лице. – Скажи ему!»
– А что ты хотел сказать словами «она меня хочет»?
– Она хочет на мне жениться, неужели не понятно?
– А чего бы тебе не ответить «да»?
– Это что, допрос? Детектор лжи у тебя с собой?
– Уже включен. Мне ты солгать не сможешь!
– Это еще почему?
– Потому что мы друзья. – Я перевел дух и продолжил: – Боишься, если перейдешь улицу, она затащит тебя домой и заставит на себе жениться?
– С нее станется, с этой дуры несчастной!
– Нет, это ты дурак несчастный!
Сонни вытер глаза тыльной стороной ладони.
– А я-то привык считать тебя своим другом…
– Я и есть твой друг!
– Если я перейду на ту сторону, ты меня больше не увидишь. И команды никакой у вас уже не будет.
– Да пропади она пропадом! Иди!
– Слишком поздно! – Сонни подался назад, не отводя от нее взгляда. – Тону. Нет! Третий раз погрузился.
– Ничего подобного.
– К тому же если я женюсь на ней, она замерзнет. Я уже много лет не могу согреться.
– Хочешь, я поговорю с ней сам?
– Вот псих, тебе-то это зачем?
– А затем, что мне на тебя не наплевать. Мне не нравится, как ты сейчас живешь!
– Тогда почему ты водишь со мной компанию?
– От нечего делать. Но долго это все равно не продлится. Через год я уеду.
– Собираешься заделаться знаменитым писателем?
– Что-нибудь в этом роде.
Я поймал на себе его оценивающий взгляд.
– Ах ты, сукин сын! Думаю, так оно и будет.
– Тогда идем! Я пойду вместе с тобой!
– Слепец ведет слепого? Почему ты всегда оказываешься прав?
– Не знаю. Я пытаюсь оставаться искренним и только…
– Ты веришь этой дряни?
– Разве можно жить, никому не веря?
– Ну, так иди же к ней сам! Отведи ее домой! Я уже слишком стар для нее, и для тебя то же, и для всех остальных.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать шесть.
– Это не старость.
– Старость, если ты – это я и в твоей биографии – тысяча мужчин. Поживу еще годика четыре, и хватит.
– Тебе будет всего тридцать!
– Очнись! Кому нужны тридцатилетние гномики?
– Но что же с тобой произойдет через четыре года?
Сонни замер и, глядя куда-то в сторону, холодно ответил:
– Ненавижу, когда мне задают такие вопросы!
– Я спрашиваю тебя как друг!
– Дай-ка я на тебя посмотрю повнимательнее… Да, ты действительно считаешь себя моим другом… – Он отвернулся. – Когда мне стукнет тридцать, тройка и нолик, я куплю крысиного яда…
– Нет!
– Или пистолет. Впрочем, быть может, я прибегну к дефенестрации. Интересное слово, правда? А знаешь, что оно означает? Дефенестрация – это прыжок из окна!
– Но почему ты так решил?
– Глупый мальчик! Таким, как я, после тридцати лет нечего делать в этой жизни! Все. Финиш. Помнишь песенку: «Кому ты нужен, старый и седой»?
– Тридцать лет – это вовсе не старость!
– Тебе это бабушка сказала? В тридцать лет человеку приходится платить по счетам. За все, что раньше ты получал за так, теперь нужно лезть в кошелек. И будь я проклят, если я стану расплачиваться за то, что принадлежит мне по божественному праву.
– Бьюсь об заклад, точно так же ты говорил и в пять лет.
– Да, таким уж говорливым я уродился. И чтоб остановить меня, существует только один путь. В окошко.
– Но у тебя еще вся жизнь впереди!
– Это у тебя, дружок. А вот у той девицы за роялем в баре, поющей блюз, уже нет. Что до меня, то на всем моем теле не найдешь и дюйма, на котором не было бы отпечатков пальцев из фебеэровских досье на хулиганов, жуликов и опасных психопатов!
– Я тебе не верю!
– Глупый, наивный мальчик! – сказал он с грустной усмешкой. – Тебя когда-нибудь целовали мужчины?
– Нет.
– Я бы тебя поцеловал, но не стану…
Я вновь посмотрел на женщину в черном плаще.
– И давно ты ее знаешь?
– Еще с института. Она была одним из моих преподавателей…
– Ах, так!
– Только не надо ахать! Я был ее любимчиком. Она пророчила мне блестящую будущность… Я же брожу вечерами по центральным улочкам в компании юных бездельников…
– Но разве ты пытался хоть что-нибудь изменить?
– Оставь меня в покое!
– Пытался или нет?
– Что я должен был для этого сделать? Стать актером, писателем, художником или танцовщиком?
– Ты мог стать кем угодно!
– То же самое говорила мне и она. Меня же в ту пору привлекали только дикие вечеринки где- нибудь в Малибу или в Лагуне. А она, похоже, все еще на что-то надеется. Стоит как побитая дворняжка.
– Зря ты о ней так.
– Ты думаешь? Подожди меня здесь.
Я видел через окно бара, как он заказал еще один «Дюбонне» и позвонил куда-то по телефону. Вернувшись назад, он сказал с усмешкой:
– Только что беседовал с Лоренцо Медичи. Слышал что-нибудь о Медичи?
– Они жили, кажется, в Венеции, да?[55] Основали там первую банковскую компанию. Друзья Боттиччели и враги Савонаролы, так?
– Извини, что спросил. Я говорил с их прапраправнуком, который предлагал мне пожить в сентябре в его манхэттенском пентхаусе. Секретарская работа. Ведение домашнего хозяйства. Четверг – выходной. Уикенды на Файер-Айленде.
– Ну и как, ты примешь это предложение?
– Там она меня точно не достанет. Идем!
