22
Когда Сэм увидел примерно тридцать женщин, выходящих из открытых ворот, он понял, что Джон решил исправить свою ошибку. Однако его все равно можно было обвинить в похищении, в преступлении гораздо более серьезном, чем убийство, в этом вывернутом наизнанку мире. Но если женщинам не было причинено вреда, то подобное обвинение будет трудно выдвинуть.
Он остановился, и ему показалось, что и сердце его сейчас остановится. Среди женщин была Гвиневра!
Лотар побежал к ней, выкрикивая ее имя. Она бросилась к нему навстречу, вытянув руки, и они обнялись.
После минуты страстных объятий и лобзаний она отпрянула от Лотара и подошла к Сэму. Он мысленно обругал себя, так как поблизости не было кого-либо другого, на ком можно было бы выместить злость. Если бы он дал ей понять, что желает ее, когда она всем своим видом показывала ему, что он может обладать ею, то она, возможно, не приняла бы ухаживаний фон Рихтгофена. Почему же он не взял ее? Почему он никак не может отвязаться от мысли о том, что Ливи в конце концов вернется к нему? В том же случае, если он возьмет себе другую женщину, Ливи настолько этим оскорбится, что больше никогда не захочет иметь с ним ничего общего.
Его рассуждения были нелогичны. Но что бы ни заявляли философы, главная польза от логики — оправдание эмоций.
Гвиневра поцеловала его, и ее слезы капнули ему на обнаженную грудь. Затем она отпрянула от него и вернулась к Лотару, оставив Сэма Клеменса решать задачу Джона Безземельного.
Он прошел в ворота. За ним тяжело шествовал Джо Миллер. Через мгновение к ним присоединился и фон Рихтгофен. Он чертыхался и бормотал по-немецки:
— Я убью его!
Сэм остановился.
— Уходите отсюда сейчас же! Я и сам достаточно разъярен, но еще могу владеть собой. Вы находитесь в логове льва, не забывайте этого! И если вы сейчас что-нибудь попытаетесь предпринять, он тут же прикажет убить вас, а потом заявит, что это было сделано в целях самообороны. Поймите, что он только этого и ждет. Возможно, он и затеял все это для того, чтобы организовать наше убийство.
— Но вы взяли с собой лишь Джо! — удивился немец.
— Я бы не сказал, что этого мало. Но если бы вы не были так заняты лобзанием с Гвиневрой, то, наверное, услышали бы мой приказ войскам начать штурм дворца и убить всех, кто там находится, если я не вернусь через пятнадцать минут.
Лотар удивленно посмотрел на Клеменса.
— Вы определенно стали гораздо агрессивнее.
— Чем больше у меня неприятностей и чем дальше отодвигается постройка Судна, тем решительнее я становлюсь, — кивнул Сэм.
Сэм не мог объяснить немцу, что он перенес на Джона весь свой гнев по поводу его связи с Гвиневрой, который и без того был столь велик, что будь на этой планете хоть немного справедливости, Джону давно бы уже надо было уползти, поджав хвост.
Он прошел внутрь самого большого дома за изгородью из высоких сосновых столбов и проскользнул мимо Шарки. Головорез попытался было преградить ему дорогу, но у Сэма за спиной раздался пещерный рев, исходивший от огромной волосатой фигуры Джо. Шарки тихо выругался и допустил оплошность, не сумев вовремя увернуться. Огромная с рыжими волосами нога откинула громилу весом в 280 фунтов, будто куклу.
— Я когда-нибудь прибью тебя! — прорычал Шарки по-английски.
Джо медленно повернул голову, будто это была башня броненосца, а ее орудием — огромный хобот его носа.
— Да? И ш какой армией ты шобираешься это шделать?
— Джо, ты стал слишком часто огрызаться по пустякам, — пробормотал Сэм. — И в этом, несомненно, чувствуется мое влияние.
— Я не такой уж и тупой, как шчитает меня большинштво людей, — сказал Джо.
Приступ гнева Сэма перешел в тихую ярость. Даже с таким телохранителем, как Джо, он не мог чувствовать себя в полной безопасности, но Сэм был уверен, что Джон не пойдет сейчас на конфликт с ним, так как, наверняка, он хочет завладеть кораблем.
Король сидел за большим круглым дубовым столом вместе с дюжиной своих молодчиков. У всех в руках были глиняные кружки. Здоровенный Зак стоял у него за спиной. Вся комната провоняла табаком и алкоголем. Глаза Джона были красными, правда, они у него всегда были такими. Свет еле пробивался в окна, так как прямые солнечные лучи не проходили сквозь сосновый частокол. Горело несколько факелов.
Сэм остановился, вынул сигару из коробочки в сумке, привязанной к поясу, и начал раскуривать ее. Его руки тряслись. Это раздражало его, и его гнев на Джона усилился.
— Прекрасно, Ваше Величество, — сказал он. — Вы не имели никакого права забирать этих чужих женщин ради удовлетворения своих низменных потребностей! Но забрать Гвиневру!? Она — гражданин нашего государства! Вы по сути дела засунули свою шею в петлю, Джон, и я сейчас выражаюсь отнюдь не фигурально!
Джон налил себе виски в пивную кружку и аккуратно поставил бутыль на стол. Затем он произнес кротким голосом:
— Я взял этих женщин к себе во дворец ради их же безопасности. Толпа была агрессивно настроена по отношению к ним. Они хотели их растерзать. А Гвиневру взяли по ошибке. Я лично выясню, кто виноват в этом, и накажу.
— Джон, — пожал плечами Клеменс. — Мне, конечно, следовало бы отвергнуть эти ваши голословные утверждения по поводу вашего неведения. Они ни на чем не основаны, но я вынужден отступить… Рядом с таким бесстыдным лжецом, как вы, покраснел бы и сам дьявол. Вы — отец лжи, гроссмейстер обмана, всегда были, есть и будете. Абсолютное отсутствие стыда является отличительным признаком величайшего из лжецов, все остальные лжецы на вашем фоне настолько же безобидны, как Дед Мороз на елке.
Лицо Джона побагровело. Закскромб шевельнулся и приподнял свою дубину. Джо зарычал.
Джон глубоко вздохнул и, улыбаясь, сказал:
— Вы расстроились, увидев так много крови, мой друг. Скоро вы придете в себя. Вы не можете опровергнуть ничего из того, что только что я сказал, не так ли? Между прочим, вы уже объявили о заседании Совета? Ведь вам известно, что закон этой страны требует этого?
Самым ужасным было то, что Джону сойдет это с рук. Все, включая и его приспешников, знают, что он лжет. Но с этим ничего нельзя поделать, кроме того разве, что начать гражданскую войну. А это означало, что остальные волки — Иеясу, Хаскинг и, возможно, даже предполагаемые нейтралы: Красс, Черский, Тай Фанг и дикари с противоположного берега Реки — нападут на Пароландо.
Сэм презрительно фыркнул и вышел вон. Через два часа все, чего он ожидал, стало реальностью. Советники проголосовали за официальное порицание Джона за то, что он неправильно оценил положение и действовал поспешно. Ему было указано, что в следующий раз он должен будет предварительно посовещаться со своим со-консулом.
Без сомнения англичанин будет оглушительно хохотать, когда ему огласят это решение. Наверняка, он потребует еще виски, табака, марихуаны и женщин, чтобы отпраздновать победу.
Однако эта победа не была полной. Все жители Пароландо видели, что Сэм не побоялся выступить против Джона, ворвался в его дворец всего лишь с одним помощником, освободил женщин и в присутствии его сторонников оскорбил Джона. И король знал это. Триумф его держался на шатких подпорках.
Сэм попросил Совет изгнать из Пароландо всех последователей Церкви Второго Шанса ради их же собственной безопасности. Однако несколько советников указали ему, что это противозаконно, для этого придется изменить Хартию. Кроме того, вряд ли Джон предпримет что-либо против них после полученного
