Конечно, он мог бы уехать на Аляску, которая была в 1946 году своего рода рубежом, и стать там пилотом. Но и такая жизнь со временем наверняка приелась бы.
Возможно, под старость ему удалось бы обзавестись мастерской по ремонту и продаже мотоциклов где-нибудь в Индианаполисе. Нет, он не вынес бы повседневной рутины, беспокойства о налогах и мертвящей скуки.
Кем бы ни стал он на Земле, там он не мог и мечтать о такой кипучей, хотя и опасной жизни, полной экзотических приключений, какую он прожил за это время в тоанских вселенных.
Прекрасная женщина, лежащая рядом — нет, не женщина, а богиня, как сказал бы поэт, — прожила уже много тысячелетий. Но химические “эликсиры” властителей помогали ей оставаться двадцатипятилетней.
— Мы почему-то сразу решили, что ворон послан нашим врагом, — сказала между тем Анана — Но, возможно, его послал за нами Вольф. Они с Хрисеидой могли убежать из тюрьмы Рыжего Орка и добраться до дворца на верхнем ярусе, а затем послать Око Властителя, чтобы ворон проследил за нами.
— Да, я знаю.
— Сдается мне, мы с тобой слишком часто говорим “я знаю”.
— Возможно, нам пора отдохнуть друг от друга.
— Это не поможет, — сказала она. И, глядя на него искоса, лукаво добавила: — Я знаю.
Она залилась смехом, упала Кикахе на грудь и страстно его поцеловала.
Он ответил на поцелуй не менее страстно. Но не мог отрешиться от мысли о том, что они чересчур долго были изолированы от других людей. Им нужно чье-то общество — хотя бы иногда, чтобы не приходилось постоянно тереться друг о друга.
Замечание Ананы насчет “я знаю” было вызвано, скорее всего, печалью, рожденной предвидением, основанным на предыдущем опыте. Она, прожившая не одно тысячелетие, была куда опытнее Кикахи. Она жила с сотнями властителей, и у нее было несколько детей. Самый долгий срок, проведенный ею с одним и тем же мужчиной, составлял около пятидесяти лет.
— Это почти предел для преданной друг другу пары, если не стареешь, — заметила Анана. — Властители не обладают таким терпением, какое присуще вам, лебляббиям, — и я употребляю это слово вовсе не в уничижительном смысле. Но в некоторых отношениях мы различны.
— И все же многие пары тысячелетиями жили вместе, — возразил он.
— Не беспрерывно.
Анана не наскучила Кикахе, и он не пресытился ею. Как, похоже, и она им. Но, имея за плечами такой богатый опыт, она не могла не принимать его во внимание. Она знала, что настанет время, когда им придется расстаться. Может, не навсегда, но надолго.
Однако Кикаха не хотел сейчас об этом думать. Когда наступит срок, он что-нибудь сообразит. Правда, что именно — он не знал.
Кикаха поднялся, выпил воды из фляги, сделанной из оленьей кожи, и сказал:
— Если бы Око послал Вольф, он велел бы ворону сообщить нам об этом.
А также указал бы нам ближайший путь к нему самому, где бы он ни находился. Так что Вольф его послать никак не мог. — Он помолчал немного и предложил: — Если хочешь, отправимся дальше.
Именно предложил, а не скомандовал. Анана вставала на дыбы при малейшем намеке на командный тон. В конце концов, хоть и более чуткая и чувствительная, нежели большинство ее сородичей, она все- таки была властительницей.
— Пора.
Они надели рюкзаки и колчаны и пошли дальше. Посреди монолита, который вздымался ввысь на многие тысячи миль, очевидно, находился ярус под названием Атлантида. А на вершине монолита, возвышавшегося в центре Атлантиды — куда более узкого и низкого по сравнению с другими монолитами, — стоял дворец, построенный Вольфом.
Часа три они брели по направлению к лесу. До кромки леса оставалось еще около часа ходьбы. Кикаха прибавил шагу. Анана не спрашивала, куда он так торопится. Она знала, что ему не нравится долго находиться на равнине: он чувствовал себя чересчур уязвимым.
Минут через десять Кикаха нарушил молчание:
— У меня такое подозрение, что никто до нас не входил в ту гробницу.
Никаких следов предыдущих вторжений там нет. А существо в гробу или те, кто его туда уложил, наверняка позаботились о надежной охране. Так почему же нам удалось пройти через те врата?
— А ты как думаешь?
— Есть какая-то причина, по которой нам, и только нам позволили войти туда. Ударение на “позволили”. Но почему именно нам?
— Ты же не знаешь, были ли мы там первыми на самом деле. Как не знаешь и того, действительно ли нам “позволили” войти.
— Верно. Но даже если кто-то был там до нас, его посещение не вызвало поднятия крышки куба и — готов поспорить! — воскрешения чешуйчатого человека.
— Этого тоже ты не знаешь наверняка.
— Да, но мне кажется, что в гробницу можно проникнуть только с рогом Шамбаримена.
— Возможно, — улыбнулась Анана. — Хотя чешуйчатый, похоже, улегся в куб за эоны до того, как древний мастер сделал рог. И, лежа в гробу, он не мог знать о том, что рог будет сделан и что семь нот откроют вход в гробницу.
— Почему ты в этом так уверена? А что, если в его время устройства, подобные рогу, были вполне доступны?
Анана рассмеялась:
— Никто не в силах предвидеть будущее. И потом, что особенного вызвало наше вторжение?
— Оно положило начало целой цепи событий — только начало. Что же до предвидения, то оно тут ни при чем. Возможно, все дело в вероятности. Не забудь, что гробница буквально напичкана устройствами, следящими за множеством вселенных. По-моему, какое-то вполне определенное событие должно было поднять чешуйчатого человека из гроба — и этим событием стал наш визит. А что будет дальше — не знаю.
— Вот именно, что не знаешь.
— О'кей, ты, наверное, права! — сказал Кикаха. — Но если прав окажусь я, ты принесешь мне свои извинения, облобызаешь мои ступни — помимо всего прочего — и станешь смиренной и послушной во веки веков, аминь.
— У тебя даже лицо покраснело! Ты злишься!
— Ты слишком скептична, слишком пресыщенна и слишком испорченна. И до безобразия уверена в себе.
— Посмотрим. Но если ты окажешься не прав, то можешь облобызать мои ступни. Последние мили, отделявшие их от леса, они прошли молча. Однажды им пришлось свернуть в сторону, чтобы обогнуть стадо исполинских бизонов, и дважды они оборачивались назад. Ворон по-прежнему следовал за ними, хотя спустился гораздо ниже.
— Определенно Око Властителя, — заявил Кикаха.
— Я знаю. — Анана засмеялась и добавила: — Пора мне завязывать с этой фразой.
Они вошли под сень тысячефутовых деревьев, похожих на секвойю. Земля под ногами была устлана опавшей листвой. Это было странно, поскольку на планете не существовало смены времен года. Но когда Кикаха заметил несколько листьев, падающих с ветвей, он понял, что дерево сбрасывает старую листву, заменяя ее новой. Некоторые виды растений на Алофметбине так обновляли крону.
Подлесок был редким, хотя порой приходилось обходить колючие кусты. Множество маленьких голубоглазых существ, походивших на мохнатых бескрылых сов, наблюдало за путниками из зарослей ежевики.
Обезьяны, птицы, летающие и бесшумно скользящие млекопитающие кричали, ухали и чирикали в ветвях. Но с приближением людей наступала тишина, которая вновь нарушалась, когда они удалялись прочь.
Однажды горностай размером с горного льва выглянул из-за ствола и уставился на них, но не напал.
