно заключить приемлемый мир с правительством Ассора и поднять знамя восстания против иноземного гнета… Сила в праве!.. Войска Наутилии не пожелают обратить штыки против самого демократического в мире правительства… Да здравствует демократия!
В середине этой тирады сэр Чарльз слегка повернул голову в сторону стоявшего за его креслом адъютанта, и губы его шевельнулись.
Адъютант исчез неслышной тенью.
Председатель поставил на голосование вопрос об отклонении требований генерала Орпингтона.
Руки депутатов взметнулись в воздухе, как ветки деревьев, вздернутые внезапным порывом урагана. Ультиматум был отвергнут единогласно.
Один из членов парламента в возбуждении предложил сообщить с балкона результаты голосования народу, собравшемуся на площади, дабы граждане знали, что времена Рима вновь возродились в Итле.
И, как бы отвечая этому предложению, сквозь окно долетел гул тысячной толпы. Зал насторожился.
– Откройте двери, – приказал президент Аткин.
Стеклянная дверь на балкон раскрылась, и смутный гул обратился в рев.
Депутаты прислушались. Из неясного ропота начали выделяться отдельные крики, влетая в зал на невидимых крыльях.
– Постойте! Что они кричат? – встревожился председатель палаты.
Президент Аткин метнулся к балкону, но навстречу ему хлестнул уже явственный крик сотен голосов.
– Да здравствует король Максимилиан! Водки и девочек! Слава королю!
И вместе с криком в кулуарах парламента загремели каменные шаги и зазвенело оружие.
Встревоженные депутаты образовали на скамьях неподвижные группы окаменевших фигур.
Центральная дверь дрогнула от гулкого удара, половинки ее разошлись, и в зал посыпались коренастые и крепкие наутилийские солдаты.
Они быстро продвинулись по проходу к трибуне и отделили ее от зала ровной и бездушной стеной.
Один из депутатов, взглянув наверх, увидал сэра Чарльза. Он стоял у барьера ложи, скрестив руки, и спокойно наслаждался спектаклем.
– Измена! – завопил депутат, но умолк, получив под ребро невежливый удар приклада.
– Что вам нужно? Кто вы и почему вторгаетесь в дом свободы? – спросил дрожащий председатель солдат.
Они молчали.
Новый взрыв голосов ворвался снаружи, и в зале появился принц Максимилиан. Он был в белом кавалерийском мундире, и цвет его лица был так же бел, как сукно мундира. Он шел, пошатываясь, поддерживаемый под руки двумя спутниками, сзади его сопровождал с обнаженной саблей Богдан Адлер.
Посреди молчания принц дошел до опустевшей трибуны, вскарабкался на нее при помощи своих провожатых и обвел зал выкатившимися стеклянными глазами.
Он был смертельно пьян и с трудом удерживался на ногах, цепляясь за пюпитр. Богдан встал за ним и подтолкнул его.
Принц вздрогнул, громко икнул и бросил в тишину зала:
– Р-респубаю низверглику!
Молчание стало еще напряженней, и вдруг рядом с принцем снова появился лидер оппозиции, умудрившийся прорваться сквозь цепь солдат.
Прежде чем окружающие принца успели опомниться, он был столкнут с трибуны и покатился по ступенькам, вытирая их снежной белизной мундира.
Лидер оппозиции разорвал воротник и обнажил волосатую обезьянью грудь.
– Солдаты Наутилии! – вскричал он, – я не верю, что вы враги свободы. Опустите ваши штыки!.. А, вы не хотите? Тогда колите мою грудь… Только через мой труп вы пройдете в сердце республики. Мы, социал- демократы, умеем умирать за свободу, и демократия не позволит…
Подскочивший Богдан одним взмахом сорвал оратора с трибуны. Лидер оппозиции, извернувшись, вцепился зубами ему в ухо, и они покатились под трибуну, откуда солдаты успели извлечь принца Максимилиана и стряхнуть пыль с его девственного мундира.
Один из спутников принца, подождав, пока водворилась сравнительная тишина, провозгласил:
– Как председатель временного кабинета его величества, объявляю, что волей народа на наследственный трон вступил король Максимилиан Первый. Предлагаю депутатам принять присягу на верность короне, в противном случае они будут преданы военно-полевому суду за государственную измену… Его величество дает десять минут на размышление, но депутаты не будут выпущены из зала. Правительство республики, доведшее страну до развала, подлежит задержанию. Объявляю перерыв заседания на десять минут.
И он спокойно занял председательское место.
По истечении десяти минут, во время которых зал парламента походил более всего на сочетание поля битвы с восточным базаром, солдаты восстановили порядок, растаскивая депутатов по местам, и лидер оппозиции, придерживая компресс у глаза, попросил слова.
– Я имею заявление от лица всей палаты. Мы протестуем… Не перебивайте меня! – отмахнулся он от нового председателя, предостерегающе звякнувшего в колокольчик. – Мы протестуем не против изменения конституции, а лишь против насильственного метода этого изменения, который является излишним. Я хочу сказать, что я был совершенно неправильно понят в момент моего предыдущего выступления. Говоря, что «демократия не позволит», – я хотел только сказать, что демократия не позволит, чтобы ее считали неблагодарной. Его величество, оказавший мне столь любезный прием в своей ложе неделю тому назад и вместе со мною храбро отстаивавший нашу национальную честь во время печального недоразумения в заведении Баста, достаточно доказал свое расположение к представителям социал-демократической партии и ее идеям. Мы верим, что принципы народовластия расцветут еще полнее под монаршей рукой, и приветствуем его величество. Да здравствует король!
Депутаты покрыли речь одобрительными возгласами.
Председатель нагнулся к принцу и, пошептавшись с ним, позвонил.
– Его величеству угодно поблагодарить депутатов за проявленную ими государственную мудрость. Прощу встать!
Принц Максимилиан показался на трибуне и, облокотившись, несколько секунд мутно разглядывал стоящих, взмахнул рукой и сказал, трудно ворочая языком:
– Ч-черт возьми! Ка-акие паскудные образины!
16. Женщина у трона
В ночь переворота все увеселительные заведения Порто-Бланко были закрыты приказом временной
