паровоза.
А потом крики птиц превратились в испуганные вопли. Кикаха услышал звуки глухих ударов. Крылья гулко захлопали — пикировавшие, орлицы пытались замедлить падение.
Кикаха приземлился и двинулся дальше. Прыгая, он рискнул оглянуться. Подарга и четыре орлицы лежали на земле. Вокруг них летали зеленые перья. Подарга лежала на земле вверх ногами и нелепо крутилась. Одна орлица потеряла сознание. Две другие уже поднялись на ноги. Приходя в себя от удара, они шатаясь ходили вокруг своей повелительницы. Четвертая орлица попыталась встать, но, взмахнув крыльями, с криком повалилась на бок.
Несмотря на полученную фору, Кикаха едва успел добраться до входа в здание. Подарга отставала всего на несколько футов. Обернувшись, он махнул мечом, но она отпрыгнула назад и, захлопав крыльями, свирепо закричала. Изо рта у нее текла кровь, глаза выкатывались из орбит от неистового гнева, ниже правой груди виднелась глубокая рана. Очевидно, во время рукопашной или падения ее пронзил чей-то меч или коготь.
Теперь ее сопровождали только три орлицы. Увидев, что они отстали, Кикаха поднял меч и бросился к Подарге. Это так ее напугало, что к ней вернулся разум. Ома развернулась, подпрыгнула и замахала крыльями. Кикахе не хватило какого-то ярда. Меч отсек лишь несколько длинных перьев на ее хвосте. Опустившись на землю, Кикаха скрылся в дверном проеме. Туда же попытались проникнуть и орлицы.
Две из них получили легкие ранения и отступили. За их спинами кричала и прыгала Подарга. Кикаха пробежал по большому коридору и пересек огромный зал, уставленный витиевато украшенными столами и креслами. Потом пробежал через следующую комнату, спустился по лестнице в коридор и, миновав большой внутренний двор, оказался в другом здании. В дверях покинутого им дома появилась орлица, а гарпия и оставшиеся птицы обошли здание вокруг. Если бы он остался у входа в здание, его атаковали бы с двух сторон — спереди и с тыла.
Кикаха подбежал к комнате, в которую вела, как он знал, только одна дверь. Его охватили сомнения. Может быть, остаться здесь? Или все же поискать подземные пещеры? В темных коридорах подземного лабиринта он без труда ушел бы от погони. С другой стороны, орлицы учуют его запах, где бы он ни находился. А в пещерах имелись твари еще похуже орлиц — опасные и отвратительные монстры. Между прочим, их придумал сам Кикаха. И именно по его просьбе Вольф создал и поселил здесь этих чудовищ.
Раздался крик. Кикаха прыгнул в дверной проем и быстро повернулся, готовый защищаться. Решение пришло само собой. Нужно добраться до пещер. Другого выхода нет, и, как бы ему ни хотелось передохнуть, он должен бежать.
Выскочив из комнаты, Кикаха вдруг остановился. Он понял, как можно перехитрить орлиц и добиться успеха. Да, он пойман в ловушку, и в данный момент ему, пожалуй, не выбраться из нее. Но это еще не означало, что он должен сдаться. Подарга находится в такой же западне, и у нее нет ни малейшего представления о том, как выбраться отсюда и вернуться на родную планету. А он знает путь к спасению. Значит, можно совершить сделку, если только она согласится повременить с местью. А он посмотрит, что из этого получится.
Большая комната была выложена мрамором. На толстой золотой цепи, подвешенной к центру потолка, покачивалась кровать, отделанная замысловатой серебряной и золотой инкрустацией. Стены украшали картины, изображающие светлокожих, прекрасно сложенных людей. Их лица лучились неземной красотой, а величественные одеяния и многочисленные драгоценности говорили о достатке и развитой культуре. Безбородые мужчины и прекрасные женщины с раскосыми глазами носили сходные прически: их волосы желтого и бронзового цвета свободно падали на плечи. Они резвились на природе и играли в игры. В окнах нарисованных домов виднелось синее нарисованное море.
Фрески сделал Вольф, который имел к этому особый талант, и его мастерство заслуживало самых лестных эпитетов. Однако вдохновителем его был Кикаха. Именно он придумал этот мир луны, за исключением самой луны.
Вскоре после того как они отбили Дворец у Арвура и Вольф снова провозгласил себя властителем планеты, он как-то вскользь заметил, что давно уже не бродил по луне. Это заинтересовало Кикаху, и он настоял, чтобы они немедленно отправились туда. Вольф ответил, что на луне нет ничего примечательного, кроме травянистых равнин, пологих холмов и небольших гор. И все-таки, пройдя через врата, они устроили там пикник. Хрисеида — волоокая дриада с волосами в тигровую полоску — приготовила им полную корзину сладостей и спиртных напитков. Тут она ничем не отличалась от любой американской домохозяйки, которая собиралась на прогулку в парк или за город. На всякий случай они прихватили с собой оружие и нескольких толосов — полупротеиновых роботов, которые выглядели, как рыцари в полном боевом облачении. Даже здесь властитель не мог расслабиться и отдохнуть. Он всегда оставался настороже, ожидая нападения своих сородичей.
В тот раз они прекрасно провели время. Что бы там ни говорил Вольф, на луне чудес хватало. Восхитительное и жуткое зрелище повисшей в небе планеты очаровывало. Да только ради этого стоило совершить такое путешествие. И потом, здесь можно было прыгать, словно ошалевший кузнечик.
К концу дня, когда Кикаха охмелел от вина, неведомого ни одному гурману на Земле, у него возникла идея о так называемом «проекте Барсука». Беседуя с Вольфом о Земле и некоторых книгах, которые им нравилось читать, Кикаха рассказал, что жил в молодости на ферме возле Терре-Хота, штат Индиана, и увлекался произведениями Эдгара Райса Берроуза. Особенно ему нравились Тарзан, Дэвид Икс и Джон Картер. В принципе он относился к ним одинаково, но Джон Картер нравился ему немного больше остальных.
И вот тут его осенила идея. Он даже подскочил, расплескав бокал вина.
— Придумал! Проект Барсума! Ты же сам говорил, что эта луна размером с Марс, верно? А в твоих лабораториях попрежнему умеют творить биологические «чудеса»! Что, если мы создадим Барсум?
Он так разгорячился, что высоко подпрыгнул, но спьяну не удержал равновесия и свалился на закуску. К счастью, большую часть они уже съели. Кикаха перепачкался вином и едой, но в порыве ликования почти не замечал своего нелепого вида.
Вольф улыбался и терпеливо слушал. Но ответ властителя отрезвил Кикаху.
— Я мог бы в точности воспроизвести Барсум, — сказал Вольф. — И я нахожу восхитительным твое желание стать Джоном Картером. Но мне больше не хочется выставлять себя богом и создавать разумных существ.
Уговоры ни к чему не привели. Вольф твердо, стоял на своем. И, несмотря на свое упрямство, Кикаха знал, что спорить с ним бесполезно. С таким же успехом можно точить гранит с помощью чепухи, высосанной из пальца.
Тем не менее Вольф согласился засеять поверхность луны желтой растительностью, похожей на мох. Он сказал, что она за несколько месяцев уничтожит всю зеленую траву и займет пространство от ледяной шапки на северном полюсе до ледника на южном.
Он не хотел разочаровывать Кикаху и казаться капризным деспотом. Поэтому ему пришлось сделать кое-что еще. А потом проект заинтересовал его. Вольф вырастил в биолабораториях коварных бентов, шустрых тоатов и других животных Барсума. И тут Кикаха понял, насколько сложен его проект и каких сроков потребует. Причем результаты могли в корне отличаться от инструкций.
Вольф построил несколько разрушенных городов и попытался создать Дерево Жизни. Ему пришлось прокопать каналы.
Но он не пожелал создавать тарков — зеленых, красных, черных, желтых и белых барсумян. Конечно, Ядавин посчитал бы это пустяком, но Вольф не мог позволить себе такого. Он отказался разыгрывать роль Творца. Кроме того, формирование народов и культур порождало огромные научные и технические проблемы, не говоря уже о грандиозных усилиях и времени. А ведь только для начала проекта потребовалось бы свыше ста земных лет.
Да и откуда Кикаха мог знать, например, о сложностях эмбрионального развития марсианских яиц? Конечно, когда их откладывали, они занимали сравнительно небольшой объем и, возможно, мало чем отличались от футбольного мяча. К сожалению, Берроуз не указал их размеров. Скорее всего яйца после кладки помещали в инкубаторы под свет солнца, и через пять лет из них вылуплялись дети. Но к тому времени их рост достигал двух с половиной футов. И значит, яйцам зеленых марсиан полагалось как-то
