Филипп Хосе Фармер
Гнев Рыжего Орка
ГЛАВА 1
26 ноября 1979 г.
Джим Гримсон никогда не намеревался съесть яйца своего отца.
Ему и не снилось, что он станет любовником двадцати своих сестер. Он не мог предвидеть, что однажды, летя на белом «Скакуне», спасет свою мать от заточения и гибели.
Как мог он, которому в октябре 1979-го было всего семнадцать, знать, что сотворит вселенную, насчитывающую с виду десять миллиардов лет?
Хотя отец постоянно обзывал его тупицей и учителя, видимо, придерживались того же мнения, Джим был настоящий книгочей. И знал современную теорию о том, как будто бы возникла Вселенная. Сперва, еще до начала времен, существовало одно только первичное яйцо. За его пределами не было ничего, даже космоса. Вся будущая Вселенная, созвездия, галактики и так далее — все это помещалось в сфере размером с глазное яблоко. И эта сфера до того перегрелась и набухла, что наконец лопнула. Это называют Большой Взрыв. Много эпох спустя разлетевшая материя превратилась в звезды, планеты и в жизнь на Земле.
Эта теория ЛЖЕТ, ЛЖЕТ, ЛЖЕТ!
Не только материю можно подвергнуть предельному нагреву и сжатию.
Душу тоже можно сдавить так, что дальше некуда. А потом — БАБАХ!
Боже ж ты мой! Меньше чем месяц тому назад Джим неохотно пришел в психиатрическое отделение Веллингтоновской больницы Бельмонт-Сити, графство Тари, штат Огайо. И стал, помимо всего прочего, властителем в нескольких вселенных, странником во многих и рабом в одной.
Сейчас он вернулся назад на родную Землю, в свою больницу. Леденея от горя, сгорая от гнева, он шатал взад-вперед по запертой палате.
Психиатр Джима, доктор Порсена, говорит, что путешествия Джима в иные миры происходят лишь в воображении, хотя это не значит, что они нереальны. Мысли — это не призраки. Они существуют. Стало быть, они реальны.
Сам Джим знал, что все пережитое им в карманных вселенных столь же реально, как та боль, которую он испытал не так давно, треснув кулаком о стену своей спальни. И разве его исполосованной в кровь спины недостаточно, чтобы изгнать все сомнения, которые может вызвать его рассказ? Да где там — доктор Порсена у них ученый, рационалист, реалист, и все загадочные явления найдут у него непогрешимо логическое объяснение.
Джим вообще-то любил доктора. Но сейчас он его ненавидел.
ГЛАВА 2
3 ноября 1979 г.
— Все другие пациенты, — сказал доктор Порсена, — уже перепробовали различные методы терапии. И эти методы им не помогли, хотя частично это можно приписать враждебному отношению данных больных к психотерапии любого вида.
— Как гласит древняя китайская пословица, — сказал Джим Гримсон, —
«надо быть чокнутым, чтобы обратиться к психиатру». А еще в Поднебесной Империи говорят: «Шиза — это вовсе не то, что тебе приглюковалось». Л.Роберт Порсена, доктор медицины, дипломированный психиатр, заведующий психиатрическим отделением Веллингтоновской больницы, слегка улыбнулся. Думает, наверно: еще один умник на мою голову. Эти цитаты со стенки в туалете я сто раз уже слышал. Тоже мне, «Поднебесная Империя». Выпендривается, хочет показать мне, что он не просто очередной темный, прыщавый, обкуренный, ушибленный рок-музыкой сопляк, который слетел с катушек.
А может быть, доктор ничего такого не думает. Трудно сказать, что происходит за этим красивым лицом — вылитый бы бюст Юлия Цезаря, если бы не черные, как у Фу Манчу, усы и не подстриженные по моде, точно лакированные волосы. Доктор все время улыбается. Его яркие синие глаза напомнили Джиму песню Болванщика из книжки Кэрролла про Алису:
Ты мигаешь, Филин мой! Я не знаю, что с тобой! Высоко же ты над нами, как поднос под небесами! <Л.Кэрролл. «Приключения Алисы в стране чудес». Пер. Н.Демуровой. (Примеч. ред.)>
Подростки, лечившиеся у доктора Порсены, говорили, что он шаман, вроде чудотворца, первоклассный медик, владеющий магией и управляющий духами.
Доктор начал что-то говорить, но его прервал селектор на столе.
Порсена нажал клавишу и сказал:
— Винни, я же просил — никаких звонков.
Но у Винни, красивой чернокожей секретарши, сидевшей за стеной, очевидно, было что-то срочное.
— Извини, Джим, — сказал доктор. — Это займет не больше минуты.
Джим почти не прислушивался к разговору — он смотрел в окно.
Психиатрическое отделение и кабинет Порсены помещались на третьем этаже. Окно, как и все окна здесь, загораживала крепкая решетка. Сквозь просветы между домами Джим видел здания на набережной — а за ними река Тари, которая милей южнее впадает в реку Махонинг.
А вон шпили св. Гробиана и св. Стефана. Может быть мать побывала сегодня на ранней мессе. Теперь это единственное время, когда она может зайти в церковь — ведь она работает на двух работах, частично из-за него, Джима. Пожар уничтожил все, кроме дедова портрета, который вынесли из дома вместе с Джимом. Родители переехали в относительно дешевую меблированную квартиру за несколько кварталов от старого дома. Слишком близко к венгерской колонии на вкус Эрика Гримсона. Такая неблагодарность как раз в характере отца. Родственники Евы — а фактически вся мадьярская община — собрали деньги, чтобы помочь их семье в бедственном положении. Устроили лотерею и собрали. Это было здорово— ведь благотворительные пожертвования стали редкостью в последние годы из-за экономического кризиса; в районе Янгстауна. Но родные Евы, ее друзья и ее церковь — они выстояли.
Хотя Ева и стала наполовину отверженной из-за своего замужества, она остается своей, венгеркой. И теперь, когда она в беде, ей представился случай осознать свою ошибку и должным образом покаяться.
