Этик снова встал и выкрикнул:
— Стой! Буду стрелять!
Никто не остановился. Этик прицелился, глядя сквозь прозрачную сферу, и из нее бесшумно вышел тонкий алый луч. На металлическом полу перед бегущими появился дымящийся полукруг.
Все замерли. Оружие, способное расплавить этот металл, вызывало уважение.
— Я мог бы разрезать вас всех пополам за один раз, — сказал Лога. — Но я не хочу. Довольно насилия — мне тошно от него. Но я убью вас, если буду вынужден. А теперь — повернитесь все разом и отбросьте свое оружие как можно дальше к двери.
— На тебя направлено девять стволов, — сказал Бартон. — Может, ты и уложишь одного-двоих, но остальные превратят тебя в сито.
— Похоже на мексиканскую ничью, так, что ли? — угрюмо улыбнулся этик. — Похоже, да не совсем, вы уж мне поверьте!
— Поверить тебе? — вскричала Грумз. — Ты сатана, исчадие ада!
Ее пистолет выстрелил, восемь других — за ним, а из оружия Логи сверкнул алый луч.
Лога повалился навзничь. Бартон подбежал, вскочил на диск, прыгнул на платформу и нацелил револьвер в распростертого этика. Остальные столпились вокруг. Пока Терпин и Тай-Пен поднимали окровавленного, серовато-бледного Логу, Бартон схватил пистолет со сферой на конце. Логу грубо водрузили на стул. Он зажал рукой глубокую рану на правом бицепсе.
— Он попал в Грумз! — сказала Алиса.
Бартон взглянул на раскромсанное тело и отвернулся.
Лога посмотрел вокруг, точно не веря в случившееся, и сказал:
— В правом верхнем ящике моего пульта лежат три коробочки. Принесите их мне, и я через несколько минут приду в норму.
— А нет ли тут подвоха? — спросил Бартон.
— Нет! Клянусь! Довольно уже хитрить и убивать. Я не хотел причинять вам зла! Просто хотел обезоружить вас, чтобы объясниться с вами без опасений. Вы так склонны к насилию!
— Кто бы говорил, — сказал Бартон.
— Я сделал это не потому, что мне это нравится.
— Мы тоже, — сказал Бартон, не совсем, однако, уверенный в правоте своих слов. Он открыл каждую из трех серебряных, украшенных изумрудами коробочек и проверил их содержимое. Как и сказал этик, в каждой лежал флакон — два с жидкостью, один с каким-то розовым веществом.
— Откуда мне знать — вдруг они источают какой-нибудь газ? — сказал Бартон. — Или в них яды?
— Непохоже, — засомневался Нур — Он не хочет пока умирать:
— Это верно, — подтвердил Лога. — Может случиться нечто ужасное, и только я могу это предотвратить. Возможно, мне понадобится ваша помощь.
— Ты мог бы воспользоваться ею сразу, — сказал Бартон, — если бы сказал нам правду.
— У меня были причины не делать этого. Очень веские причины. А потом все пошло вкривь и вкось.
Этик, сдавив один флакон, брызнул себе на руку прозрачной жидкостью. Втер ее в рану на плече, морщась от боли, и отпил глоток из второго. Из третьего он налил себе на ладонь густую розовую субстанцию и смазал ею рану.
— Первое лекарство стерилизует рану, — объяснил он. — Второе снимает шок и придает сил. Третье залечит рану в короткий срок — всего за три дня.
— А куда мы ранили тебя в первый раз? — спросил Бартон.
— Единственная тяжелая рана у меня на левом бедре. Его ставшая серой кожа через минуту обрела нормальные краски. Лога попросил воды, и Фрайгейт принес ему. Бартон закурил сигарету. Вопросы теснились у него в горле. Который выплюнуть первым?
Но прежде чем приступать к допросу, надо было сделать еще кое-что. Бартон держал Логу под прицелом, а другие тем временем привели свои кресла — Фрайгейт вернулся еще раз за креслом Бартона. Их расставили около диска так, чтобы не видеть тела Грумз. После этого Логе разрешили поднять свое кресло на установленную высоту. Все расселись полукругом лицом к этику.
— Думаю, нам всем не помешает выпить, — сказал Бартон. Лога подсказал им, что нужно набрать на Граале, чтобы получить требуемое. Сам он заказал светлое вино, которое остальные ни разу не обнаруживали в своих Граалях. Бартон повторил заказ Логи и попробовал вино. Оно не шло в сравнение ни с чем, что он пил раньше, отличаясь тонким, но пряным букетом. Его вкус почему-то вызвал в уме картину темно-зеленых вод в час отлива и огромных белых птиц с багровыми клювами, кружащих над ними.
Бартон держал на коленях оружие Логи, и первый его вопрос был о том, как оно действует Лога показал ему предохранитель и спуск, о назначении которых Бартон и сам догадывался.
— Ну а теперь, — сказал он, — начнем с самого начала. Не знаю, правда, что считать началом.
— Извините, что прерываю вас, — сказал мавр, — но кое-что надо выяснить сразу. Ах-К'ак… Лога… ведь у тебя есть в башне личная воскресительная камера, верно?
— Да. — Этик помедлил. — Она не только моя. Трингу тоже пользовался ею. Он был моим лучшим другом: мы вместе росли в Мире Садов. Он был единственный, кому я мог доверять.
— Не Стерн ли это, который пытался убить Фаербрасса перед тем, как «Парсеваль» снялся с башни?
— Да, это он. Как вам известно, ему это не удалось. Поэтому, когда я понял, что Фаербрасс попадет в башню раньше меня… и Сигген тоже… мне пришлось убить их обоих. Сигген не сказала Фаербрассу, кто я такой. Она поверила в то, что я будто бы отказываюсь от своих планов и отдаюсь на милость Совета — но для этого надо попасть в башню и воскресить Совет Она никогда бы не согласилась, если бы я не солгал, не сказал ей, что заблокировал связь с компьютером и что только я могу снять запрет. Она обещала не говорить обо мне Фаербрассу, пока мы не окажемся в башне. Но при этом готовилась вместе с Фаербрассом опередить меня. Чтобы проверить, правду ли я говорю. Помимо всего прочего, я боялся, что в вертолете по пути в башню она передумает и выдаст меня Фаербрассу. И я… взорвал бомбу, которую на всякий случай заложил в вертолет.
— Кто такая Сигген? — спросила Алиса.
— Моя жена. Она выдавала себя за Аню Обренову, русскую летчицу.
— О, — сказала Алиса.
По щекам Логи потекли слезы.
— Ясно, что твои товарищи обнаружили твой личный воскреситель и отключили его. Иначе ты бы совершил самоубийство и таким путем перенесся в башню. Сейчас он действует?
— Да. У меня их, собственно, было два — но оба нашли и отключили.
— Значит, если бы мы сейчас убили тебя, ты ушел бы от нас, — сказал Бартон. — Почему же ты не позволил нам этого сделать? Или сам не убил себя?
— Потому что, как я уже сказал, вы мне можете понадобиться. Потому что меня тошнит от насилия. Потому что я перед вами в долгу. — Лога помолчал. — Общий воскреситель я заблокировал уже давно. Он мог включиться только по моему сигналу — и этот же сигнал должен был одновременно убить всех в башне, в подземельях и в районе всего моря. Но у нас с Трингу были свои линии. Одна камера помещалась у подножия башни. Шармун, женщина, замещавшая Моната и Танабура в их отсутствие, сказала мне, что обе камеры обнаружены. Сказала, чтобы я не трудился совершать самоубийство в надежде воскреснуть в башне и продолжить свои злодеяния. Я — и злодеяния!
— Что-то мы запутались, — сказал Бартон. — Начни сначала.
— Хорошо. Но я буду по возможности краток. Кстати, где Гильгамеш?
Бартон объяснил.
— Жаль, — сказал этик. — Ему, как и его мифическому тезке, не удалось проникнуть в тайну бессмертия. — Он встал, сказав: — Я только взгляну на экраны. Подходить к ним не буду.
Все наставили на Логу пистолеты, пока он ковылял к краю платформы. «А зачем, собственно?» — подумал Бартон. Если этик сказал правду, он в любое время может уйти от них, дав себя убить.
Лога дотащился до кресла и сел.
