— Когда ты приложишь усилия для честного дела, я повешусь, — проворчал Флик, вяло протирая заспанные глаза. Он бросил взгляд на улыбающегося Шеа и приветственно улыбнулся ему.
— Но все-таки, где мы? — с любопытством спросил Шеа, с трудом садясь на постели. Слабость еще не покинула его. — Сколько я пролежал без сознания?
Менион присел на край постели и пересказал ему все, что случилось с отрядом после сражения в долине. Он рассказал о походе к Нефритовому перевалу, о собравшихся там карликах, о плане, позволившем им пройти перевал, и о том, что случилось потом. Когда рассказ дошел до самоотверженного поступка Генделя, горец немного помедлил. Услышав об ужасной смерти, постигшей отважного гнома от рук разъяренных карликов, юноши пришли в смятение. Менион быстро продолжил свой рассказ, упомянув о дальнейшем пути через Анар и встрече с Алланоном и странным племенем сторов, вылечивших их и доставивших сюда.
— Эта земля называется Сторлок, — заявил он под конец. — Здесь обитают карлики, посвятившие свою жизнь врачеванию ран и болезней. То, что они умеют, зачастую кажется совершенно невероятным. Они умеют готовить мазь, которая за двенадцать часов совершенно заживляет открытые раны. Я сам видел, как исцелилась рана на груди Даэля.
Шеа изумленно покачал головой и хотел уже расспросить его поподробнее, когда дверь распахнулась снова и вошел Алланон. В первый раз за всю свою жизнь Шеа увидел темного скитальца по— настоящему счастливым и заметил на его мрачном лице улыбку искреннего облегчения. Он быстро подошел к ним и довольно кивнул.
— Очень рад, что вы оба уже оправились от хвори. Я всерьез боялся за вас, но похоже, что сторы потрудились на славу. Не чувствуете ли вы в себе сил, чтобы подняться с постели и немного походить, или даже поесть?
Шеа вопросительно взглянул на Флика, затем оба они кивнули.
— Очень хорошо; тогда прогуляйтесь с Менионом, испробуйте свои силы, — предложил историк. — Вам необходимо быстрее поправляться — скоро мы отправимся в новый путь.
Без дальнейших объяснений он вышел в ту же дверь и бесшумно прикрыл ее за собой. Они смотрели ему вслед, недоумевая, как он может в беседе с ними сохранять этот холодный вежливый тон. Менион пожал плечами и предложил принести их охотничью одежду, выстиранную и чистую. Он вышел и вскоре вернулся с их одеждой, и тогда юноши, преодолевая слабость, поднялись на ноги и оделись, слушая рассказы Мениона о сторах. Он объяснил, что вначале не доверял им, как и любым другим карликам, но стоило ему увидеть, как они заботятся о больных, как все его страхи рассеялись. Остальные путники проспали все утро, а сейчас бродили по деревне, наслаждаясь краткой передышкой на пути в Паранор.
Вскоре они втроем покинули комнату, зашли в дом, где находился общий обеденный зал, и получили там обильный горячий обед, утоливший их изрядный голод. Даже еще не до конца поправившись, юноши здесь управились с несколькими добрыми добавками подряд. После еды Менион повел их по деревенским улицам, где они вскоре встретили Дарина и Даэля, восстановивших утраченные силы и радостно приветствовавших выздоравливающих юношей. По предложению Мениона они впятером направились к южной околице деревни, чтобы полюбоваться чудесным Голубым прудом, о котором этим утром рассказали горцу сторы. Через несколько минут они подошли к маленькому пруду и присели на его берегу под огромной плакучей ивой, в молчании глядя на спокойную голубую воду. Менион рассказал, что для многих своих мазей и бальзамов сторы берут воду из этого пруда, потому что в ней содержатся целебные соли, не встречающиеся больше нигде во всем мире. Шеа попробовал воду из пруда на вкус и счел ее не похожей ни на какую другую, но нисколько не неприятной. Все остальные тоже выпили по глотку этой воды и выразили свое одобрение. Голубой пруд выглядел так спокойно и уютно, что на минуту они совершенно забыли о своем опасном путешествии, вспоминая дом и близких людей, с которыми расстались.
— Этот пруд напоминает мне о Белеале, моем родном городе Запада, — задумчиво улыбнулся Дарин, окунув палец в воду и чертя на ней какие-то невидимые знаки. — Здесь на душе так же покойно.
— Мы вернемся домой прежде, чем ты успеешь глазом моргнуть, — заявил Даэль и с ребяческим нетерпением добавил:
— И я женюсь на Линлисс, и у нас будет много детей.
— Выбрось это из головы, — резко заявил Менион. — В одиночку жизнь неизмеримо прекраснее.
— Ты не видел ее, Менион, — восторженно продолжал свое Даэль. — Такой девушки ты не видел в жизни — такой нежной, доброй, прекрасной, как этот чистый пруд.
Менион с деланным отчаянием покачал головой и легко хлопнул юного эльфа по плечу, понимающе улыбнувшись его чувствам к эльфийской девушке. Несколько минут, не нарушая тишины, они со смешанными чувствами глядели на голубые воды пруда сторов. Затем Шеа вопросительно повернулся к друзьям.
— Как вы думаете, мы правильно поступаем? Я хочу сказать, с этим походом и всем прочим. Вы думаете, это все разумно?
— Смешно слышать от тебя такое, Шеа, — задумчиво заметил Дарин. — Как я понимаю, ты пожертвовал большим, чем все мы, когда согласился идти с нами. Собственно, без тебя весь поход не имел бы смысла. Ты считаешь, дело того не стоит?
Шеа погрузился в раздумья, а они молча смотрели на него.
— Не очень-то честно его об этом спрашивать, — попробовал защитить брата Флик.
— Все верно, — грустно перебил его Шеа. — Все вокруг рискуют жизнью ради меня, и я же первым начинаю сомневаться, разумно ли мы поступаем. Но я никак не могу ответить себе на свой же вопрос, потому что не до конца понимаю происходящее. Не думаю, что нам рассказали все, что можно было бы рассказать.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — согласился Менион. — Алланон умалчивает о какой-то части или цели нашего похода. С Мечом Шаннары связано больше, чем известно нам.
— А кто-нибудь вообще видел этот Меч? — вдруг спросил Даэль. Все отрицательно покачали головами. — Может быть, никакого Меча и нет.
— Я все же думаю, что Меч наверняка существует, — быстро заявил Дарин. — Но что мы будет с ним делать, когда найдем его? Что Шеа может противопоставить силе Повелителя Колдунов, даже владея Мечом Шаннары?
— Думаю, нам стоит доверять Алланону; в свое время он ответит на этот вопрос, — раздался новый голос.
Этот голос донесся из-за их спин, и они резко обернулись и облегченно вздохнули, увидев перед собой Балинора. Глядя, как принц Каллахорна подходит к пруду, Шеа подумал про себя, почему все они до сих пор чувствуют непонятный страх перед Алланоном. Северянин приветливо улыбнулся Шеа с Фликом и присел рядом.
— Ну что ж, похоже, усилия, приложенные нами на Нефритовом перевале, оказались не напрасны. Рад видеть, что с вами все в порядке.
— Мне жаль Генделя. — Слова показались Шеа нелепыми. — Я знаю, он был твоим близким другом.
— Это был рассчитанный риск, которого требовало положение, — мягко ответил Балинор. — Он знал, что делает и чем рискует. Он сделал это ради нас всех.
— Что же теперь? — помолчав немного, спросил Флик.
— Мы ждем, пока Алланон выберет маршрут для последней части пути, — ответил Балинор. — Кстати, я совершенно искренне посоветовал вам всем доверять ему. Он мудр и мягко сердечен, хотя временами кажется совсем иным. Он говорит нам то, что мы, по его мнению, должны знать, но поверьте мне, ему приходится тяжелее, чем всем нам. Не спешите осуждать его.
— Ты знаешь, что он что-то от нас скрывает, — напрямик заявил Менион.
— Я уверен, что он рассказал лишь часть всей истории. — Балинор кивнул. — Но ведь именно он первым увидел опасность, грозящую Четырем землям. Мы многим ему обязаны, и могли бы по крайней мере немного ему доверять.
Они медленно кивнули, соглашаясь с ним скорее из уважения, которое питали к северянину, чем из-за убедительности его слов. В особенной степени это относилось к Мениону, в первую очередь ценившему в Балиноре безграничную отвагу и считавшему его истинным лидером их отряда. Больше они не обсуждали
