Впрочем, откуда девочке знать? Это ее первые роды, а к женским сплетням и пересудам Моргейна никогда не прислушивалась, так что с какой бы стати ей разбираться в приметах и признаках? Похоже, ее сегодня весь день одолевали первые боли. Моргауза позвала Бет и приказала:
– Отведи герцогиню Корнуольскую в женский покой и кликни Меган и Бранвен. И распусти ей волосы: ни на ней самой, ни на ее одежде не должно остаться никаких узлов и завязок. – И, поглаживая волосы Моргейны, добавила:
– Что бы мне понять это раньше, когда я тебе косу заплетала… я сейчас тоже приду и посижу с тобой, моя Моргейна.
Моргейна, тяжело опираясь на руку прислужницы, побрела прочь. Королева проводила ее взглядом.
– Пойду побуду с ней, – сказала она мужу. – Это ее первые роды; бедная девочка испугается не на шутку.
– К чему такая спешка? – лениво возразил Лот. – Раз роды первые, стало быть, схватки продлятся всю ночь; успеешь еще подержать ее за руку. – Он благодушно улыбнулся жене. – Скора ты впускать в мир Гавейнова соперника!
– Что ты имеешь в виду? – понизив голос, переспросила Моргауза.
– Да всего лишь то, что Артур и Моргейна родились от одной матери, и ее сын ближе к трону, чем наш.
– Артур молод, – холодно отрезала Моргауза, – он еще дюжиной сыновей обзаведется, ты и глазом моргнуть не успеешь. С чего ты взял, что ему так уж необходим наследник?
– Судьба обманчива, – пожал плечами Лот. – В бою Артур неуязвим – не сомневаюсь, что Владычица Озера и тут руку приложила, чтоб ей пусто было, – а Гавейн беззаветно предан своему королю. Но может случиться и так, что удача от Артура отвернется, и ежели такой день и впрямь настанет, хотелось бы мне быть уверенным, что ближе всех к трону стоит наш Гавейн. Моргауза, подумай хорошенько; с младенцами никогда не знаешь наверняка, выживет он или нет. Пожалуй, тебе стоило бы помолиться Богине, чтобы новорожденный герцог Корнуольский так и не вдохнул ни разу.
– По-твоему, я могу так поступить с Моргейной? Она мне все равно что дочь!
Лот ласково ущипнул жену за подбородок.
– Ты, Моргауза, – любящая мать, и я тому весьма рад. Но очень сомневаюсь, что Моргейне так уж хочется качать на руках младенца. Сдается мне, я слышал, как она жалела о том, что не изгнала плод из чрева…
– Она больна и измучена, – гневно возразила Моргауза. – Думаешь, я не говорила того же, устав таскать неподъемный живот? Да любая женщина твердит то же самое в последние несколько месяцев перед родами!
– И все-таки, если ребенок Моргейны родится мертвым, не думаю, что она станет сильно о том сокрушаться. Да и тебе горевать будет не о чем, вот я к чему веду.
– Она добра к нашему Гарету: мастерит ему игрушки, кукол всяких, сказки рассказывает, – защищала племянницу Моргауза. – Я уверена, что и своему ребенку она станет хорошей матерью.
– Однако ж не в наших интересах и не в интересах нашего сына допустить, чтобы Моргейна видела в своем ребенке Артурова наследника. – Лот обнял жену за талию. – Послушай, радость моя, у нас с тобой четверо сыновей; вот вырастут они – и, того гляди, передерутся: Лотиан – королевство небольшое, в конце-то концов! Но если Гавейн станет Верховным королем, для них всех владения найдутся, и в избытке!
Моргауза медленно кивнула. Лот Артура терпеть не мог, точно так же, как встарь – Утера; но она понятия не имела, что муж ее настолько жесток.
– Ты просишь меня убить новорожденного?
– Моргейна – наша родственница и гостья, – возразил Лот, – и это – священно. Я не решился бы навлечь на себя проклятие, пролив родную кровь. Я всего лишь сказал, что жизнь новорожденных и так висит на волоске, тем паче если не позаботиться о них должным образом, а если роды у Моргейны будут тяжелые, может, оно и к лучшему, если на младенца времени ни у кого не найдется.
Сжав зубы, Моргауза отвернулась от мужа.
– Мне нужно пойти к племяннице.
Лот улыбнулся ей вслед:
– Хорошенько обдумай, что я сказал, жена моя.
Внизу, в небольшом покое, для женщин уже растопили очаг, над огнем побулькивал котелок с овсянкой, ибо ночь ожидалась долгая. На пол постелили свежей соломы. Моргауза, как все счастливые матери, уже позабыла об ужасах родов, но теперь при виде соломы стиснула зубы и задрожала. Моргейну переодели в свободную рубаху; распущенные волосы рассыпались по спине; опираясь на плечо Меган, она расхаживала по комнате туда-сюда. Во всем этом ощущалось нечто от праздника; воистину, в глазах прочих женщин так оно и было. Моргауза поспешила к племяннице и взяла ее под руку.
– Ну же, походи немного со мной, а Меган пока приготовит свивальники для твоего дитяти, – предложила она. Моргейна подняла взгляд: смотрела она точно дикий зверек, что, запутавшись в силках, безропотно ждет, чтобы рука охотника перерезала ему горло.
– Тетя, это надолго?
– Ну, полно, полно, незачем опережать события, – ласково проговорила Моргауза. – Если хочешь, думай, что схватки у тебя длятся уже почти что целый день, так что теперь дело пойдет быстрее. – Но про себя подумала:
Тяжко ей придется; она такая крохотная, и ребенок у нее нежеланный; верно, впереди у нее – долгая, мучительная ночь…»
Но тут Моргауза вспомнила, что гостья обладает Зрением, так что лгать ей бесполезно. Она потрепала
