— Может быть, чуть подальше? — предложила Рен.
Наконец они остановились. Стреса нашел укрытие в дуплистом стволе баньяна, который рухнул под бременем лет. Это был огромный ствол с отверстиями у основания и узкой щелью повыше. Заткнув наиболее крупные трещины, они расположились внутри гиганта так, что можно было наблюдать за внешней жизнью. Они оказались в надежном укрытии. В их деревянном гробу было темно, душно и сухо. Наступила ночь. Они прислушивались к ночным звукам — просыпались хищники в зарослях, отправляясь на охоту, вскрикивали пойманные жертвы, умирая в конвульсиях. Путники сидели, прижавшись спинами друг к другу. Стреса, выгнув спину, направил свои иголки к слабому источнику света. По очереди они становились в караул. Фаун свернулась на руках у Рен, затихнув, как неживая. Рен гладила маленькое доверчивое существо, поражаясь, как ему удалось выжить в этом страшном мире. В эти минуты она всем сердцем ненавидела Морровинд: как вор, он украл у нее все: жизнь бабушки и ее друзей, ее простодушный интерес к эльфам и их истории, любовь и привязанность, которые она испытала к Гавилану. Да и силу воли, то, что, казалось бы, она не утратит никогда. Последняя потеря беспокоила ее больше всего. С ней ушла уверенность в своем предназначении, вера в тот непреложный факт, что она, и только она сама, определяет свою судьбу.
Но произошло так много, и Морровинд, это прежде райское место, превращенное демонами в кошмар, отнял у нее все. Она попыталась представить жизнь за пределами острова, но не смогла. Она не решалась даже предположить, каким же будет спасение, — все так неопределенно, все зависит от воли случая и судьбы. Когда-то она полагала, что путешествие к Алланону и разговор с его тенью может послужить толчком к заманчивому приключению, — горькое воспоминание.
Уснув, она увидела сон, но тут же проснулась в липком поту — ее окружали стаи темных ужасных существ. Рен решила постоять в карауле, но ее мысли вновь устремились к Гавилану, припомнились подробности их встреч. Вот он дотрагивается до нее, целует… Она вновь ощутила тот восторг, который он возбуждал в ней случайным замечанием или беглым взглядом, и улыбнулась своим воспоминаниям. В нем ей многое нравилось, да, она страдала от того, что потеряла. Ей было жаль, что прежнего Гавилана уже не вернуть. А вдруг волшебная сила сделает то, на что не способна природа, — вернет прошлое? Эти глупые мысли мучили ее. Она ведь знала, что потеряла Гавилана. Он пал жертвой безумия Морровинда. Он убил Дала и украл жезл Рукха. Гавилана Элессдила, человека, к которому она так привязалась и который ей так нравился, больше не существовало.
С рассветом они встали, чтобы продолжить путешествие. От забот о завтраке путники были избавлены — не осталось ничего съестного. Воды могло хватить до следующего дня. За время перехода по Ин Джу они не раздобыли ничего, годящегося в пищу, — еще одна причина, чтобы поскорее выбраться из этого гиблого места.
В тот день их погоня закончилась, едва начавшись. Примерно через час пути следы Гавилана резко оборвались. Они достигли гребня ущелья, когда Стреса остановился, издав предупредительный свист. Внизу, между сломанными ветками и выдернутыми пучками травы — следами жестокой схватки — они увидели обрывки паутины вистерона.
Стреса спустился в овраг. Подняв морду, он долго принюхивался. Вернувшись, иглокот взглянул на Рен темными, блестящими глазами и прошипел:
— Ш-ш-ш. Вистерон поймал Гавилана.
Рен закрыла глаза, чтобы защититься от вида представшей ее взору ужасной картины.
— Давно?
— Ш-ш-ш. Нет. Часов шесть назад. Сеть поймала эльфийского принца и удерживала его до прихода вистерона. Р-р-р. Зверь унес его с собой.
— Куда, Стреса?
Кот насторожился.
— Думаю, в нору. Он устроил себе глубокое логовище в яме, в центре Ин Джу.
Она почувствовала, как на нее навалилась усталость.
— Жезл Рукха здесь?
Иглокот покачал головой:
— Исчез.
Если, конечно, Гавилан не бросил его по дороге. Но это вряд ли. Она вздрогнула, вспомнив свою короткую встречу с вистероном по дороге к Арборлону и то, что она почувствовала, когда он лишь прошел мимо.
«Бедный, глупый Гавилан».
Она посмотрела поочередно на каждого из спутников.
— Нам нужно вернуть жезл Рукха. Мы не можем покинуть остров без него.
— Да, сударыня Рен, — поддержал ее Трисс.
Гарт встал, его большие руки пришли в беспорядочное движение.
Стреса распустил свои иголки и поднял вверх мордочку с заостренным носиком.
— Р-р-р, Рен из рода эльфов, именно этого я и ждал от тебя. Ш-ш-ш. Но тебе придется… ш-ш-ш… воспользоваться волшебной силой эльфов, если мы хотим уцелеть. Иначе не одолеть вистерона.
— Знаю, — прошептала она, почувствовав, что с прошлой жизнью покончено.
— Ш-ш-ш. Не то чтобы это имело какое-то значение. Фр-р-р. Но вистерон…
— Стреса, — прервала она его мягко, — ты можешь не ходить.
Тишина повисла над зарослями. Иглокот вздохнул.
— Фр-р-р. До этого мы шли вместе, не так ли? Так молчи. Я иду с тобой.
ГЛАВА 25
В безмолвии бесконечно длящейся ночи Паранора в тусклом, неменяющемся сумрачном свете сидел Уолкер Бо, вперив взгляд в пространство. Он сделал все возможное, проанализировал все варианты решения — оставалось только проверить свои идеи на практике.
— Может быть, тебе нужно еще немного времени? — мягко спросил его Коглин.
Старик сидел напротив него, хрупкий и тощий, почти призрак. «Он едва виден», — в отчаянии подумал Уолкер. Седые растрепанные волосы разлетались как пылинки от его головы; одежда болталась на нем, точно белье на веревке, а глаза в темных глазницах тлели тусклым огнем. Коглин угасал, исчезал в прошлом, возвращался с Паранором туда, откуда его вызвали. Ибо Паранор не может оставаться в мире людей, если этого не захочет друид, и Уолкер Бо, выбранный временем и судьбой примерить темные одежды друидов, вынужден был надеть их.
Его взгляд остановился на Шепоточке. Болотный кот, свернувшийся калачиком у дальней стены комнаты для занятий, где они расположились, становился таким же бесплотным, как старик. Уолкер посмотрел на себя — он тоже исчезает, хотя и не так быстро. У него, кажется, еще есть выбор. Он волен уйти когда захочет, чего не могут сделать Коглин и Шепоточек, привязанные к Паранору навечно, если Уолкер не найдет способа вернуть Башню Мудрых в мир людей.
Странно, но он, кажется, нашел его. Хотя это испугало его так, что он засомневался, сумеет ли воспользоваться им.
Коглин сменил позу, гремя сухими костями.
— Если ты еще раз перечитаешь книги, то это не причинит тебе вреда, — посоветовал он. Уолкер иронично улыбнулся.
— Если я это сделаю, то от тебя вообще ничего не останется. И от Шепоточка не останется, и от крепости, а возможно, и от меня. Паранор исчезает, старик. Мы не можем закрывать глаза на это. Кроме того, я уже все прочитал и узнал все, что можно.
— Ты все еще веришь, что не ошибся, Уолкер?
Верит ли он? Уолкер не был ни в чем уверен, кроме того, что почти совсем ни в чем не уверен. Черный эльфийский камень был ужасающей загадкой. Стоило ошибиться — и погибнешь, как окаменевший Уль Бэк, пойманный в сети своей собственной магией, уничтоженный тем, во что больше всего верил. Уолкер Бо думал, что овладел волшебной силой эльфийского камня, но это стоило ему многого.
— Пожалуй, верю, — ответил он.
Он разжал пальцы — на ладони лежал Черный эльфийский камень. Гладкие тени, острые края — матовый камень, заключающий в себе невообразимую силу. Он вспомнил, как использовал камень, когда
