человек, прошедший в дверь, натыкался на веревку. При падении незваного гостя диван и стул должны были отскочить в стороны, затягивая при этом петлю вокруг его лодыжки. Конец петли крепился к веревке, протянутой между диваном и стулом. Вторая веревка соединяла выступ дивана с золотой люстрой, украшенной изумрудами и бирюзой. Встав на пирамиду из трех принесенных им стульев, Кикаха не спеша вытянул стержень, который обеспечивал крепление люстры к потолку. Он вытащил его только наполовину и оставил в таком положении, что при малейшем рывке люстра упала бы вниз. Когда диван и стул будут удирать от пришельца, натяжение веревки вырвет стержень окончательно, и люстра рухнет на пол. Если его расчеты верны, она упадет на того, кто потянет веревку, привязанную к петле.
В общем-то Кикаха не ожидал; что эта ловушка остановит его преследователей. Вряд ли они будут настолько невнимательными, что не заметят петли. Тем не менее всякое могло произойти — этот и следующий миры полны дураков и неуклюжих идиотов.
Он прошел в художественную мастерскую. Его внимание привлек большой шар из пластика. Податливый материал мог сохранять любую приданную ему форму. Для этого после лепки в него вводилось особое вещество, которое вызывало гиподермичсскую реакцию. Кикаха отнес шар и игольчатый шприц в комнату с плавательным бассейном. Нырнув на дно, Кикаха затолкал пластиковый шар в выпускное отверстие. Он сделал из него диск, который наглухо перекрыл слив воды. Зафиксировав форму гипосоставом, Кикаха выплыл на поверхность и выбрался из бассейна. Уровень воды начал тут же повышаться — все получилось так, как он и ожидал. Система впуска и выпуска не имели обратной связи и регулирующих устройств, поэтому подача воды продолжалась даже при перекрытом стоке. Вольф не предусмотрел такой тонкости, хотя в принципе у него не было причин ломать над этим голову. Пленник мог распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению, в том числе топиться, вешаться или глотать серебряные вилки.
Кикаха прошел в следующую комнату. Забаррикадировав дверь мебелью и статуями, он вытерся полотенцем и лег спать. Звонарям придется попотеть и помокнуть, добираясь до него. В любом случае им не войти сюда, не наделав большого шума.
Услышав звон колокольчиков, привязанных к его нервам, Кикаха проснулся и приоткрыл глаза. Сердце заколотилось, как крылья взлетавшей куропатки. Что-то вломилось в его сон — а вернее, в комнату. Сжимая меч в руке, он спрыгнул с дивана. В тот же миг, разметав баррикаду, дверь распахнулась, и волна воды швырнула на пол какого-то человека. Он задыхался и ловил ртом воздух, словно ему приходилось долгое время задерживать дыхание. Дверь автоматически закрылась, и они остались один на один.
Кикаха с интересом рассматривал своего гостя — длинноногого, хорошо сложенного парня с бледной кожей, крупными веснушками и темными волосами, которые, подсохнув, могли превратиться в светло- рыжие локоны. Лучемета ему, видимо, не доверили, но за поясом торчал кинжал, а в ножнах виднелся короткий меч. Доспехи он снял, оставшись лишь в красной рубашке с короткими рукавами, большом кожаном поясе и желтом трико с широкими лампасами.
Выпрыгнув из-за дивана, Кикаха подбежал к нему с поднятым мечом. Ошеломленный противник даже не успел встать. Однако, сообразив, что ему дают возможность сдаться, он принял единственно правильное решение, вполне достойное любого разумного человека. Кикаха заговорил с ним на языке властителей, но парень изумленно покачал головой и ответил ему по-германски. Кикаха перешел на речь дракландцев и приказал мужчине сесть на стул. Человек дрожал от холода и мрачных предчувствий.
Его свободное владение германским языком убедило Кикаху, что он не Звонарь. Судя по диалекту, парень вырос в эйнхорнерских горах. Очевидно, Звонари не захотели подвергать себя опасностям неизведанных врат. Они послали на разведку воинов-смертников.
Пал До Шаптарп рассказал Кикахе все, что знал. Будучи баронетом, он командовал гарнизоном эггесхаймского замка который принадлежал великому королю фон Тарбету. Во время набега на Таланак его оставили следить за порядком в замке. Но день назад фон Тарбет и фон Свиндеберн вернулись в Эггесхайм. Они вышли из небольшой часовни и приказали гарнизону и множеству других отрядов следовать за ними в «волшебную» комнату замка. Фон Тарбет объявил, что их заклятый враг Кикаха находится теперь на луне, поэтому для его поимки им придется прибегнуть к магии — разумеется, белой. Но король так ничего и не сказал о том, что случилось с солдатами в Таланаке.
— Они все погибли, — отозвался Кикаха. — Но как фон Тарбет общался с вами?
— В последнее время он говорит только через жреца, — ответил До Шаптарп.
— А тебе это не кажется странным? Баронет пожал плечами:
— После стольких чудес и событий, которые случились в нашей стране, мы перестали чему-нибудь удивляться. Фон Тарбет объявил народу, что получил от властителя божественное откровение. Он сказал, что обрел дар говорить на священном языке. И ему более не позволяется прибегать к другим языкам, ибо так властитель хотел дать понять всем людям, что фон Тарбет стал его любимцем.
— Хорошее объяснение, — подметил Кикаха.
— Над замком появилась магическая летающая машина, — продолжал До Шаптарп. — Она опустилась на площадь. Мы помогли разобрать ее на части и перенесли куски в комнату, из которой магические силы перебросили нас на луну.
Он рассказал о том, как они испугались, увидев над собой планету, на которой находились всего секунду назад. Она висела над ними в черном небе, угрожая упасть на луну и раздавить их своей гигантской массой.
Но человек привыкает ко всему.
Поисковые партии обнаружили пещеру на склоне холма. Недалеко от входа лежал труп орлицы без ноги и головы. В пещере валялись тела двух обезьян и еще одной орлицы. А потом солдаты нашли на полу семь вмурованных и пять незакрепленных полумесяцев. Услышав это, Кикаха понял, что Подарга прошла через врата и вернулась на планету.
Для проверки магических проходов фон Тарбет выбрал десять лучших рыцарей — по двое на каждый круг. Он надеялся, что кто-нибудь из них найдет и убьет Кикаху.
— А где же твой напарник?
— Со мной пошел Карл фон Ротадлер, — ответил До Шаптарп. — Но его больше нет в живых. Ворвавшись в комнату, он чудом не угодил в петлю, однако это не послужило ему предупреждением. Он всегда полагался на силу и меч, хотя мог бы прежде выяснить обстановку. Когда Карл вбежал в комнату, диван и стул понеслись от него прочь. Я не знаю, как ты заколдовал эти вещи, но ты действительно величайший маг. Предметы натянули веревку, она вырвала из потолка крепежный стержень, и люстра упала Карлу на голову.
— Значит, ловушка все-таки сработала! — воскликнул Кикаха. — Но как ты пробрался через комнату с водой?
— Когда Карл умер, я попытался вернуться в первую комнату, по дверь не открылась. Поэтому мне пришлось идти дальше. Подойдя к следующей двери, я изо всех сил толкнул ее, и она распахнулась. Меня окатило водой и отшвырнуло назад. Впрочем, выбирать мне не приходилось. Я снова приоткрыл дверь. Давление воды мешало протиснуться внутрь, меня сбивало с ног, а дверь постоянно закрывалась. Но я сильный, и мне удалось пробраться в подводный зал. К тому времени прихожая заполнилась водой, и как только я оказался в затопленном помещении, дверь за мной закрылась.
К счастью, вода оказалась чистой, а свет — ярким, иначе бы я утонул, так и не отыскав другую дверь. Сначала я всплыл к потолку, надеясь, что там осталось воздушное пространство, однако вода заполнила все помещение, и мне пришлось отправиться к другому концу комнаты. Давление воды раз за разом открывало дверь, ее потоки вливались в промежуточную комнату, а потом дверь автоматически закрывалась. Очевидно, это продолжалось довольно долгое время. Когда я попал в прихожую, вода заполнила ее больше чем наполовину. Потом давление возросло, и дверь в эту комнату открылась. Мне пришлось немного подождать. А когда дверь начала понемногу открываться вновь, я влетел сюда и повалился на пол. Наверное, так волна выбрасывает моряка на пустынный остров.
Кикаха забыл обо всех своих вопросах. Вызвав потоп в бассейне, он снова загнал себя — и этого парня — в почти безвыходное положение. Пройдет несколько часов, и вода затопит каждую из двадцати четырех комнат.
— Так, — сказал он. — Если мы не выберемся отсюда через пять-шесть часов, нам придет конец.
