к поединку с Броной. Он ошибся. Хотя Джерле Шаннара и был предупрежден, что ему откроется истина о себе самом, он не был готов к тому, что увидел. В самом деле, вряд ли кто-либо мог бы подготовиться к такому испытанию заранее. Слишком много стен мы строим, чтобы не быть совершенно честными с собой. И я не думаю, что он всерьез верил словам Бремена о том, что случится, когда он возьмет в руки Меч. Джерле Шаннара был королем— воином, привычки и жизненный опыт подсказывали ему, что на Меч следует полагаться как на физическое оружие, несмотря даже на то, что Бремен говорил ему, что в таком качестве Меч бессилен. Когда он вышел на бой с Повелителем Колдунов и Меч подействовал на него точно так, как предсказывал Бремен, он запаниковал. Его физическая сила, солдатская доблесть, боевой опыт — все оказалось бесполезным и никчемным. Этого он не мог принять. В результате Повелитель Колдунов легко скрылся с поля битвы.
Шеа не выглядел убежденным.
— Со мной все могло быть иначе.
Но друид, казалось, не слышал его.
— Я рассчитывал, что буду рядом с тобой, когда ты отыщешь Меч Шаннары, и когда тайна талисмана открылась бы тебе, я сумел бы объяснить, чем страшно это оружие для Повелителя Колдунов. Но в Зубах Дракона мы потеряли тебя, и только потом я понял, что ты нашел Меч и отправился на Север без меня. Я поспешил вслед, но все равно едва не опоздал. Я ощутил твое смятение, когда ты раскрыл тайну Меча, и знал, что Повелитель Колдунов также ощутит его. Но я был слишком далеко, чтобы успеть к тебе на помощь. Я попробовал обратиться к тебе
— заговорить с твоим сознанием. Я не успел даже объяснить тебе, что надо делать; Повелитель Колдунов помешал мне. Несколько слов, и все.
Он смолк, словно погружаясь в транс; его мрачный взгляд пронизывал воздух между ними.
— Но ты раскрыл тайну своими силами, Шеа — и выжил.
Юноша отвел взгляд, внезапно вспомнив, что хотя он и спасся, все остальные, кто отправился с ним в Королевство Черепа, мертвы.
— Все могло быть иначе, — упрямо повторил он.
Алланон не сказал ничего. У его ног медленно превращался в багровые угли догорающий костер; вокруг них смыкалась ночь. Шеа взял миску с остывшим супом и быстро доел его, чувствуя, как по телу вновь растекается сонливость. Он уже начал клевать носом, когда Алланон неожиданно шевельнулся во мраке, встал и подошел к нему.
— Ты думаешь, я поступил неверно, не рассказав тебе о тайне Меча?
— тихо проговорил он. Это было скорее утверждение, чем вопрос. — Возможно, ты и прав. Возможно, для всех нас было бы лучше, если бы я все открыл тебе с самого начала.
Шеа посмотрел на него. Худое лицо друида казалось маской из темных провалов и прямых углов, скрывающей некую вечную тайну.
— Нет, вы были правы, — медленно ответил юноша. — Я не знаю, смог бы я вынести правду.
Алланон чуть наклонил голову набок, словно обдумывая такую возможность.
— Мне следовало больше верить в тебя, Шеа. Но я боялся. — Он помолчал, увидев, что на лице юноши отразились следы сомнения. — Ты мне не веришь, но это правда. Для тебя, да и для всех остальных, я всегда был кем-то большим, чем человек. Это было необходимо, иначе вы не согласились бы играть назначенные мной роли. Но друиды — тоже люди, Шеа. И еще ты кое о чем забыл. До того, как стать Повелителем Колдунов, Брона тоже был друидом. Поэтому все друиды должны нести ответственность за его деяния, по крайней мере, в какой-то степени. Это мы позволили ему стать Повелителем Колдунов. Это наше учение предоставило ему такую возможность; это наша последующая изоляция от всего мира позволила ему совершенствовать свое мастерство. Вся человеческая раса могла погибнуть или обратиться в рабство, и вина лежала бы на нас. Дважды получали друиды возможность уничтожить его — и дважды теряли ее. Я остался последним из всех, и если бы я тоже не выполнил свою задачу, то на земле не осталось бы никого, кто защитил бы расы от этого чудовищного зла. Да, я боялся. Одна маленькая ошибка, и Брона навеки остался бы безнаказанным.
Голос друида упал до шепота, и на миг он опустил глаза.
— Ты должен знать еще одно. Бремен был не просто одним из моих предков. Он был моим отцом.
— Вашим отцом! — Весь сон моментально слетел с Шеа. — Но это же невоз‡ Он смолк, не в силах завершить фразу. Алланон слабо улыбнулся.
— Наверняка были такие моменты, когда тебе казалось, что я намного старше, чем может быть любой человек, наверняка они были. Вскоре после Первой Войны Рас друиды открыли секрет долголетия. Но долголетие требует свою цену — цену, которую Брона отказался платить. От человека требуется неукоснительно соблюдать множество правил, Шеа. Это не дар небес. А за время бодрствования у нас нарастает своего рода долг, который необходимо оплатить особым сном, останавливающим старение. Путь к истинному долголетию сложен, и некоторые его шаги очень‡ неприятны. И каждый из них труден. Брона искал другой путь, отличный от того, по которому пошли друиды, ибо не желал платить столь великую цену, приносить подобные жертвы; в итоге он нашел только обман.
На долгие минуты друид, казалось, погрузился в размышления, затем продолжил.
— Бремен был моим отцом. У него был в свое время шанс покончить с угрозой Повелителя Колдунов, но он допустил слишком много ошибок, и Брона избег смерти. Ответственность за это лежит на моем отце — и если бы Повелителю Колдунов удалось задуманное, вина также пала бы на моего отца. Я жил с этим страхом, пока он не перерос в навязчивую идею. Я поклялся не повторить его ошибок. Боюсь, Шеа, что я никогда по-настоящему не верил в тебя. Я боялся, что ты слишком слаб, чтобы совершить то, что необходимо, и скрывал истину ради своего спокойствия. Во многом я был к тебе несправедлив. Но ты был моим последним шансом исправить грехи моего отца, очиститься от чувства ответственности за его деяния и навеки искупить вину друидов, позволивших Броне появиться на свет.
Он помедлил и прямо взглянул юноше в глаза. — Я ошибался, Шеа. Ты оказался лучше, чем я смел подумать.
Шеа улыбнулся и медленно покачал головой.
— Нет, Алланон. Вы же сами так часто говорили мне о запоздалой предусмотрительности. Так прислушайтесь к своим же словам.
В темноте друид задумчиво улыбнулся ему в ответ.
— Хотел бы я‡ хотел бы я, чтобы у нас было больше времени, Шеа Омсфорд. Времени, чтобы получше узнать друг друга. Но на мне лежит долг, который надо выплатить‡ слишком скоро‡ Он смолк, с грустью склонив в тень свое худое лицо. Озадаченный, юноша немного подождал, думая, что тот вскоре продолжит свою речь. Друид молчал.
— Значит, утром. — Шеа устало потянулся и зарылся в тяжелый плащ. Горячий суп и пламя костра согрели его и постепенно клонили в сон. — Нас ждет долгий путь обратно на Юг.
Алланон долго собирался с мыслями.
— Твои друзья уже близко, они ищут тебя, — наконец проговорил он. — Когда они найдут тебя, ты передашь им все то, что я тебе рассказал.
Шеа слушал его краем уха, погруженный в мечты о Тенистом Доле и возвращении домой.
— У вас это получится лучше, — сонно отозвался он.
Вновь настала долгая тишина. Наконец он услышал, как Алланон шевельнулся в темноте, и послышался его странно далекий голос.
— Вероятно, я не смогу, Шеа. Я очень устал — я изнурен физически. Какое-то время я должен‡ спать.
— До завтра, — пробормотал Шеа. — Доброй ночи.
Голос друида превратился в шепот.
— До свидания, мой юный друг. До свидания, Шеа.
Но юноша уже спал.
Ощутив на лице тепло утреннего солнца, Шеа моментально проснулся. До него доносился стук копыт и сапог; он открыл глаза и обнаружил, что вокруг него собрались стройные, худощавые люди, одетые в зеленые костюмы. Его рука машинально коснулась Меча Шаннары, и он с трудом сел, болезненно щурясь, чтобы разглядеть их лица. Это были эльфы. От группы отделился высокий эльф с жесткими
