Панамон Крил бросил быстрый взгляд через плечо, чтобы проверить, собирается ли юноша уходить, и когда он увидел, что Шеа не сделал ни единого шага, на его красивом лице возникло выражение легкого удивления.
— Чего ты ждешь?
Шеа медленно покачал головой, потому что сам не был уверен, чего же он ждет. Вор еще секунду смотрел на него, а затем с быстрой улыбкой махнул рукой.
— Давай перекусим, Шеа, — предложил он. — По крайней мере, перед путешествием на Юг тебе невредно будет поесть.
Пятнадцать минут спустя все трое сидели перед небольшим костром, наблюдая, как на коптящем пламени жарятся куски мяса. Немой Кельцет молча сидел на корточках рядом с юношей, не сводя своих глазок с соблазнительно пахнущего мяса, по-детски сложив на животе громадные лапы. Шеа боролся с необъяснимым стремлением протянуть руку и коснуться странного существа, потрогать его грубую шероховатую шкуру. Даже на таком близком расстоянии лицо тролля выглядело поразительно спокойным. Пока жарилось мясо, он ни разу не шевельнулся, сидя совершенно неподвижно, подобно скале, пережившей века и эпохи. Панамон Крил краем глаза заметил, что Шеа беспокойно наблюдает за огромным созданием. Он широко улыбнулся и протянул руку, хлопнув удивленного юношу по плечу.
— Он не кусается, пока его кормят! Я все время твержу тебе одно и то же, а ты не слушаешь. Ах, юность — свобода, фантазии и никакого внимания к словам старших. Кельцет такой же, как мы с тобой, только больше и спокойнее, а в моей работе нужен как раз такой напарник. Он делает свое дело лучше, чем любой человек из тех, с кем я работал, а я успел поработать с бессчетной уймой людей, должен тебе сказать‡
— Я полагаю, он слушается тебя? — коротко спросил Шеа.
— Разумеется, слушается, — быстро ответил тот; затем фигура в алом придвинулась к бледному лицу юноши, и железный шип выразительно поднялся вверх. — Но не пойми меня неправильно, парень, потому что я вовсе не хочу сказать, что он в какой-то мере животное. Когда нужно, он сам умеет думать за себя. Но я стал его другом, когда никто другой даже не смотрел в его сторону — никто! Я еще не видел никого сильнее, чем он. Он может раздавить человека и даже не заметить. Но знаешь что? Я победил его, и теперь он идет туда, куда иду я!
Панамон помолчал, наблюдая за реакцией Шеа, и когда на лице юноши появилось удивленное и недоверчивое выражение, его глаза весело округлились. Он расхохотался и с размаху хлопнул себя по колену, наслаждаясь произведенным эффектом.
— Я победил его дружбой, а не силой! Я относился к нему как к человеку, обращался как с равным, и за эту дешевую цену я приобрел его верность. Ха, а ты-то удивился!
Все еще посмеиваясь над собственной нехитрой шуткой, вор снял с огня нанизанное на палку жареное мясо и протянул немому троллю, который снял с палки несколько кусков и принялся жадно жевать. Шеа тоже начал медленно есть и вдруг понял, что умирает от голода. Он даже не помнил, когда в последний раз ел, и теперь яростно вонзил зубы в аппетитный кусок мяса. Панамон Крил изумленно покачал головой и, прежде чем взять мяса самому, предложил юноше второй кусок. Несколько минут прошло в молчании, и наконец Шеа осмелился вновь начать расспрашивать своих спутников.
— Что заставило вас стать‡ ворами? — осторожно спросил он.
Панамон Крил бросил на него быстрый взгляд, удивленно приподняв брови.
— Какая тебе разница, что заставило нас? Или ты собираешься описывать нашу историю в романе? — Он замолчал и заставил себя успокоиться, и вскоре весело улыбался собственной раздражительности. — В этом нет секрета, Шеа. Мне никогда не удавалось честно заработать себе на жизнь; из меня вышел бы скверный работник. Я рос вольным парнем, любил приключения, любил путешествовать — и ненавидел работать. Затем я лишился руки, и с тех пор мне стало совсем уж невозможно найти себе работу, которая позволяла бы безбедно жить и иметь все, что мне хочется. Тогда я жил в самых дальних землях Юга, в Тальхане. У меня начались неприятности, и скоро их стало чертовски много. И тогда я отправился бродить по всем Четырем землям, живя грабежом и воровством. Самое смешное в том, что у меня вдруг оказался удивительный талант к подобным делам. Я просто наслаждался такой жизнью! Вот так я и живу, может быть, не очень богато, зато юность моя прошла счастливо — да и зрелые годы тоже.
— А ты никогда не думал вернуться? — настаивал Шеа, не в силах поверить, что тот говорит с ним откровенно. — Ты никогда не думал о доме и?..
— Ради бога, не надо сантиментов, парень! — расхохотался вор. — Если ты станешь беседовать со мной в таком тоне, я расплачусь, буду ползать на своих старых больных коленях и просить прощения!
Его охватил такой приступ хриплого смеха, что даже безмолвный тролль на миг оторвался от еды и задумчиво посмотрел на него. Шеа почувствовал, как на его лице загорается яркий румянец негодования, и вновь принялся за еду, яростно терзая зубами мясо. Вскоре хохот превратился в тихие смешки, и вор начал потрясенно качать головой, пытаясь проглотить кусок пищи. Затем, обойдясь без дальнейших напоминаний, он тихим голосом продолжил свой рассказ.
— Хочу сразу предупредить, у Кельцета жизнь сложилась совсем иначе. У меня не было никаких причин становиться бродягой, а у него — все. Он немой от рождения, а тролли не любят неполноценных младенцев. Для них, как мне кажется, это в своем роде шутки. Они всячески издевались над ним, гоняли, били, когда их раздражало что-то такое, на чем они не могли выместить свою злобу. Над ним все время смеялись, но он никому не мстил, потому что для него это были единственные товарищи на свете. Потом он вырос и стал таким сильным, что все начали его бояться. А однажды ночью они собрались избить его, всерьез избить, чтобы он ушел прочь из их племени или даже умер. Но все вышло совсем не так, как они ожидали. Они зашли с ним слишком далеко, и он потерял самообладание, убил троих и много покалечил. За это его изгнали из деревни, а у тролля не может быть дома без родного племени, или как они это называют. Так что он бродил по горам, пока не встретил меня.
Он слабо улыбнулся и взглянул на широкое спокойное лицо тролля, сосредоточенно склоненное над остатками мяса.
— Он, конечно, знает, чем мы занимается, и я думаю, понимает, что это не честное ремесло. Но он как ребенок, с которым плохо обращались; он не испытывает уважения к людям, ведь никто из них не делал ему добра. Кроме того, мы бродим по этим землям, где обитают только карлики и гномы — природные враги троллей. Мы держимся подальше от внутренних земель Севера и редко отклоняемся к югу. Мы знаем меру.
Он вновь принялся за свой кусок мяса, задумчиво двигая челюстями и глядя на тускнеющие уголья костра, шевеля их носком кожаного ботинка, отчего к небу взлетали маленькие фонтаны искр, падающих в золу. Шеа молча занялся своей едой, обдумывая, как можно попробовать вернуть себе Эльфийские камни, недоумевая, где сейчас находятся его товарищи. Через пару минут с мясом было покончено, и вор в алой одежде резко встал, быстрым взмахом ботинка разбросав уголья костра. Массивный скальный тролль медленно поднялся вслед за ним и молча встал, ожидая следующих действий своего друга; его громадная фигура нависала над Шеа как скала. Наконец встал и юноша, глядя, как Панамон Крил подбирает мелкие безделушки и оружие, складывает их в мешок и протягивает его Кельцету. Затем он повернулся к Шеа и коротко кивнул.
— Интересно было с тобой познакомиться, Шеа, желаю тебе удачи. Глядя на маленькие камешки в этом мешочке, я буду вспоминать тебя. Жаль, что так вышло, что тебе пришлось с ними расстаться, но по крайней мере ты спас свою жизнь — вернее, я ее спас. Смотри на это как на плату за мои услуги. Так тебе легче будет смириться с потерей. Но тебе стоит отправляться в путь, если ты намерен в ближайшие дни добраться до земель Юга. К юго-западу отсюда лежит город Варфлит, там ты найдешь помощь. Только держись на открытой местности.
Он повернулся, махнул рукой Кельцету и сделал несколько размашистых шагов, а затем взглянул назад. Юноша не двинулся с места, словно окаменев, и не сводил взгляда с удаляющихся путников. Панамон Крил недовольно покачал головой и прошел еще несколько шагов, затем раздраженно остановился и обернулся. Он обнаружил, что Шеа все еще неподвижно стоит на прежнем месте.
— Что с тобой такое? — сердито осведомился он. — Только не надо глупых мыслей следить за нами и пытаться похитить камни! Этот поступок решительно испортит наши добрые отношения, потому что тогда я буду вынужден отрезать тебе уши — или поступить еще суровее! А теперь иди, убирайся отсюда!
— Ты не понимаешь, что значат эти камни! — в отчаянии воскликнул Шеа.
